.. – начал дядюшка Прудент.
– Надо, чтобы оно вас устраивало!
Вот какой характер приобретали отношения между хозяином «Альбатроса» и его гостями, чтобы не сказать узниками. Но Робур, как видно, хотел прежде всего дать своим противникам время оправиться, полюбоваться чудесным летательным аппаратом, уносившим их в воздушные просторы, и, конечно, поздравить его изобретателя. Потому он в делал вид, что просто-напросто прогуливается по палубе. Члены Уэлдонского ученого общества могли тем временем по своему выбору либо изучать расположение машин, либо осматривать каюты и остальные помещения воздушного корабля, или же посвятить все свое внимание пейзажу, который отчетливо вырисовывался внизу.
– Дядюшка Прудент, – заговорил Фил Эванс, – если я не ошибаюсь, мы пролетаем сейчас над центральной частью канадской территории. Река, что течет на северо-запад, – это река Святого Лаврентия. А город, который мы оставили позади, – Квебек.
То был на самом деле старинный город Шамплена; его железные крыши блестели на солнце, точно рефлекторы. Следовательно, «Альбатрос» достиг сорок шестого градуса северной широты, чем и объяснялось столь раннее наступление утра и необычная продолжительность зари.
– Да, – повторил Фил Эванс, – этот город, с крепостью на холме, раскинувшийся под нами амфитеатром, – несомненно Квебек, Гибралтар Северной Америки. Вот его соборы – английский и французский! А вот и таможня, над куполом которой реет британский флаг!
Фил Эванс не кончил еще говорить, а столица Канады начала уже исчезать из виду. Воздушный корабль входил в зону легких облаков, которые мало-помалу затягивали землю.
В это время, увидев, что председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества перенесли свое внимание на наружное устройство «Альбатроса», Робур приблизился к ним и спросил:
– Ну как, господа, вы все еще сомневаетесь в том, что аппараты тяжелее воздуха пригодны для воздушного сообщения?
Было трудно не признать очевидности. Тем не менее дядюшка Прудент и Фил Эванс ничего не ответили.
– Вы молчите? – продолжал инженер. – Как видно, голод мешает вам говорить!.. Но если я и позволил себе вовлечь вас в это долгое путешествие по воздуху, поверьте, я вовсе не собираюсь кормить вас этим мало питательным веществом. Вас ожидает первый завтрак.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс чувствовали, что голод уже настойчиво дает о себе знать; поэтому они решили отбросить всякие церемонии. Ведь завтрак в конце концов ни к чему не обязывает! И когда они вернутся на землю, то сохранят за собой полную свободу действий по отношению к Робуру.
Их тут же проводили в заднюю рубку, где помещалась маленькая столовая. Здесь, в сторонке, был уже накрыт для них отдельный стол, за которым им предстояло обедать во время путешествия. На завтрак были поданы различного рода консервы, а также галеты, приготовленные наполовину из муки, наполовину из мясного порошка и приправленные небольшим количеством свиного сала; из этих галет, разведенных в кипятке, получается превосходный бульон; затем последовали ломтики жареной ветчины и – в качестве напитка – чай.
Фриколлин тоже не был забыт. В передней рубке его ожидал наваристый бульон, приготовленный из тех же галет. Должно быть, он сильно проголодался, если ему все же удалось позавтракать, хотя зубы его стучали от страха, а челюсти отказывались служить.
– А вдруг эта штука разобьется?!. А вдруг эта штука разобьется!.. – повторял злосчастный негр.
Он пребывал в состоянии томительного страха. Подумать только! Ведь если он свалится с высоты полутора тысяч метров, то превратится в лепешку!
Через час дядюшка Прудент и Фил Эванс вновь показались на палубе. Робура нигде не было видно. Лишь рулевой стоял в своей застекленной будке на корме и, устремив взгляд на буссоль, невозмутимо следовал курсу, заданному инженером.
Что до остальных членов экипажа, то они, видимо, еще сидели за завтраком. Только помощник механика, приставленный наблюдать за машинами, переходил от рубки к рубке.
Если скорость воздушного корабля и была значительна, наши герои почти не замечали ее, хотя «Альбатрос» уже вышел из облаков и внизу, в полутора тысячах метров, показалась земля.
– В это невозможно поверить! – воскликнул Фил Эванс.
– Ну и не будем верить, – ответил дядюшка Прудент.
Они перешли на нос воздушного корабля и теперь пристально всматривались в открывавшийся на западе горизонт.
– А вот и другой город! – заметил Фил Эванс.
– Знаком ли он вам?
