.. Уходи.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Это было глупо, необъяснимо. Виднелись только белки глаз Руджи. Даже ее пышная грудь, казалось, опала. Губы ее беззвучно шевелились. Несмотря на духоту в ее бунгало, в котором не было кондиционера, она покрылась гусиной кожей.
— Хочешь, я его подниму? — спросил он.
— Нет! Не прикасайся к нему. Уходи.
Он прошел по коридору, избегая зловещей находки, дошел до своей машины. Только на автостраде он по-настоящему осознал ужас, охвативший Руджи, и чем он рисковал. Те, что приходили, убили человека только ради того, чтобы подложить это мрачное предупреждение. Он вглядывался в автостраду, пустынную, насколько хватало глаз.
Отличное место для засады... Он положил «кольт» возле себя на сиденье и защелкнул дверцы. Слава богу, он не попадал на красный свет. Он сломя голову промчался по Кисси-роуд, затем по Сиака Стивенс-стрит, не увидев ни одной живой души, ни пешей, ни на машине. Его напряжение несколько спало, только когда он въехал на автостоянку отеля «Мамми Йоко», холл которого ему показался необыкновенно уютным.
Он закрыл дверь на цепочку и положил кольт на двуспальную кровать. Все еще пораженный тем, что произошло у Руджи. Что же с ним будет дальше?
* * *
Малко остановился перед бунгало Руджи. При свете дня оно выглядело еще более жалким. Он тщетно ожидал известий от нее и решился зайти, проехав через весь город. По оживленной Кисси-стрит, с повозками повсюду, с десятками торговцев, сидящих прямо на тротуаре, затем по автостраде, забитой такси, автобусами и перегруженными грузовиками.
Он пересек садик перед бунгало. Дверь по-прежнему была выломана. Палец из коридора исчез. Малко снова вышел и увидел молодого негра, раскачивающегося в кресле-качалке перед соседним бунгало.
— Где мисс Руджи? — спросил Малко.
— Gone, not here, — сказал негр.
— Where?
Тот сделал неопределенный жест и снова впал в летаргическое состояние. Малко опять поехал к центру города. Не питая никаких иллюзий.
Он подъехал к американскому посольству и поднялся к Джиму Декстеру, который внимательно выслушал его рассказ.
— Это хитрые люди, — сказал он. — Даже такая современная девушка, как Руджи, осталась слишком суеверной, особенно из-за своей роли в «Обществе Бон-до». Отрезанный палец означает, что вас призывает кто-то из умерших... Вы не только умрете, но и душа ваша не найдет успокоения... Эти мерзавцы не брезгуют никакими средствами. Но это придумали не иранцы...
— Как вы думаете, где она?
— Она, должно быть, поехала в свою деревню посоветоваться с колдуном, чтобы он совершил обряды, которые должны успокоить душу умершего. На это может потребоваться от трех дней до трех недель. На нее больше не рассчитывайте... Это нечто такое, что невозможно преодолеть. В Африке, каждый раз, когда пренебрегаешь обычаями, приходится об этом жалеть...
У Малко оставался один главный вопрос. Выполнит ли Бамбе свое обещание? Успела ли Руджи предупредить ее перед тем, как уехать? Не запугали ли и ее его противники?
Через несколько часов все выяснится.
Глава 13
Мерцающее пламя свечи придавало красным пятнам, покрывавшим лицо Дикого Билла, неестественный вид. Ирландец, развалившись в кресле, курил огромную сигару, запах которой наполнял маленькую комнату. Они с Малко сидели в засаде в одном из пустых кабинетов в доме Бамбе.
Вопреки всем ожиданиям, она не проявила никакого смущения, встретив Малко, как было условлено; когда он объяснил ей, что Руджи пришлось уехать из Фритауна, молодая негритянка согласилась, чтобы он взял на себя заботу о ней. С нескрываемым удовольствием... Уже давно стемнело, и ожидание начинало действовать на нервы обоим мужчинам. Не было никакой уверенности, что Хусейн Форуджи попадет в устроенную Малко ловушку.
Малко посмотрел на Билла Ходжеса. Наемник был в полотняной рубашке, из-под закатанных рукавов которой виднелась татуировка, слишком тесные джинсы стягивали живот, под натиском которого, казалось, вот-вот лопнет широкий ремень с серебряной пряжкой.
Черные сапоги были безукоризненно начищены и из правого торчала рукоятка кинжала.
Ирландец вынул изо рта сигару и заметил:
— Сколько же мы будем ждать этого засранца Форуджи?
— До десяти, — сказал Малко. — Потом он уже не придет.
Бамбе сказала ему, что все иранцы стараются как можно раньше вернуться к себе. Следовательно, им оставалось ждать еще около двух часов. Для молодой негритянки на другой половине дома время, наверное, тоже тянулось медленно.
