вернуть Индию Франции. Солдаты были в восторге, ни один из них не отказывался следовать за своими начальниками.
Все шло благополучно, когда в девять часов вечера, в момент открытия салонов, были получены три шифрованных депеши на имя губернатора, полковника де Лотрека и командира Бертье, — офицера, служащего в батальоне туземных сипаев. Первая из них разрешала согласно прошению бессрочный отпуск исправляющему должность губернатора и предписывала взять место на первом же пакетботе, отправляющемся во Францию, передав свои полномочия военному комиссару, — а в случае отсутствия его — прокурору судебной палаты.
Вторая назначала полковника де Лотрека командиром 2-го полка морской пехоты в Кохинхине, где адмирал Риго де Женульи только что взял Пехио, и приказывал ему оставить командование 4-м полком немедленно по получению депеши.
Третья назначала Бертье командиром 4-го полка с приказанием дать знать о своем назначении войскам и вступить в должность сейчас же по получении депеши.
Вторая часть этой депеши строжайше предписывала ему при малейшем сопротивлении со стороны губернатора и полковника де Лотрека арестовать их и немедленно отправить во Францию на авизо «Сюркуф», который находился на рейде Пондишери, и в этом случае принять управление колонией и пользоваться властью губернатора.
Депеши эти сразили де Марси и полковника де Лотрека и привели в отчаяние все войско, ибо полковник Бертье, скрыв вторую часть депеши, которую он должен был показать только в случае сопротивления, немедленно отправился к губернатору и полковнику де Лотреку и сообщил им первую часть.
Все свершилось чинно и мирно, и в четверть десятого полковник Бертье, буквально следуя приказанию, принял командование полком.
Губернатор не желал нарушать удовольствия приглашенных, и вечер шел своим порядком, но, как мы уже видели, хозяин с нетерпением ждал окончания скучной церемонии приема гостей, и затем отправился на веранду к ждавшему его там полковнику.
— И я разделял ваше нетерпение, мой милый друг, — сказал де Марси. — Прошу вас, когда мы так беседуем вместе, откиньте в сторону мой титул губернатора; к тому же он лишь наполовину принадлежит мне, ибо я заменяю вашего друга де Монморена, а через несколько дней и совсем не будет принадлежать мне, когда я вернусь во Францию «согласно прошению». Странное смягчение, которое становится грубым, принимая во внимание сухой приказ вернуться.
Молодой губернатор, — ему было тридцать — тридцать два года, — произнес эти слова тоном, полным горечи, и через несколько минут продолжал.
— Не будете ли любезны пройти ко мне в кабинет, мы там можем побеседовать свободно.
— Охотно, мои друг, — отвечал полковник.
И он последовал за губернатором в его любимую комнату, служившую курильной и кабинетом.
— Ну-с, — начал де Марси, как только дверь плотно закрылась за ними, — какой удар для нас и особенно для бедного де Монморена!..
— Здесь наверное кроется предательство!
— Мне пришла в голову та же мысль.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет! Не Бертье ли, хитрая лиса, замешался тут?
— Я не считаю его способным на это… Такой образ действий недостоин мундира.
— Подите!.. Чтобы получить чин полковника?.. Вы знаете, он никогда не добрался бы до него. Если это он, то вовремя догадался.
— Я стою на своем и уверен, что он не причастен к этой подлости; это хороший служака и честный человек. Такие качества не мирятся с изворотливыми и льстивыми речами доносчика.
— Простите, что я подозревал его, я слишком мало его знаю. Что бы там ни было, все это случилось не иначе, как по доносу, и тот, кто взялся за это, получил во всяком случае хорошие сведения… Нам ничего не остается, как повиноваться.
— А я еще так радовался случаю отплатить англичанам за все зло, которое они нам сделали!.. Вы сказали, надо повиноваться… а между тем… если пожелать…
— Объясните вашу мысль…
— Если бы поддержать друг друга… можно было бы сказать, что депешу получили через час после ухода войска… Такой прекрасный случай ведь не повторится больше!
— Я готов с своей стороны сделать все, чего вы желаете… Но надо убедить Бертье. Считаете вы это возможным?
— Ни в коем случае!.. Бертье, как вы знаете, прошел все степени. Это один из тех старых педантов, рабов приказания, которых ничем не убедить, ничем не сломить, особенно когда результатом такого приказания является чин полковника, которого он не мог надеяться получить. Не ждите от него никаких уступок… Но можно обойтись и без него.
— Не понимаю вас.