– Да! Мне думается, это – Монреаль.
– Монреаль?.. Но мы ведь пролетели над Квебеком всего каких-нибудь два часа назад!
– Это доказывает, что летательная машина движется со скоростью по крайней мере двадцати пяти лье в час.
В самом деле, такова и была скорость воздушного корабля, и если пассажиры не испытывали при этом никаких неприятных ощущений, то потому, что движение «Альбатроса» совпадало тогда с направлением ветра. В безветренную погоду такая скорость сильно мешала бы людям, ибо она немногим уступает скорости экспресса. При полете против ветра ее было бы невозможно выносить.
Фил Эванс не ошибся. Внизу под «Альбатросом» показался Монреаль, который нетрудно было распознать по Виктория-Бридж – трубчатому мосту, переброшенному через реку Святого Лаврентия, подобно тому, как железнодорожный мост в Венеции переброшен через лагуну. Затем взору открылись широкие улицы, огромные магазины, здания банков, напоминавшие дворцы, кафедральный собор, недавно воздвигнутый по образцу собора св.Петра в Риме, и, наконец, венчающая городской ансамбль гора Мон-Рояль, на которой разбит чудесный парк.
По счастью, Фил Эванс уже бывал прежде в важнейших городах Канады. Поэтому он мог узнать некоторые из них, не прибегая к помощи Робура. Миновав Монреаль, они около половины второго пролетели над Оттавой, расположенной возле водопадов, которые сверху походили на гигантский бурлящий котел, переливавшийся через край. Поистине грандиозное зрелище!
– А вот и дворец, где помещается парламент!
С этими словами Фил Эванс указал на здание, напоминавшее нюрнбергскую игрушку. Этот стоявший на холме дворец своей многоцветной раскраской походил на здание парламента в Лондоне, подобно тому, как собор в Монреале походил на собор св.Петра в Риме. Так или иначе, внизу раскинулась Оттава.
Но вот город начал уменьшаться и вскоре превратился в светлое пятно на горизонте.
Было около двух часов дня, когда Робур вновь показался на палубе. Его сопровождал боцман Том Тэрнер. Инженер сказал ему несколько слов, а тот передал их двум своим помощникам, которые несли вахту на носу и на корме воздушного корабля. По первому знаку рулевой изменил курс «Альбатроса» на два градуса к юго-западу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Надо, чтобы оно вас устраивало!
Вот какой характер приобретали отношения между хозяином «Альбатроса» и его гостями, чтобы не сказать узниками. Но Робур, как видно, хотел прежде всего дать своим противникам время оправиться, полюбоваться чудесным летательным аппаратом, уносившим их в воздушные просторы, и, конечно, поздравить его изобретателя. Потому он в делал вид, что просто-напросто прогуливается по палубе. Члены Уэлдонского ученого общества могли тем временем по своему выбору либо изучать расположение машин, либо осматривать каюты и остальные помещения воздушного корабля, или же посвятить все свое внимание пейзажу, который отчетливо вырисовывался внизу.
– Дядюшка Прудент, – заговорил Фил Эванс, – если я не ошибаюсь, мы пролетаем сейчас над центральной частью канадской территории. Река, что течет на северо-запад, – это река Святого Лаврентия. А город, который мы оставили позади, – Квебек.
То был на самом деле старинный город Шамплена; его железные крыши блестели на солнце, точно рефлекторы. Следовательно, «Альбатрос» достиг сорок шестого градуса северной широты, чем и объяснялось столь раннее наступление утра и необычная продолжительность зари.
– Да, – повторил Фил Эванс, – этот город, с крепостью на холме, раскинувшийся под нами амфитеатром, – несомненно Квебек, Гибралтар Северной Америки. Вот его соборы – английский и французский! А вот и таможня, над куполом которой реет британский флаг!
Фил Эванс не кончил еще говорить, а столица Канады начала уже исчезать из виду. Воздушный корабль входил в зону легких облаков, которые мало-помалу затягивали землю.
В это время, увидев, что председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества перенесли свое внимание на наружное устройство «Альбатроса», Робур приблизился к ним и спросил:
– Ну как, господа, вы все еще сомневаетесь в том, что аппараты тяжелее воздуха пригодны для воздушного сообщения?
Было трудно не признать очевидности. Тем не менее дядюшка Прудент и Фил Эванс ничего не ответили.
