– Грязь – не иллюзия. Страх – не иллюзия. Все остальное – действительно иллюзия, но это не принципиально. Это работает. Старый трюк фокусников, зеркальная комната, мы только повторили его на новом уровне. Но это мы можем обсудить и в другой раз. Идем же!
Он открыл одну из дверей и повел Йонаса вверх по лестнице. Преодолев множество пролетов (Йонас быстро сбился со счета), они попали в своеобразный планетарий – большой зал, накрытый куполом с изображением звездного неба. Рядом с важнейшими планетарными системами горели соответствующие надписи – Дутх, Эксксон, Дональд, Левер, Барклай… Большинство из них были окрашены в белый цвет, и лишь немногие – в красный или желтый. Миры вроде Хитачи, Тойоты, Космофлота или Малева, где продолжалась конкуренция, были помечены всеми тремя цветами. Это производило впечатление. Наглядная реклама достижений правительства белых.
Лами прошел через планетарий, не задерживаясь, и повел Йонаса в свое бюро, где выдал ему чистую одежду. Несмотря на то, что эта часть здания располагалась под землей, из окон открывался прекрасный вид на город с высоты птичьего полета – для этого была создана специальная система зеркал.
– Зачем вы это сделали? – поинтересовался Йонас, устроившись на диване в кабинете бывшего шефа.
Под потолком крутилась видеокамера – Лами уверял, что поставил ее, потому что не любил пользоваться микрофоном для вызова секретарши.
Услышав вопрос Йонаса, Лами искренне рассмеялся:
– Я сам собирался спросить тебя, зачем ты это сделал. Однако, если хочешь, я отвечу первым. То, что мы сделали, было единственно возможной реакцией на твои действия. Кто недавно говорил мне, что хочет жить в мире и покое? У тебя в последнее время плоховато с логикой. Я бы даже сказал, что в последние несколько недель твое поведение стало иррациональным.
Йонас невольно взглянул в висевшее на стене зеркало и провел рукой по своим все еще седым волосам:
– Посмотри на меня! Вы хорошенько надо мной потрудились, и я имею право знать, почему и за что.
– Только не волнуйся! – воскликнул Лами. – Может быть, тебе налить чего-нибудь?
Йонас покачал головой.
– Признаю, это была наша ошибка. – продолжал шеф. – Один из моих подчиненных решил проявить самостоятельность. Он действовал без моего ведома. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Если бы со мной случилось такое, я бы, наверное, тоже здорово разозлился. Однако мы можем все исправить.
– Это еще не все, – сказал Йонас. – Я вовсе не жажду добраться до виновника моих злоключений и лично перегрызть ему горло. Меня интересует Хиоб. Ты лично обещал мне открытый и справедливый суд. Но вместо этого его заочно признали виновным по всем пунктам.
– Его признали виновным, потому что он был виновен. Его преступления были известны всем, и его участь ни у кого не вызывала сомнений. Незачем было создавать лишнюю шумиху. Что же касается приговора, скажу тебе по секрету: он получил гораздо меньше, чем заслужил. Разумеется, он находится в изоляции, и его лечат как любого преступника. Однако по отношению к нему я назвал бы такой приговор в высшей степени милосердным.
– А «лечение» заключается в том, что вы смоделировали у него синдром Альцгеймера? – поинтересовался Йонас. – И в этом тоже виноват твой излишне самоуверенный подчиненный?
– Любое лечение имеет побочные эффекты, – отвечал Лами, не моргнув глазом. – Однако если положить на одну чашу весов здоровье Хиоба, а на другую – безопасность общества, думаю ты догадываешься, что перевесит. Оставаясь здоровым, Хиоб представляет опасность…
– Точно так же, как и я? – перебил его Йонас.
Лами сокрушенно покачал головой, потом, видимо, решив не замечать выпадов бывшего подчиненного, продолжал:
– В настоящее время средняя продолжительность человеческой жизни составляет 150–160 лет. А пока Хиоб жив и здоров, само его существование угрожает жизням миллионов людей. В любой момент он может выйти на контакт с недовольными и создать новое подполье. Мы до сих пор не нашли его секретную базу – так называемую Звезду Хиоба, где он прячет оружие и отряды верных ему людей. Все новейшие методики допросов не дали никакого результата. Поэтому мы просто вынуждены были принять меры. В конце концов, это синдром Альцгеймера, а не болезнь. Никаких необратимых изменений в мозгу не происходит, просто обычные старческие недомогания начинаются на несколько лет раньше.
