Малко направился к двери.
– У меня встреча с Эсперенцей, – сказал он. – Как только что-нибудь узнаю, поставлю вас в известность. Вот тогда и пригодятся Крис и Милтон. Кстати, какие новости с Кубы?
– "Маракай" потоплен одним из наших фрегатов. Военно-морские силы США составили официальное сообщение с фамилиями двух извлеченных из воды утопленников. Все прошло гладко.
– Что ж, до завтра, – попрощался Малко.
Его не покидало чувство невидимой опасности. Если «те» вдруг узнают, кто он на самом деле, его жизнь не будет стоить и четверти обесцененного боливара, несмотря на то, что в номере «Таманако» кто-то постоянно дежурит у телефона, готовый лететь ему на помощь.
Малко сел в такси. Из осторожности он не взял сегодня «мустанг» – машина слишком бросалась в глаза.
В очередной раз он почувствовал ненависть к своей работе двойного агента.
Движение на улицах было поистине сумасшедшим. Хотя Каракас построили на манер старых американских городов, где все улицы пересекаются под прямым углом, в городе давно уже воцарился типично испанский хаос, и дороги зачастую запутывались в невообразимый клубок. Чтобы доехать от «Таманако» до центра Симона Боливара, требовался порой целый час.
Малко должен был встретиться с Эсперенцей у нее дома. По мере приближения визита вице-президента, заметнее возрастала и нервозность девушки. Она по много часов кряду рисовала совершенно безумные картины или печатала листовки, за которыми приходили, то и дело оглядываясь и прижимаясь к стенам, какие-то прыщавые юнцы.
Время от времени у нее появлялся посмеивающийся Эль Кура. Дабы пополнить кассу Отряда народного сопротивления, он регулярно обходил богатые дома квартала Альтамира, проводя сбор средств на воображаемые благотворительные цели.
Чем занимался Хосе Анджел, было неизвестно. Он приходил без предупреждения, всегда невозмутимый и предельно вежливый, но Малко казалось, что он редко ест досыта. Однако Хосе был слишком горд, чтобы позволить себе жить на иждивении у Дивины или какой-нибудь другой продажной женщины Каракаса. К тому же он давно привык голодать...
Анджел с нетерпением ожидал визита вице-президента: его тяготило бездействие.
* * *
Малко припарковал «мустанг» и вошел в подъезд Эсперенцы. На девушке были ярко-красные чулки и очень короткое платье с высоким воротником, закрывавшим шею. Казалось, она стремится расслабиться, забыться. Эсперенца то и дело заливалась наигранным смехом.
Малко поцеловал ей руку, и она прижалась к нему. После смерти Мерседес Эсперенца обратила на него все свои сложные чувства.
– Здесь мы поужинать не сможем, Эльдорадо, – сказала она. – Мой отец попросил меня сопровождать его сегодня вечером. У него иностранные гости. Но я сказала, что приведу с собой парня, который впервые приехал в Каракас.
– Ты считаешь, что мое присутствие обязательно? Может быть, нам лучше встретиться после...
– Нет. Я хочу, чтобы ты был со мной. Ведь мы едем в «Дольче Вита». А это место вызывает у меня слишком много грустных воспоминаний... Между прочим, там будет очень красивая женщина, – предупредила Эсперенца, когда они спускались в лифте, – так что смотри, не увлекайся...
Малко заверил ее, что будет предельно сдержан, а про себя подумал, что у него и без того достаточно неприятностей...
– Визит вице-президента уже не за горами, – заметил он. – А ты до сих пор ничего не сказала мне о своих планах. Выходит, ты мне не доверяешь?
Эсперенца порывисто бросилась ему на шею.
– Ну что ты! Тебе я доверяю больше, чем всем остальным, вместе взятым: ведь ты настоящий герой. И кроме того, я люблю тебя, – добавила она чуть тише. В тот великий день ты будешь рядом со мной, будешь прикрывать меня. Утром я расскажу тебе, как будет все происходить, и тебе останется только наблюдать. Вот увидишь, это будет прекрасно!
Ее глаза возбужденно блестели, словно у маленькой девочки, готовящейся сыграть с кем-нибудь невинную шутку.
– Вот тогда друзья Мерседес поймут, что с нами все-таки следует считаться, – продолжала Эсперенца, выходя на улицу. – Они увидят, кто мы такие. Скоро весь мир заговорит об Отряде народного сопротивления!
Последние слова она произнесла так громко, что две женщины, стоявшие на тротуаре, осторожно покосились на них. Но Эсперенца не обратила на это ни малейшего внимания. Она была сторонницей Сапатыи Боливараи являлась ярким воплощением революции... Австрийцу стало искренне жаль ее. Если б только можно было сказать ей правду, остановить руку судьбы, зачеркнуть все, что произошло после его приезда в Каракас...