– Вы молчите? – продолжал инженер. – Как видно, голод мешает вам говорить!.. Но если я и позволил себе вовлечь вас в это долгое путешествие по воздуху, поверьте, я вовсе не собираюсь кормить вас этим мало питательным веществом. Вас ожидает первый завтрак.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс чувствовали, что голод уже настойчиво дает о себе знать; поэтому они решили отбросить всякие церемонии. Ведь завтрак в конце концов ни к чему не обязывает! И когда они вернутся на землю, то сохранят за собой полную свободу действий по отношению к Робуру.
Их тут же проводили в заднюю рубку, где помещалась маленькая столовая. Здесь, в сторонке, был уже накрыт для них отдельный стол, за которым им предстояло обедать во время путешествия. На завтрак были поданы различного рода консервы, а также галеты, приготовленные наполовину из муки, наполовину из мясного порошка и приправленные небольшим количеством свиного сала; из этих галет, разведенных в кипятке, получается превосходный бульон; затем последовали ломтики жареной ветчины и – в качестве напитка – чай.
Фриколлин тоже не был забыт. В передней рубке его ожидал наваристый бульон, приготовленный из тех же галет. Должно быть, он сильно проголодался, если ему все же удалось позавтракать, хотя зубы его стучали от страха, а челюсти отказывались служить.
– А вдруг эта штука разобьется?!. А вдруг эта штука разобьется!.. – повторял злосчастный негр.
Он пребывал в состоянии томительного страха. Подумать только! Ведь если он свалится с высоты полутора тысяч метров, то превратится в лепешку!
Через час дядюшка Прудент и Фил Эванс вновь показались на палубе. Робура нигде не было видно. Лишь рулевой стоял в своей застекленной будке на корме и, устремив взгляд на буссоль, невозмутимо следовал курсу, заданному инженером.
Что до остальных членов экипажа, то они, видимо, еще сидели за завтраком. Только помощник механика, приставленный наблюдать за машинами, переходил от рубки к рубке.
Если скорость воздушного корабля и была значительна, наши герои почти не замечали ее, хотя «Альбатрос» уже вышел из облаков и внизу, в полутора тысячах метров, показалась земля.
– В это невозможно поверить! – воскликнул Фил Эванс.
– Ну и не будем верить, – ответил дядюшка Прудент.
Они перешли на нос воздушного корабля и теперь пристально всматривались в открывавшийся на западе горизонт.
– А вот и другой город! – заметил Фил Эванс.
– Знаком ли он вам?
– Да! Мне думается, это – Монреаль.
– Монреаль?.. Но мы ведь пролетели над Квебеком всего каких-нибудь два часа назад!
– Это доказывает, что летательная машина движется со скоростью по крайней мере двадцати пяти лье в час.
В самом деле, такова и была скорость воздушного корабля, и если пассажиры не испытывали при этом никаких неприятных ощущений, то потому, что движение «Альбатроса» совпадало тогда с направлением ветра. В безветренную погоду такая скорость сильно мешала бы людям, ибо она немногим уступает скорости экспресса. При полете против ветра ее было бы невозможно выносить.
Фил Эванс не ошибся. Внизу под «Альбатросом» показался Монреаль, который нетрудно было распознать по Виктория-Бридж – трубчатому мосту, переброшенному через реку Святого Лаврентия, подобно тому, как железнодорожный мост в Венеции переброшен через лагуну. Затем взору открылись широкие улицы, огромные магазины, здания банков, напоминавшие дворцы, кафедральный собор, недавно воздвигнутый по образцу собора св.Петра в Риме, и, наконец, венчающая городской ансамбль гора Мон-Рояль, на которой разбит чудесный парк.
По счастью, Фил Эванс уже бывал прежде в важнейших городах Канады. Поэтому он мог узнать некоторые из них, не прибегая к помощи Робура. Миновав Монреаль, они около половины второго пролетели над Оттавой, расположенной возле водопадов, которые сверху походили на гигантский бурлящий котел, переливавшийся через край. Поистине грандиозное зрелище!
– А вот и дворец, где помещается парламент!
С этими словами Фил Эванс указал на здание, напоминавшее нюрнбергскую игрушку. Этот стоявший на холме дворец своей многоцветной раскраской походил на здание парламента в Лондоне, подобно тому, как собор в Монреале походил на собор св.Петра в Риме. Так или иначе, внизу раскинулась Оттава.
Но вот город начал уменьшаться и вскоре превратился в светлое пятно на горизонте.
Было около двух часов дня, когда Робур вновь показался на палубе. Его сопровождал боцман Том Тэрнер. Инженер сказал ему несколько слов, а тот передал их двум своим помощникам, которые несли вахту на носу и на корме воздушного корабля. По первому знаку рулевой изменил курс «Альбатроса» на два градуса к юго-западу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55