Их взаимная привязанность, их дружба должна быть вычеркнута, выкинута, словно старый исписанный дневник!
Отец задумал убить друга Ратер.
И самым скверным было то, что закон не станет расценивать содеянное как убийство. Простое распоряжение частной собственностью — такое же, как обрезание разросшейся живой изгороди или распыление ядовитых химикатов на сорняки. Если бы только Ратер удалось поднять ИскИна на несколько недостающих пунктов по шкале Тьюринга! Тогда он станет Разумом со всей правовой защитой, полагающейся каждому существу, наделенному сознанием.
Ратер пнула измеритель коэффициента Тьюринга и принялась изучать сопровождающую его документацию.
Как ни странно, но первый тест Тьюринга был предложен еще до возникновения компьютеров. Сам по себе он был смехотворен, даже говорящий медвежонок Ратер с простеньким программным обеспечением прошел бы его. Поместим на одном конце текстового интерфейса человека, а на другом — ИскИна. Пусть поболтают. О чем? О детях? Пристрастиях? Шопинге? Конечно же, ИскИну придется лгать, чтобы сойти за человека: весьма странный тест на разумность. Когда человек будет удовлетворен, он объявит оппонента воистину разумным или же нет. Что, в свою очередь, как подумала Ратер, ставит очередной вопрос: насколько разумен сам тестирующий? Во время бесчисленных космических скитаний ей не раз приходилось встречать людей, которые ни в жизнь не прошли бы этот допотопный тест.
Разумеется, Исаак приобрел гораздо более сложный прибор. Ко времени возникновения свода прав для машин (он появился около пятидесяти лет назад) всем уже стало очевидно, что определять наличие сознания — слишком тонкий и сложный вопрос, чтобы доверить его человеку.
Бортовой ИскИн состоял из трех частей: оборудования процессоров и кубов памяти; программного обеспечения для обработки чисел, звуков и изображений; и самой важной части, ядра — частички метакосмоса, былинки иной реальности, содержащей бесчисленные депланации и переплетения, огромное многообразие форм, перекликающихся со всеми решениями, мыслями и переживаниями ИскИна. Именно эта миниатюрная вселенная невероятной сложности и являлась отображающим, растущим и изменяющимся аналогом его существования. Именно ядро было наиважнейшей частью развивающейся личности машины.
Истинный разум, признак индивидуальности люди пока не смогли постичь до конца. Но они знали об эпифеномене: непредсказуемым образом он собирался не из операций программ, а из бесчисленных, бесконечно малых взаимодействий. Таким образом, измеритель коэффициента Тьюринга пытался опровергнуть способность ИскИна ощущать. Прибор искал проявления его машинной сущности — в этом случае убеждения компьютера, взгляды, привязанности и неприязни непременно содержались бы в блоках памяти. Например, измеритель мог задать ИскИну такой вопрос: «Любишь ли ты свою подругу Ратер?» Узнав ответ, прибор вел в программном обеспечении ИскИна дотошные поиски, пытаясь обнаружить матрицу, переменную величину, пусть даже один-единственный бит, хранящий эту любовь. Не найдя доказательств этой любви, измеритель повышал уровень коэффициента Тьюринга: неведомо где хранящаяся любовь свидетельствовала о слиянии взаимодействий.
В старинном тесте на коэффициент Тьюринга человек искал в предмете доказательства человечности. В этой же версии машина разыскивала отсутствие механики.
Ратер читала руководство по использованию так быстро, как только могла. Без помощи ментора она с трудом понимала профессиональный технический язык: он содержал множество новых слов, знакомиться с которыми до сей поры у Ратер не было никакой необходимости. Но она уже сформулировала следующий вопрос: «Как компьютеру удалось достичь данного уровня развития?»
И хотя аннотация к прибору вовсе не являлась трактатом по философии, в приложении Ратер все же отыскала долгожданный ответ. ИскИна изменила она сама, их взаимоотношения, постоянная близость. Девочка набиралась новых познаний и, взрослея, сполна возвращала компьютеру его внимание и заботу. Он любил ее. И она отвечала ему взаимностью, что и подтолкнуло ИскИна к обретению индивидуальности.
Но сейчас ментора заставили замолчать. Руководство пользователя утверждало, что ИскИн, отключенный от стимулирующего воздействия, сможет набрать одну сотую или около того путем саморефлексии. Но этого будет недостаточно, чтобы завершить процесс становления личности.