— Четыре старших капитана полка приходили ко мне час тому назад и сказали мне, что ничто не изменилось в намерениях офицеров и солдат, и если я соглашусь стать во главе полка, все последуют за мной при звуке труб и барабанов.
— А вы что отвечали?
— Я просил позволения подумать до полуночи… Что вы посоветуете мне?
— Так как вы заранее еще готовы были пожертвовать своей служебной карьерой, то я согласился бы на вашем месте.
— В добрый час! Сказано хорошо. В тот день, когда мы вернем Франции не только старые владения ее, но еще протекторат над Бенгалией и королевством Лагорским, которое мы оставим Нана-Сагибу, — какую славу пожнем мы!.. Надо только занять чем-нибудь Бертье до утра, чтобы он не помешал нам. Я знаю его… Если он захватит нас, когда мы будем уходить, и новый полк его откажется повиноваться ему, он способен прострелить мне голову…
— Если только вы допустите его до этого.
— Само собою разумеется! Но какой шум подымется! Лучше не допускать до скандала, займите его здесь до двух часов: этого достаточно, а там уже казармы будут пусты.
— Постараюсь.
— Посмотрим, господа англичане! Судя по тому, что мне сказал посланный де Монморена, мы должны будем прежде всего взять в плен генерал-губернатора Лауренса, который находится в Беджапуре с весьма небольшим отрядом. Недурное начало кампании!
— Любезный полковник, скоро полночь и время дорого. Если вы хотите захватить двенадцать пушек из казарм и двадцать четыре с набережной, не теряйте времени.
— Ухожу, милый друг! Дай Бог мне успеха! Я отдал бы жизнь свою, чтобы только видеть, как будет развеваться французский флаг в Мадрасе, Бомбее и Калькутте.
— Обнимите меня, Лотрек! Бог знает, увидимся ли мы когда-нибудь…
Они крепко обнялись и затем расстались. Полковник вышел в сад, где его ждали капитаны.
Де Марси после ухода де Лотрека отправился искать по всем салонам нового полковника; он нашел его на веранде, где тот беседовал с таким же, как и он, старым служакой, комендантом города, — и попросил его зайти к нему в кабинет перед окончанием бала.
— К вашим услугам, господин губернатор, — отвечал старый солдат.
Он точно явился на свидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Все шло благополучно, когда в девять часов вечера, в момент открытия салонов, были получены три шифрованных депеши на имя губернатора, полковника де Лотрека и командира Бертье, — офицера, служащего в батальоне туземных сипаев. Первая из них разрешала согласно прошению бессрочный отпуск исправляющему должность губернатора и предписывала взять место на первом же пакетботе, отправляющемся во Францию, передав свои полномочия военному комиссару, — а в случае отсутствия его — прокурору судебной палаты.
Вторая назначала полковника де Лотрека командиром 2-го полка морской пехоты в Кохинхине, где адмирал Риго де Женульи только что взял Пехио, и приказывал ему оставить командование 4-м полком немедленно по получению депеши.
Третья назначала Бертье командиром 4-го полка с приказанием дать знать о своем назначении войскам и вступить в должность сейчас же по получении депеши.
Вторая часть этой депеши строжайше предписывала ему при малейшем сопротивлении со стороны губернатора и полковника де Лотрека арестовать их и немедленно отправить во Францию на авизо «Сюркуф», который находился на рейде Пондишери, и в этом случае принять управление колонией и пользоваться властью губернатора.
Депеши эти сразили де Марси и полковника де Лотрека и привели в отчаяние все войско, ибо полковник Бертье, скрыв вторую часть депеши, которую он должен был показать только в случае сопротивления, немедленно отправился к губернатору и полковнику де Лотреку и сообщил им первую часть.
Все свершилось чинно и мирно, и в четверть десятого полковник Бертье, буквально следуя приказанию, принял командование полком.
Губернатор не желал нарушать удовольствия приглашенных, и вечер шел своим порядком, но, как мы уже видели, хозяин с нетерпением ждал окончания скучной церемонии приема гостей, и затем отправился на веранду к ждавшему его там полковнику.
— И я разделял ваше нетерпение, мой милый друг, — сказал де Марси. — Прошу вас, когда мы так беседуем вместе, откиньте в сторону мой титул губернатора; к тому же он лишь наполовину принадлежит мне, ибо я заменяю вашего друга де Монморена, а через несколько дней и совсем не будет принадлежать мне, когда я вернусь во Францию «согласно прошению». Странное смягчение, которое становится грубым, принимая во внимание сухой приказ вернуться.
