И таким образом в своем лагере Монреаль председательствовал как в качестве полководца, так и в качестве государственного человека.
Совещание было в полном разгаре, когда вошел офицер и прошептал несколько слов на ухо Монреалю. Глаза вождя засверкали.
– Введи его, – сказал он поспешно. – Господа, – прибавил он, обращаясь к советникам и потирая руки, – кажется, наша птица попалась к нам в сети. Посмотрим.
В эту минуту драпировка была поднята, и рыцарь вошел.
– Как! – пробормотал Монреаль, изменившись в лице и очевидно обманутый в своих ожиданиях. – Неужели мне суждено всегда терпеть такие неудачи?
– Синьор Вальтер де Монреаль, – сказал пленник, – я еще раз у вас в гостях. В моих изменившихся чертах вы вероятно не узнаете Адриана ди Кастелло.
– Извините меня, благородный синьор, – отвечал Монреаль, вставая с большой вежливостью, – ошибка моих холопов расстроила на минуту мою память. Я рад еще раз пожать руку, которая приобрела так много лавров со времени нашего последнего свидания. Ваша слава была приятна для моего слуха. Эй! – продолжал он, хлопнув руками. – Позаботьтесь о закуске и отдыхе этого благородного кавалера и его свиты. Синьор Адриан, я сейчас приду к вам.
Адриан вышел. Монреаль, забыв о своих советниках, начал ходить по палатке скорыми шагами, потом, позвав офицера, который ввел Адриана, сказал:
– Граф Ландау все еще занимает проход?
– Да, генерал.
– Так скорей поезжай туда – засада должна оставаться там до ночи. Мы поймали не ту лисицу.
Офицер отправился и скоро после того Монреаль распустил совет. Он пошел к Адриану, которого поместили в палатке, стоявшей рядом с. его собственной.
– Синьор, – сказал Монреаль, – это правда, что мои люди получили приказ задерживать всякого на дороге во Флоренцию: я в войне с этим городом. Но я ожидал не вас, а совсем другого пленника. Нужно ли мне добавлять, что вы и ваши люди свободны?
– Я принимаю ваши слова с такой же искренностью, с какой они сказаны. Между тем, позвольте мне, не нарушая уважения к вам, сказать, что я избрал бы другой путь, если бы знал, что Великая Компания находится в этой стороне. Я слышал, что ваше оружие было направлено против Малатесты, тирана Римини.
– Да, он был моим врагом, теперь он мой данник. Он купил у нас свободу. Мы шли через Ашьяно на Сьенну. За шестнадцать тысяч флоринов мы пощадили этот город, и теперь мы висим, как громовая туча нал Флоренцией, которая осмелилась послать слабую помощь на защиту Римини.
– Я слышал, что Большая Компания в союзе с Альборносом и что ее начальник, втайне, есть воин церкви. Правда это?
– Да; Альборнос и я понимаем друг друга, – отвечал Монреаль небрежно, – тем более, что мы имеем одного общего врага, которого оба поклялись уничтожить. Это – Висконти, миланский архиепископ.
– Висконти! Самый могущественный из итальянских князей! Я знаю, что гнев церкви, который он навлек на себя, справедлив. Но я не совсем ясно вижу, к чему Монреалю добровольно вызывать этого грозного и опасного врага.
Монреаль сурово засмеялся.
– Разве вы не знаете, – сказал он, – безмерного честолюбия Висконти? Клянусь св. гробом, он именно тот враг, с которым встретиться жаждет моя душа! Ум его достоин того, чтобы бороться с умом Монреаля. Я узнал его тайные планы: гигантские планы! Одним словом, архиепископ намерен завоевать всю Италию. Это именно тот князь, успехи которого Монреаль должен остановить. Потому что именно этот князь, если позволить ему усилиться, разрушит планы и уничтожит могущество Вальтера де Монреаля.
Адриан промолчал, и в первый раз в его душе мелькнуло подозрение о действительном свойстве планов провансальца.
– Но, благородный Монреаль, – сказал он потом, – сообщите мне, если знаете, последние известия о моем родном городе. Я римлянин и постоянно думаю о Риме.