Чтобы спасти друга, Ратер необходимо было действовать — и чем быстрее, тем лучше. Через несколько дней они долетят до дома. За это время она обязана ускорить процесс, воспользовавшись наиболее интенсивным взаимодействием с машиной, какое только придет в голову.
Ратер на цыпочках прокралась мимо отца — трясущегося существа, прикованного к панели астронавигации; тишину нарушало лишь мерное журчание струящейся в его вену глюкозы. Девушка занялась поисками подвижного нейронного сплетения нитей, которое носила в стольких экспедициях. Она нашла ментора, скрученного черной клейкой лентой, в мусорном эжекторе. Ратер вернулась к себе в каюту и принялась освобождать пленника. Ее руки становились все более липкими по мере того, как она отдирала ленту.
— Это я, Любимый, — приветствовала Ратер пробуждающиеся нити.
ИскИн понял ее намерения, но поначалу ментор двигался очень медленно, осторожно…
Многочисленные волокна сенсорной пряжи окутали тело Ратер. В голубоватом свете индикаторов каюты мраморно-белая кожа девушки светилась, словно залитая лунным сиянием. Сначала нити ментора легким дуновением ветерка парили в доле миллиметра над ее кожей. Затем приникли к ней, притрагиваясь к нежным белым волоскам на животе, легонько касаясь невидимого пушка, покрывающего щеки. Невесомыми ласками ментор скользил по лицу девушки, по ее груди и по нежной коже бедер. Ратер дрожала, с губ ее срывались вздохи. Сплетение нитей стало мягче, чем когда-либо, а их поверхность на микроскопическом уровне увеличилась до предела. Каждое соединение напоминало теперь пушистую снежинку.
С каждой секундой ментор становился настойчивее. Пульсирующими волнообразными движениями черного кружева, раскинувшегося по молочно-белой коже Ратер, он притрагивался к ней; по ее телу блуждали тысячи легких касаний, словно рассыпавшиеся волоски кисти пустились в самостоятельное странствие. Ратер застонала, на мгновение затрепетала мышца на ее бедре. ИскИн учел эту реакцию, смоделировал и предсказал следующую в структуре чувственного удовольствия девушки, а секундой позже поразился собственному накалу страстей.
Словно по волосам возлюбленного, Ратер провела руками по сплетению нитей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Отец задумал убить друга Ратер.
И самым скверным было то, что закон не станет расценивать содеянное как убийство. Простое распоряжение частной собственностью — такое же, как обрезание разросшейся живой изгороди или распыление ядовитых химикатов на сорняки. Если бы только Ратер удалось поднять ИскИна на несколько недостающих пунктов по шкале Тьюринга! Тогда он станет Разумом со всей правовой защитой, полагающейся каждому существу, наделенному сознанием.
Ратер пнула измеритель коэффициента Тьюринга и принялась изучать сопровождающую его документацию.
Как ни странно, но первый тест Тьюринга был предложен еще до возникновения компьютеров. Сам по себе он был смехотворен, даже говорящий медвежонок Ратер с простеньким программным обеспечением прошел бы его. Поместим на одном конце текстового интерфейса человека, а на другом — ИскИна. Пусть поболтают. О чем? О детях? Пристрастиях? Шопинге? Конечно же, ИскИну придется лгать, чтобы сойти за человека: весьма странный тест на разумность. Когда человек будет удовлетворен, он объявит оппонента воистину разумным или же нет. Что, в свою очередь, как подумала Ратер, ставит очередной вопрос: насколько разумен сам тестирующий? Во время бесчисленных космических скитаний ей не раз приходилось встречать людей, которые ни в жизнь не прошли бы этот допотопный тест.
Разумеется, Исаак приобрел гораздо более сложный прибор. Ко времени возникновения свода прав для машин (он появился около пятидесяти лет назад) всем уже стало очевидно, что определять наличие сознания — слишком тонкий и сложный вопрос, чтобы доверить его человеку.
Бортовой ИскИн состоял из трех частей: оборудования процессоров и кубов памяти; программного обеспечения для обработки чисел, звуков и изображений; и самой важной части, ядра — частички метакосмоса, былинки иной реальности, содержащей бесчисленные депланации и переплетения, огромное многообразие форм, перекликающихся со всеми решениями, мыслями и переживаниями ИскИна. Именно эта миниатюрная вселенная невероятной сложности и являлась отображающим, растущим и изменяющимся аналогом его существования. Именно ядро было наиважнейшей частью развивающейся личности машины.