Яростное мяуканье раздалось под их окном. Это дрались дикие коты. Окна комнаты, в которой сидели мужчины, выходили только на море, и иранец, войдя в парк, не мог увидеть свет. Малко смотрел в окно, следя за огнями рыбацкой лодки, удалявшейся к Фритаунской бухте.
Малко молил Бога, чтобы иранец клюнул на его хитрость, иначе — тупик. Дикий Билл предложил, конечно, в качестве запасного варианта нападение на резиденцию Карима Лабаки, но это вряд ли было осуществимо.
Ирландец вынул из санога кинжал с острым, как бритва, лезвием и развлекался тем, что разрезал надвое листы бумаги. Его глубоко посаженные глазки беспрестанно бегали. Он произнес своим обычным монотонным голосом:
— Она славная, эта малютка Бамбе, и у нее, наверное, еще нет СПИДа.
Ненасытный. Неужели его пышнотелой белокурой ливанки ему уже не хватает... Африка, казалось, удесятеряла сексуальные потребности и тех, и других.
Он зевнул и закрыл глаза, медленно затягиваясь своей сигарой. Его «рейнджровер» стоял в тупике, чуть дальше, под охраной одного из его служащих. Малко посмотрел на свои часы «Сейко».
Четверть девятого. Самое большее через два часа все выяснится.
* * *
Хусейн Форуджи вместе с послом своей страны со стаканом апельсинового сока в руке держался в стороне от толпы неверных, толпившихся на коктейле, устроенном посольством Южной Кореи в одной из гостиных отеля «Мамми Йоко». Это был один из его редких выходов в свет. Им было приказано не вмешиваться в дипломатическую жизнь, чтобы «не запятнать» свою репутацию... Держа оранжад на виду, они с подчеркнутым презрением смотрели, как толпа приглашенных налегает на бутерброды и спиртное. Особенно усердствовали дипломаты из африканских стран...
Посол склонился к уху Форуджи.
— Наш курьер завтра будет в Тегеране. Я ему сказал, что все идет так, как нам надо. Надеюсь, что я не поторопился.
Хусейн Форуджи с удовлетворением погладил свою бороду.
— Аллах велик, а наши противники глупы, — назидательно сказал он. — Все будет так, как пожелал имам.
— Пас никто не сможет обвинить?
— Никто. Будут только подозрения, и лишь Аллах сможет сказать, кто вложил оружие в руку, которая поразит наших врагов...
— Отлично, — одобрил посол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Это было глупо, необъяснимо. Виднелись только белки глаз Руджи. Даже ее пышная грудь, казалось, опала. Губы ее беззвучно шевелились. Несмотря на духоту в ее бунгало, в котором не было кондиционера, она покрылась гусиной кожей.
— Хочешь, я его подниму? — спросил он.
— Нет! Не прикасайся к нему. Уходи.
Он прошел по коридору, избегая зловещей находки, дошел до своей машины. Только на автостраде он по-настоящему осознал ужас, охвативший Руджи, и чем он рисковал. Те, что приходили, убили человека только ради того, чтобы подложить это мрачное предупреждение. Он вглядывался в автостраду, пустынную, насколько хватало глаз.
Отличное место для засады... Он положил «кольт» возле себя на сиденье и защелкнул дверцы. Слава богу, он не попадал на красный свет. Он сломя голову промчался по Кисси-роуд, затем по Сиака Стивенс-стрит, не увидев ни одной живой души, ни пешей, ни на машине. Его напряжение несколько спало, только когда он въехал на автостоянку отеля «Мамми Йоко», холл которого ему показался необыкновенно уютным.
Он закрыл дверь на цепочку и положил кольт на двуспальную кровать. Все еще пораженный тем, что произошло у Руджи. Что же с ним будет дальше?
* * *
Малко остановился перед бунгало Руджи. При свете дня оно выглядело еще более жалким. Он тщетно ожидал известий от нее и решился зайти, проехав через весь город. По оживленной Кисси-стрит, с повозками повсюду, с десятками торговцев, сидящих прямо на тротуаре, затем по автостраде, забитой такси, автобусами и перегруженными грузовиками.
Он пересек садик перед бунгало. Дверь по-прежнему была выломана. Палец из коридора исчез. Малко снова вышел и увидел молодого негра, раскачивающегося в кресле-качалке перед соседним бунгало.
— Где мисс Руджи? — спросил Малко.
— Gone, not here, — сказал негр.
— Where?
Тот сделал неопределенный жест и снова впал в летаргическое состояние. Малко опять поехал к центру города. Не питая никаких иллюзий.
Он подъехал к американскому посольству и поднялся к Джиму Декстеру, который внимательно выслушал его рассказ.
