Однако, здесь могут возразить, все-таки факт идентификации может пониматься так, что он определяется исходя из грамматического контекста соответствующего понятия. Это похоже на апелляцию к возможному миру: мы не в силах обозреть подлинную историю события, установить его причину - в данном случае, события идентификации. Схема грамматического, игрового регулирования "узнавания", рассматриваемая с точки зрения прояснения характера явления, описывает именно "изначальное" положение дел. В этом смысле она не имеет преимуществ перед схемой Гуссерля: оба объяснения суть гипотезы, говорящие о "причине" данного. То, как мы склонны применять схемы "значения", основанного на употреблении, и "значения", основанного на усмотрениях сущностей, похоже на смену аспектов видения (как описывает ее Витгенштейн во второй части "Философских Исследований") в интерпретации. Но что же здесь играет роль "материала" интерпретации - роль "собственно данного"? Возможность рассмотреть событие (послужившее отправной точкой вариации - "я испытываю боль...") в его изменении - то есть как группу ситуаций. Как еще можно понимать эту "возможность", как не как возможность предметной идентификации? Практика идентификаций "боли", отраженная (или, воспроизведенная) в вариации - это то, что фактически лежит в основании "единства вариации", а не то, что мы можем полагать основанием идентификаций. В этом контексте говорить о "сущности" явления имеет не меньше оснований, чем говорить о сходстве между множеством явлений (полагая это "сходство", скажем, более или менее случайным или как-либо еще). Ибо как еще можно феноменологически (избегая "картин" и "механизмов") понимать "сущность" явления как не как "возможность предметных идентификаций", которые здесь, в актуальной данности, имеют место, что непосредственно и выражается в "определенном" характере данности, в "узнавании"... Но что может означать "возможность идентификации"? То, что актуально дано, уже как-то определено - идентифицировано: о какой "возможности" здесь может идти речь? Однако мы говорим о реально существующем или о воображаемом объекте х, что его идентификация в ситуации F(x) возможна и что его актуальная данность предполагает его идентификацию, и т.д. "Возможность идентификации" здесь, таким образом - как бы "судьба" х в случае F(x) в любом таком случае. А что это за "случай"? Это случай данности х - он сам представляет собой "возможность". По сути, "возможность" здесь - это воображаемое событие, к которому мы готовы. Х было дано прежде - у меня и у других, насколько мне это известно, был опыт х: х, таким образом, может пониматься как то, что бывает дано. Так же х - это то, что, будучи дано, бывает опознано, иначе нельзя сказать, что "дано х". Стало быть, это практика идентификации учит нас "идентификации" и "возможности идентификации"? Однако, тогда напрашивается аргумент "в духе Витгенштейна": мы что, "научились" идентифицировать, освоили правила "игры в узнавание"? Здесь ситуация "освоения правил" уже не демонстрирует того значения или близкого к нему, в каком мы употребляли это понятие, применительно к известным нам играм и к игровым ситуациям языка (как их описывает Витгенштейн). Здесь мы сталкиваемся с предельным случаем "игры", и как таковой он делает употребление слова "игра" в данном контексте бессмысленным. Это все равно, что сказать: "мы воспринимаем, потому что научились этому, мы играем в "перцепцию"". Здесь уже не остается ничего, что позволяло бы говорить о человеческом существовании, не отсылая к "игре", и таким образом, употребление этого термина обесценивается: он становится излишним или, иными словами, перестает что-либо означать - ведь вместо "я играю" теперь достаточно сказать "я живу". Таким образом, мы выяснили, что может пониматься как основание или "место" усмотрений сущности: это практика идентификаций и практика "эйдетического" редуцирования.
Глава 5. Рассмотрение функциональных пределов трансцендентальной логики в связи с проблемой "произвольной данности". а. "Гилетические данные" как возможное материальное основание конституирования значений. Проблема обнаружения "гилетических данных".
В "Идеях..." Гуссерль говорит: "Поток феноменологического бытия имеет двойное русло: материальное и ноэтическое"84. В непрерывной корреляции "материи", которую Гуссерль называет hyle, и интенциональной "формы" (morphe), или "ноэзиса", конституируется объектный мир и его значения. "Начало" каждого индивидуального значения - начало частного потока конституирования - полагается в "начальном впечатлении". То, что может быть дано нам в этом "начальном впечатлении", есть, согласно Гуссерлю, некое "гилетическое содержание", в отношении к которому интенциональное сознание выступает в качестве (речь идет прежде всего о перцепции) пассивно "регистрирующего". Таким образом мы имеем поток "впечатлений", подлежащих "осмыслению" в ходе соотнесения их друг с другом и с другими данными и интерпретации. "Материальные компоненты или гилетические данные охватывают впечатления, чувства, чувственные данные и другие не интенциональные "чувственные материи", такие как "данные цвета, прикосновения, звука и подобные", также как "чувственные впечатления удовольствия, боли, щекотки, и так далее," а также чувственные или квазичувственные моменты, если такие найдутся, принадлежащие к эмоциям, желаниям, актам воли, памяти, воображению и так далее. Это то, что просто дано сознанию, или что, с другой стороны, сознание пассивно воспринимает (Ср. Ideas $85/pp.246-51; FTL $107(c)/pp.286-9)." 85 Эти данные, которые удобнее будет обозначить как "первичные"86 перцептивные содержания сознания или собственно "перцепты" (в отличие от того, что мы обычно склонны понимать как содержание перцепции, типа: "Я вижу дом" это ведь уже интерпретация), "имеют место" до интерпретации, до своего концептуального оформления, ибо такое оформление (смыслополагание) осуществляется синтетически на основании множества впечатлений: таким образом Гуссерль полагал гилетические данные как таковые лишенными значений, "бессмысленными". С другой стороны, именно они есть то, что должно быть дано нам непосредственно. Именно о содержании чувственных впечатлений (и "начального впечатления" в частном потоке конституирования особо) можно говорить как о самоданности в ближайшем смысле. Они, соответственно, в ближайшем же смысле есть "самоочевидности", с которыми мы имеем дело и на которых основывается конституирующее сознание. В феноменологическом понимании смысла "гилетических данных", однако, прослеживаются по крайней мере два пути: альтернативное представлению Гуссерля, придававшего этим "первичным" моментам опыта значение, описанное только что, понимание чистых гилетических данных высказал М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45