– И справедливо, – отвечал Монреаль с живостью. – Вы знаете, что Альборнос, как легат первосвященника, вел армию церкви в папские земли. Он взял с собой Колу ди Риенцо. Когда они прибыли к Монте-Фиасконе, толпы римлян всякого звания поспешили туда, чтобы отдать честь трибуну. Посредством его он официальным путем возвратил подданство Рима папе и, обратив трибуна в приманку, усилил свой лагерь римскими рекрутами. На пути к Витербо Риенцо блистательно отличился в сражениях против тирана Иоанна ди Вико. Мало того, он сражался как человек, достойный принадлежать к Великой Компании. Это усилило рвение римлян, и половина обитателей города бросилась к смелому трибуну. На мольбы этих достойных граждан хитрый легат отвечал: вооружитесь против Иоанна ди Вико, победите тиранов церковной территории, восстановите наследие св. Петра и тогда Риенцо будет объявлен сенатором и возвратится в Рим. Эти слова вдохновили римлян таким усердием, что они охотно помогли легату, Аквапенденте и Больцена сдались, Иоанн ди Вико частью убеждениями, частью угрозами доведен до покорности, а потом покорился и Габриелли, тиран Агоббийский. Слава досталась кардиналу, а заслуга принадлежит Риенцо.
– А потом?
– Альборнос продолжал угощать сенатора большим блеском и прекрасными словами, но ни слова не говорил о возвращении его в Рим. Устав ждать, Риенцо, как меня секретно уведомили, оставил лагерь и с несколькими приверженцами своими отправился во Флоренцию, где имеет друзей, которые хотят снабдить его оружием и деньгами для вступления в Рим.
– А! Теперь я знаю, – сказал Адриан с полуулыбкой, – за кого вы меня приняли.
Монреаль слегка покраснел.
– Справедливая догадка! – сказал он.
– Между тем в Риме, – продолжал провансалец, – и ваш достойный дом, и дом Орсини, будучи избраны для верховного управления, поссорились между собой и не могли поддержать власть, которую приобрели. Франческо Барончелли, новый демагог, рабский подражатель Риенцо, возвысился на развалинах мира, разрушенного нобилями, получил титул трибуна и носил те самые знаки, какие носил его предшественник. Но не будучи так благоразумен, как Риенцо, он принял сторону, противную нам. И таким образом он дал легату возможность противопоставить папского демагога узурпатору. Барончелли был человек слабый; сыновья его совершали всякие сумасбродства из подражания высокородным тиранам Падуи и Милана. Разврат их, не щадивший чести замужних и незамужних женщин, составлял контраст с важным и величественным приличием правления Риенцо; наконец Барончелли был убит народом. А теперь, если вы спросите, кто управлял Римом, я отвечу: надежда на возвращение Риенцо.
– Странный человек и странный деятель! Каков-то будет конец обоих?
– Скорое умерщвление первого и вечная слава последнего, – отвечал Монреаль спокойно. – Риенцо будет восстановлен; этот доблестный феникс через бури и облака пойдет сам к своему погребальному костру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Совещание было в полном разгаре, когда вошел офицер и прошептал несколько слов на ухо Монреалю. Глаза вождя засверкали.
– Введи его, – сказал он поспешно. – Господа, – прибавил он, обращаясь к советникам и потирая руки, – кажется, наша птица попалась к нам в сети. Посмотрим.
В эту минуту драпировка была поднята, и рыцарь вошел.
– Как! – пробормотал Монреаль, изменившись в лице и очевидно обманутый в своих ожиданиях. – Неужели мне суждено всегда терпеть такие неудачи?
– Синьор Вальтер де Монреаль, – сказал пленник, – я еще раз у вас в гостях. В моих изменившихся чертах вы вероятно не узнаете Адриана ди Кастелло.
– Извините меня, благородный синьор, – отвечал Монреаль, вставая с большой вежливостью, – ошибка моих холопов расстроила на минуту мою память. Я рад еще раз пожать руку, которая приобрела так много лавров со времени нашего последнего свидания. Ваша слава была приятна для моего слуха. Эй! – продолжал он, хлопнув руками. – Позаботьтесь о закуске и отдыхе этого благородного кавалера и его свиты. Синьор Адриан, я сейчас приду к вам.
Адриан вышел. Монреаль, забыв о своих советниках, начал ходить по палатке скорыми шагами, потом, позвав офицера, который ввел Адриана, сказал:
– Граф Ландау все еще занимает проход?
– Да, генерал.
– Так скорей поезжай туда – засада должна оставаться там до ночи. Мы поймали не ту лисицу.
Офицер отправился и скоро после того Монреаль распустил совет. Он пошел к Адриану, которого поместили в палатке, стоявшей рядом с. его собственной.
– Синьор, – сказал Монреаль, – это правда, что мои люди получили приказ задерживать всякого на дороге во Флоренцию: я в войне с этим городом. Но я ожидал не вас, а совсем другого пленника. Нужно ли мне добавлять, что вы и ваши люди свободны?
– Я принимаю ваши слова с такой же искренностью, с какой они сказаны. Между тем, позвольте мне, не нарушая уважения к вам, сказать, что я избрал бы другой путь, если бы знал, что Великая Компания находится в этой стороне. Я слышал, что ваше оружие было направлено против Малатесты, тирана Римини.