Истинный разум, признак индивидуальности люди пока не смогли постичь до конца. Но они знали об эпифеномене: непредсказуемым образом он собирался не из операций программ, а из бесчисленных, бесконечно малых взаимодействий. Таким образом, измеритель коэффициента Тьюринга пытался опровергнуть способность ИскИна ощущать. Прибор искал проявления его машинной сущности — в этом случае убеждения компьютера, взгляды, привязанности и неприязни непременно содержались бы в блоках памяти. Например, измеритель мог задать ИскИну такой вопрос: «Любишь ли ты свою подругу Ратер?» Узнав ответ, прибор вел в программном обеспечении ИскИна дотошные поиски, пытаясь обнаружить матрицу, переменную величину, пусть даже один-единственный бит, хранящий эту любовь. Не найдя доказательств этой любви, измеритель повышал уровень коэффициента Тьюринга: неведомо где хранящаяся любовь свидетельствовала о слиянии взаимодействий.
В старинном тесте на коэффициент Тьюринга человек искал в предмете доказательства человечности. В этой же версии машина разыскивала отсутствие механики.
Ратер читала руководство по использованию так быстро, как только могла. Без помощи ментора она с трудом понимала профессиональный технический язык: он содержал множество новых слов, знакомиться с которыми до сей поры у Ратер не было никакой необходимости. Но она уже сформулировала следующий вопрос: «Как компьютеру удалось достичь данного уровня развития?»
И хотя аннотация к прибору вовсе не являлась трактатом по философии, в приложении Ратер все же отыскала долгожданный ответ. ИскИна изменила она сама, их взаимоотношения, постоянная близость. Девочка набиралась новых познаний и, взрослея, сполна возвращала компьютеру его внимание и заботу. Он любил ее. И она отвечала ему взаимностью, что и подтолкнуло ИскИна к обретению индивидуальности.
Но сейчас ментора заставили замолчать. Руководство пользователя утверждало, что ИскИн, отключенный от стимулирующего воздействия, сможет набрать одну сотую или около того путем саморефлексии. Но этого будет недостаточно, чтобы завершить процесс становления личности.
Чтобы спасти друга, Ратер необходимо было действовать — и чем быстрее, тем лучше. Через несколько дней они долетят до дома. За это время она обязана ускорить процесс, воспользовавшись наиболее интенсивным взаимодействием с машиной, какое только придет в голову.
Ратер на цыпочках прокралась мимо отца — трясущегося существа, прикованного к панели астронавигации; тишину нарушало лишь мерное журчание струящейся в его вену глюкозы. Девушка занялась поисками подвижного нейронного сплетения нитей, которое носила в стольких экспедициях. Она нашла ментора, скрученного черной клейкой лентой, в мусорном эжекторе. Ратер вернулась к себе в каюту и принялась освобождать пленника. Ее руки становились все более липкими по мере того, как она отдирала ленту.
— Это я, Любимый, — приветствовала Ратер пробуждающиеся нити.
ИскИн понял ее намерения, но поначалу ментор двигался очень медленно, осторожно…
Многочисленные волокна сенсорной пряжи окутали тело Ратер. В голубоватом свете индикаторов каюты мраморно-белая кожа девушки светилась, словно залитая лунным сиянием. Сначала нити ментора легким дуновением ветерка парили в доле миллиметра над ее кожей. Затем приникли к ней, притрагиваясь к нежным белым волоскам на животе, легонько касаясь невидимого пушка, покрывающего щеки. Невесомыми ласками ментор скользил по лицу девушки, по ее груди и по нежной коже бедер. Ратер дрожала, с губ ее срывались вздохи. Сплетение нитей стало мягче, чем когда-либо, а их поверхность на микроскопическом уровне увеличилась до предела. Каждое соединение напоминало теперь пушистую снежинку.
С каждой секундой ментор становился настойчивее. Пульсирующими волнообразными движениями черного кружева, раскинувшегося по молочно-белой коже Ратер, он притрагивался к ней; по ее телу блуждали тысячи легких касаний, словно рассыпавшиеся волоски кисти пустились в самостоятельное странствие. Ратер застонала, на мгновение затрепетала мышца на ее бедре. ИскИн учел эту реакцию, смоделировал и предсказал следующую в структуре чувственного удовольствия девушки, а секундой позже поразился собственному накалу страстей.
Словно по волосам возлюбленного, Ратер провела руками по сплетению нитей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10