Молодой губернатор, — ему было тридцать — тридцать два года, — произнес эти слова тоном, полным горечи, и через несколько минут продолжал.
— Не будете ли любезны пройти ко мне в кабинет, мы там можем побеседовать свободно.
— Охотно, мои друг, — отвечал полковник.
И он последовал за губернатором в его любимую комнату, служившую курильной и кабинетом.
— Ну-с, — начал де Марси, как только дверь плотно закрылась за ними, — какой удар для нас и особенно для бедного де Монморена!..
— Здесь наверное кроется предательство!
— Мне пришла в голову та же мысль.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет! Не Бертье ли, хитрая лиса, замешался тут?
— Я не считаю его способным на это… Такой образ действий недостоин мундира.
— Подите!.. Чтобы получить чин полковника?.. Вы знаете, он никогда не добрался бы до него. Если это он, то вовремя догадался.
— Я стою на своем и уверен, что он не причастен к этой подлости; это хороший служака и честный человек. Такие качества не мирятся с изворотливыми и льстивыми речами доносчика.
— Простите, что я подозревал его, я слишком мало его знаю. Что бы там ни было, все это случилось не иначе, как по доносу, и тот, кто взялся за это, получил во всяком случае хорошие сведения… Нам ничего не остается, как повиноваться.
— А я еще так радовался случаю отплатить англичанам за все зло, которое они нам сделали!.. Вы сказали, надо повиноваться… а между тем… если пожелать…
— Объясните вашу мысль…
— Если бы поддержать друг друга… можно было бы сказать, что депешу получили через час после ухода войска… Такой прекрасный случай ведь не повторится больше!
— Я готов с своей стороны сделать все, чего вы желаете… Но надо убедить Бертье. Считаете вы это возможным?
— Ни в коем случае!.. Бертье, как вы знаете, прошел все степени. Это один из тех старых педантов, рабов приказания, которых ничем не убедить, ничем не сломить, особенно когда результатом такого приказания является чин полковника, которого он не мог надеяться получить. Не ждите от него никаких уступок… Но можно обойтись и без него.
— Не понимаю вас.
— Четыре старших капитана полка приходили ко мне час тому назад и сказали мне, что ничто не изменилось в намерениях офицеров и солдат, и если я соглашусь стать во главе полка, все последуют за мной при звуке труб и барабанов.
— А вы что отвечали?
— Я просил позволения подумать до полуночи… Что вы посоветуете мне?
— Так как вы заранее еще готовы были пожертвовать своей служебной карьерой, то я согласился бы на вашем месте.
— В добрый час! Сказано хорошо. В тот день, когда мы вернем Франции не только старые владения ее, но еще протекторат над Бенгалией и королевством Лагорским, которое мы оставим Нана-Сагибу, — какую славу пожнем мы!.. Надо только занять чем-нибудь Бертье до утра, чтобы он не помешал нам. Я знаю его… Если он захватит нас, когда мы будем уходить, и новый полк его откажется повиноваться ему, он способен прострелить мне голову…
— Если только вы допустите его до этого.
— Само собою разумеется! Но какой шум подымется! Лучше не допускать до скандала, займите его здесь до двух часов: этого достаточно, а там уже казармы будут пусты.
— Постараюсь.
— Посмотрим, господа англичане! Судя по тому, что мне сказал посланный де Монморена, мы должны будем прежде всего взять в плен генерал-губернатора Лауренса, который находится в Беджапуре с весьма небольшим отрядом. Недурное начало кампании!
— Любезный полковник, скоро полночь и время дорого. Если вы хотите захватить двенадцать пушек из казарм и двадцать четыре с набережной, не теряйте времени.
— Ухожу, милый друг! Дай Бог мне успеха! Я отдал бы жизнь свою, чтобы только видеть, как будет развеваться французский флаг в Мадрасе, Бомбее и Калькутте.
— Обнимите меня, Лотрек! Бог знает, увидимся ли мы когда-нибудь…
Они крепко обнялись и затем расстались. Полковник вышел в сад, где его ждали капитаны.
Де Марси после ухода де Лотрека отправился искать по всем салонам нового полковника; он нашел его на веранде, где тот беседовал с таким же, как и он, старым служакой, комендантом города, — и попросил его зайти к нему в кабинет перед окончанием бала.
— К вашим услугам, господин губернатор, — отвечал старый солдат.
Он точно явился на свидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182