– Да, он был моим врагом, теперь он мой данник. Он купил у нас свободу. Мы шли через Ашьяно на Сьенну. За шестнадцать тысяч флоринов мы пощадили этот город, и теперь мы висим, как громовая туча нал Флоренцией, которая осмелилась послать слабую помощь на защиту Римини.
– Я слышал, что Большая Компания в союзе с Альборносом и что ее начальник, втайне, есть воин церкви. Правда это?
– Да; Альборнос и я понимаем друг друга, – отвечал Монреаль небрежно, – тем более, что мы имеем одного общего врага, которого оба поклялись уничтожить. Это – Висконти, миланский архиепископ.
– Висконти! Самый могущественный из итальянских князей! Я знаю, что гнев церкви, который он навлек на себя, справедлив. Но я не совсем ясно вижу, к чему Монреалю добровольно вызывать этого грозного и опасного врага.
Монреаль сурово засмеялся.
– Разве вы не знаете, – сказал он, – безмерного честолюбия Висконти? Клянусь св. гробом, он именно тот враг, с которым встретиться жаждет моя душа! Ум его достоин того, чтобы бороться с умом Монреаля. Я узнал его тайные планы: гигантские планы! Одним словом, архиепископ намерен завоевать всю Италию. Это именно тот князь, успехи которого Монреаль должен остановить. Потому что именно этот князь, если позволить ему усилиться, разрушит планы и уничтожит могущество Вальтера де Монреаля.
Адриан промолчал, и в первый раз в его душе мелькнуло подозрение о действительном свойстве планов провансальца.
– Но, благородный Монреаль, – сказал он потом, – сообщите мне, если знаете, последние известия о моем родном городе. Я римлянин и постоянно думаю о Риме.
– И справедливо, – отвечал Монреаль с живостью. – Вы знаете, что Альборнос, как легат первосвященника, вел армию церкви в папские земли. Он взял с собой Колу ди Риенцо. Когда они прибыли к Монте-Фиасконе, толпы римлян всякого звания поспешили туда, чтобы отдать честь трибуну. Посредством его он официальным путем возвратил подданство Рима папе и, обратив трибуна в приманку, усилил свой лагерь римскими рекрутами. На пути к Витербо Риенцо блистательно отличился в сражениях против тирана Иоанна ди Вико. Мало того, он сражался как человек, достойный принадлежать к Великой Компании. Это усилило рвение римлян, и половина обитателей города бросилась к смелому трибуну. На мольбы этих достойных граждан хитрый легат отвечал: вооружитесь против Иоанна ди Вико, победите тиранов церковной территории, восстановите наследие св. Петра и тогда Риенцо будет объявлен сенатором и возвратится в Рим. Эти слова вдохновили римлян таким усердием, что они охотно помогли легату, Аквапенденте и Больцена сдались, Иоанн ди Вико частью убеждениями, частью угрозами доведен до покорности, а потом покорился и Габриелли, тиран Агоббийский. Слава досталась кардиналу, а заслуга принадлежит Риенцо.
– А потом?
– Альборнос продолжал угощать сенатора большим блеском и прекрасными словами, но ни слова не говорил о возвращении его в Рим. Устав ждать, Риенцо, как меня секретно уведомили, оставил лагерь и с несколькими приверженцами своими отправился во Флоренцию, где имеет друзей, которые хотят снабдить его оружием и деньгами для вступления в Рим.
– А! Теперь я знаю, – сказал Адриан с полуулыбкой, – за кого вы меня приняли.
Монреаль слегка покраснел.
– Справедливая догадка! – сказал он.
– Между тем в Риме, – продолжал провансалец, – и ваш достойный дом, и дом Орсини, будучи избраны для верховного управления, поссорились между собой и не могли поддержать власть, которую приобрели. Франческо Барончелли, новый демагог, рабский подражатель Риенцо, возвысился на развалинах мира, разрушенного нобилями, получил титул трибуна и носил те самые знаки, какие носил его предшественник. Но не будучи так благоразумен, как Риенцо, он принял сторону, противную нам. И таким образом он дал легату возможность противопоставить папского демагога узурпатору. Барончелли был человек слабый; сыновья его совершали всякие сумасбродства из подражания высокородным тиранам Падуи и Милана. Разврат их, не щадивший чести замужних и незамужних женщин, составлял контраст с важным и величественным приличием правления Риенцо; наконец Барончелли был убит народом. А теперь, если вы спросите, кто управлял Римом, я отвечу: надежда на возвращение Риенцо.
– Странный человек и странный деятель! Каков-то будет конец обоих?
– Скорое умерщвление первого и вечная слава последнего, – отвечал Монреаль спокойно. – Риенцо будет восстановлен; этот доблестный феникс через бури и облака пойдет сам к своему погребальному костру:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113