Он усадил девушку в «мустанг» и устроился за рулем.
– После операции остаемся в столице? – непринужденно спросил он.
– Мы – да. Здесь нам будет безопаснее всего. Но остальные уедут в Маракайбо. Там у нашего друга свой маленький отель «Веракрус». Он их спрячет. Если дела пойдут слишком уж плохо, оттуда им будет легко перебраться в Колумбию.
По проспекту Авраама Линкольна они доехали до бульвара Чакаито. Малко поставил машину на подземной стоянке и спросил, прежде чем выйти:
– Между прочим, что я делаю в Каракасе?
– Я сказала отцу, что ты работаешь в «Креоле» – занимаешься геологической разведкой. А сюда приехал, чтобы развлечься с девушками.
У входа в дансинг она сунула австрийцу в карман пачку банкнот.
– Держи. Эти деньги ты заработал в поте лица, – насмешливо проговорила Эсперенца. – Не стесняйся: мне их дал отец. Он во мне души не чает.
* * *
Дискотека тонула в полумраке. Ресторанный зал располагался справа от входа, на небольшом возвышении. Эсперенца направилась к столу, стоявшему по другую сторону танцевальной площадки. Из-за него поднялся худой мужчина с тонкими усиками, черными, зачесанными назад волосами и приветливым лицом. Это был отец Эсперенцы.
Рядом с ним сидела очаровательная блондинка, одетая или, скорее, раздетая, в желтое кисейное платье.
Подошвы Малко сразу же будто приросли к полу. Это была та самая ночная незнакомка из отеля «Сэм-Лордз Касл».
Глава 16
Малко внезапно понял, что значит выражение «захотелось пуститься наутек».
Светловолосая незнакомка вызывающе улыбалась. Эсперенца улыбнулась ей в ответ, приняв это за приветствие. Рядом с блондинкой сидел мужчина в очках, в котором Малко узнал ее мужа. Отец Эсперенцы энергично пожал руку австрийцу. Эсперенца довольно холодно поздоровалась с обоими гостями.
– Бриджит и Кнут сейчас в отпуске, – пояснил отец Эсперенцы. – Кнут – наш стокгольмский корреспондент.
Бриджит так долго держала свою руку в руке Малко, что окажись между их ладонями яйцо, из него наверняка бы кто-нибудь вылупился. А очередная улыбка, которой Бриджит одарила австрийца, подействовала на Эсперенцу как красная тряпка на быка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– У меня встреча с Эсперенцей, – сказал он. – Как только что-нибудь узнаю, поставлю вас в известность. Вот тогда и пригодятся Крис и Милтон. Кстати, какие новости с Кубы?
– "Маракай" потоплен одним из наших фрегатов. Военно-морские силы США составили официальное сообщение с фамилиями двух извлеченных из воды утопленников. Все прошло гладко.
– Что ж, до завтра, – попрощался Малко.
Его не покидало чувство невидимой опасности. Если «те» вдруг узнают, кто он на самом деле, его жизнь не будет стоить и четверти обесцененного боливара, несмотря на то, что в номере «Таманако» кто-то постоянно дежурит у телефона, готовый лететь ему на помощь.
Малко сел в такси. Из осторожности он не взял сегодня «мустанг» – машина слишком бросалась в глаза.
В очередной раз он почувствовал ненависть к своей работе двойного агента.
Движение на улицах было поистине сумасшедшим. Хотя Каракас построили на манер старых американских городов, где все улицы пересекаются под прямым углом, в городе давно уже воцарился типично испанский хаос, и дороги зачастую запутывались в невообразимый клубок. Чтобы доехать от «Таманако» до центра Симона Боливара, требовался порой целый час.
Малко должен был встретиться с Эсперенцей у нее дома. По мере приближения визита вице-президента, заметнее возрастала и нервозность девушки. Она по много часов кряду рисовала совершенно безумные картины или печатала листовки, за которыми приходили, то и дело оглядываясь и прижимаясь к стенам, какие-то прыщавые юнцы.
Время от времени у нее появлялся посмеивающийся Эль Кура. Дабы пополнить кассу Отряда народного сопротивления, он регулярно обходил богатые дома квартала Альтамира, проводя сбор средств на воображаемые благотворительные цели.
Чем занимался Хосе Анджел, было неизвестно. Он приходил без предупреждения, всегда невозмутимый и предельно вежливый, но Малко казалось, что он редко ест досыта. Однако Хосе был слишком горд, чтобы позволить себе жить на иждивении у Дивины или какой-нибудь другой продажной женщины Каракаса. К тому же он давно привык голодать...
Анджел с нетерпением ожидал визита вице-президента: его тяготило бездействие.
* * *
Малко припарковал «мустанг» и вошел в подъезд Эсперенцы. На девушке были ярко-красные чулки и очень короткое платье с высоким воротником, закрывавшим шею. Казалось, она стремится расслабиться, забыться. Эсперенца то и дело заливалась наигранным смехом.