— Это хитрые люди, — сказал он. — Даже такая современная девушка, как Руджи, осталась слишком суеверной, особенно из-за своей роли в «Обществе Бон-до». Отрезанный палец означает, что вас призывает кто-то из умерших... Вы не только умрете, но и душа ваша не найдет успокоения... Эти мерзавцы не брезгуют никакими средствами. Но это придумали не иранцы...
— Как вы думаете, где она?
— Она, должно быть, поехала в свою деревню посоветоваться с колдуном, чтобы он совершил обряды, которые должны успокоить душу умершего. На это может потребоваться от трех дней до трех недель. На нее больше не рассчитывайте... Это нечто такое, что невозможно преодолеть. В Африке, каждый раз, когда пренебрегаешь обычаями, приходится об этом жалеть...
У Малко оставался один главный вопрос. Выполнит ли Бамбе свое обещание? Успела ли Руджи предупредить ее перед тем, как уехать? Не запугали ли и ее его противники?
Через несколько часов все выяснится.
Глава 13
Мерцающее пламя свечи придавало красным пятнам, покрывавшим лицо Дикого Билла, неестественный вид. Ирландец, развалившись в кресле, курил огромную сигару, запах которой наполнял маленькую комнату. Они с Малко сидели в засаде в одном из пустых кабинетов в доме Бамбе.
Вопреки всем ожиданиям, она не проявила никакого смущения, встретив Малко, как было условлено; когда он объяснил ей, что Руджи пришлось уехать из Фритауна, молодая негритянка согласилась, чтобы он взял на себя заботу о ней. С нескрываемым удовольствием... Уже давно стемнело, и ожидание начинало действовать на нервы обоим мужчинам. Не было никакой уверенности, что Хусейн Форуджи попадет в устроенную Малко ловушку.
Малко посмотрел на Билла Ходжеса. Наемник был в полотняной рубашке, из-под закатанных рукавов которой виднелась татуировка, слишком тесные джинсы стягивали живот, под натиском которого, казалось, вот-вот лопнет широкий ремень с серебряной пряжкой.
Черные сапоги были безукоризненно начищены и из правого торчала рукоятка кинжала.
Ирландец вынул изо рта сигару и заметил:
— Сколько же мы будем ждать этого засранца Форуджи?
— До десяти, — сказал Малко. — Потом он уже не придет.
Бамбе сказала ему, что все иранцы стараются как можно раньше вернуться к себе. Следовательно, им оставалось ждать еще около двух часов. Для молодой негритянки на другой половине дома время, наверное, тоже тянулось медленно.
Яростное мяуканье раздалось под их окном. Это дрались дикие коты. Окна комнаты, в которой сидели мужчины, выходили только на море, и иранец, войдя в парк, не мог увидеть свет. Малко смотрел в окно, следя за огнями рыбацкой лодки, удалявшейся к Фритаунской бухте.
Малко молил Бога, чтобы иранец клюнул на его хитрость, иначе — тупик. Дикий Билл предложил, конечно, в качестве запасного варианта нападение на резиденцию Карима Лабаки, но это вряд ли было осуществимо.
Ирландец вынул из санога кинжал с острым, как бритва, лезвием и развлекался тем, что разрезал надвое листы бумаги. Его глубоко посаженные глазки беспрестанно бегали. Он произнес своим обычным монотонным голосом:
— Она славная, эта малютка Бамбе, и у нее, наверное, еще нет СПИДа.
Ненасытный. Неужели его пышнотелой белокурой ливанки ему уже не хватает... Африка, казалось, удесятеряла сексуальные потребности и тех, и других.
Он зевнул и закрыл глаза, медленно затягиваясь своей сигарой. Его «рейнджровер» стоял в тупике, чуть дальше, под охраной одного из его служащих. Малко посмотрел на свои часы «Сейко».
Четверть девятого. Самое большее через два часа все выяснится.
* * *
Хусейн Форуджи вместе с послом своей страны со стаканом апельсинового сока в руке держался в стороне от толпы неверных, толпившихся на коктейле, устроенном посольством Южной Кореи в одной из гостиных отеля «Мамми Йоко». Это был один из его редких выходов в свет. Им было приказано не вмешиваться в дипломатическую жизнь, чтобы «не запятнать» свою репутацию... Держа оранжад на виду, они с подчеркнутым презрением смотрели, как толпа приглашенных налегает на бутерброды и спиртное. Особенно усердствовали дипломаты из африканских стран...
Посол склонился к уху Форуджи.
— Наш курьер завтра будет в Тегеране. Я ему сказал, что все идет так, как нам надо. Надеюсь, что я не поторопился.
Хусейн Форуджи с удовлетворением погладил свою бороду.
— Аллах велик, а наши противники глупы, — назидательно сказал он. — Все будет так, как пожелал имам.
— Пас никто не сможет обвинить?
— Никто. Будут только подозрения, и лишь Аллах сможет сказать, кто вложил оружие в руку, которая поразит наших врагов...
— Отлично, — одобрил посол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52