Малко поцеловал ей руку, и она прижалась к нему. После смерти Мерседес Эсперенца обратила на него все свои сложные чувства.
– Здесь мы поужинать не сможем, Эльдорадо, – сказала она. – Мой отец попросил меня сопровождать его сегодня вечером. У него иностранные гости. Но я сказала, что приведу с собой парня, который впервые приехал в Каракас.
– Ты считаешь, что мое присутствие обязательно? Может быть, нам лучше встретиться после...
– Нет. Я хочу, чтобы ты был со мной. Ведь мы едем в «Дольче Вита». А это место вызывает у меня слишком много грустных воспоминаний... Между прочим, там будет очень красивая женщина, – предупредила Эсперенца, когда они спускались в лифте, – так что смотри, не увлекайся...
Малко заверил ее, что будет предельно сдержан, а про себя подумал, что у него и без того достаточно неприятностей...
– Визит вице-президента уже не за горами, – заметил он. – А ты до сих пор ничего не сказала мне о своих планах. Выходит, ты мне не доверяешь?
Эсперенца порывисто бросилась ему на шею.
– Ну что ты! Тебе я доверяю больше, чем всем остальным, вместе взятым: ведь ты настоящий герой. И кроме того, я люблю тебя, – добавила она чуть тише. В тот великий день ты будешь рядом со мной, будешь прикрывать меня. Утром я расскажу тебе, как будет все происходить, и тебе останется только наблюдать. Вот увидишь, это будет прекрасно!
Ее глаза возбужденно блестели, словно у маленькой девочки, готовящейся сыграть с кем-нибудь невинную шутку.
– Вот тогда друзья Мерседес поймут, что с нами все-таки следует считаться, – продолжала Эсперенца, выходя на улицу. – Они увидят, кто мы такие. Скоро весь мир заговорит об Отряде народного сопротивления!
Последние слова она произнесла так громко, что две женщины, стоявшие на тротуаре, осторожно покосились на них. Но Эсперенца не обратила на это ни малейшего внимания. Она была сторонницей Сапатыи Боливараи являлась ярким воплощением революции... Австрийцу стало искренне жаль ее. Если б только можно было сказать ей правду, остановить руку судьбы, зачеркнуть все, что произошло после его приезда в Каракас...
Он усадил девушку в «мустанг» и устроился за рулем.
– После операции остаемся в столице? – непринужденно спросил он.
– Мы – да. Здесь нам будет безопаснее всего. Но остальные уедут в Маракайбо. Там у нашего друга свой маленький отель «Веракрус». Он их спрячет. Если дела пойдут слишком уж плохо, оттуда им будет легко перебраться в Колумбию.
По проспекту Авраама Линкольна они доехали до бульвара Чакаито. Малко поставил машину на подземной стоянке и спросил, прежде чем выйти:
– Между прочим, что я делаю в Каракасе?
– Я сказала отцу, что ты работаешь в «Креоле» – занимаешься геологической разведкой. А сюда приехал, чтобы развлечься с девушками.
У входа в дансинг она сунула австрийцу в карман пачку банкнот.
– Держи. Эти деньги ты заработал в поте лица, – насмешливо проговорила Эсперенца. – Не стесняйся: мне их дал отец. Он во мне души не чает.
* * *
Дискотека тонула в полумраке. Ресторанный зал располагался справа от входа, на небольшом возвышении. Эсперенца направилась к столу, стоявшему по другую сторону танцевальной площадки. Из-за него поднялся худой мужчина с тонкими усиками, черными, зачесанными назад волосами и приветливым лицом. Это был отец Эсперенцы.
Рядом с ним сидела очаровательная блондинка, одетая или, скорее, раздетая, в желтое кисейное платье.
Подошвы Малко сразу же будто приросли к полу. Это была та самая ночная незнакомка из отеля «Сэм-Лордз Касл».
Глава 16
Малко внезапно понял, что значит выражение «захотелось пуститься наутек».
Светловолосая незнакомка вызывающе улыбалась. Эсперенца улыбнулась ей в ответ, приняв это за приветствие. Рядом с блондинкой сидел мужчина в очках, в котором Малко узнал ее мужа. Отец Эсперенцы энергично пожал руку австрийцу. Эсперенца довольно холодно поздоровалась с обоими гостями.
– Бриджит и Кнут сейчас в отпуске, – пояснил отец Эсперенцы. – Кнут – наш стокгольмский корреспондент.
Бриджит так долго держала свою руку в руке Малко, что окажись между их ладонями яйцо, из него наверняка бы кто-нибудь вылупился. А очередная улыбка, которой Бриджит одарила австрийца, подействовала на Эсперенцу как красная тряпка на быка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44