Йонас кивнул головой, чувствуя, как с каждой секундой угасает его боевой задор. День сегодня получился очень длинным, а этот разговор ни к чему не вел.
– Мои знания тоже представляли для вас опасность, – сказал он с усталым вздохом, – и вы решили слегка укоротить мою жизнь.
Внезапно Лами подошел к нему, снова положил руку на плечо и заглянул в глаза.
– Как представитель правительства я не обязан и не могу разговаривать с тобой на эти темы, – сказал он. – У меня другие задачи. Но когда-то я считал себя твоим другом. Мы много лет работали вместе, и я всегда знал, что могу полностью тебе доверять, – он взглянул вверх, на потолок и на описывавшую круги видеокамеру. – Так вот, то, что я сказал тебе как официальное лицо, я могу повторить как друг. Правительство заинтересовано в том, чтобы сохранить status quo. Мы признаем свою ошибку. Ты можешь получить возмещение – назови любую сумму. Если ты захочешь, мы можем вернуть тебя в КОР-группу. Что ты скажешь на это?
Йонас молчал.
– Ты понимаешь, что мы тебе предлагаем? – продолжал Лами. – Это ли не справедливость, которой ты добивался? Мы не считаем тебя преступником. Мы помним, что многие годы ты был бесстрашным защитником порядка и закона. И мы будем вести себя в соответствии с самыми высокими мерками законности, этики и морали.
– Я хотел бы поговорить с Серже, – сказал Йонас.
– Ты хотел бы поговорить с Серже? – Лами искренне удивился; с минуту он молчал, словно пытаясь разгадать тайный смысл слов Йонаса. – Что ж, наверное, это можно будет устроить. Это не так-то просто, но я могу заняться. А ты пока поживи в гостинице.
Лами быстро пожал Йонасу руку, вызвал секретаршу. Было ясно видно, что он торопится распрощаться с гостем – очевидно, какая-то мысль не давала ему покоя. Секретарша в свою очередь вызвала робота-лакея, который и проводил Йонаса в его новые апартаменты.
***
Теперь Йонас мог свободно ходить по улицам. Вероятно, он мог бы даже добраться до космопорта и взять билет на Луну или на Марс, а то и до пересадочной станции на Нептуне, чтобы улететь в одну из звездных систем, где пока еще не все находится под контролем.
Однако он не собирался сбегать.
Ожидание затягивалось. Серже занимал довольно высокий пост в их ведомстве, и у него, несомненно, было множество важных дел. Йонас не выказывал нетерпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Он открыл одну из дверей и повел Йонаса вверх по лестнице. Преодолев множество пролетов (Йонас быстро сбился со счета), они попали в своеобразный планетарий – большой зал, накрытый куполом с изображением звездного неба. Рядом с важнейшими планетарными системами горели соответствующие надписи – Дутх, Эксксон, Дональд, Левер, Барклай… Большинство из них были окрашены в белый цвет, и лишь немногие – в красный или желтый. Миры вроде Хитачи, Тойоты, Космофлота или Малева, где продолжалась конкуренция, были помечены всеми тремя цветами. Это производило впечатление. Наглядная реклама достижений правительства белых.
Лами прошел через планетарий, не задерживаясь, и повел Йонаса в свое бюро, где выдал ему чистую одежду. Несмотря на то, что эта часть здания располагалась под землей, из окон открывался прекрасный вид на город с высоты птичьего полета – для этого была создана специальная система зеркал.
– Зачем вы это сделали? – поинтересовался Йонас, устроившись на диване в кабинете бывшего шефа.
Под потолком крутилась видеокамера – Лами уверял, что поставил ее, потому что не любил пользоваться микрофоном для вызова секретарши.
Услышав вопрос Йонаса, Лами искренне рассмеялся:
– Я сам собирался спросить тебя, зачем ты это сделал. Однако, если хочешь, я отвечу первым. То, что мы сделали, было единственно возможной реакцией на твои действия. Кто недавно говорил мне, что хочет жить в мире и покое? У тебя в последнее время плоховато с логикой. Я бы даже сказал, что в последние несколько недель твое поведение стало иррациональным.
Йонас невольно взглянул в висевшее на стене зеркало и провел рукой по своим все еще седым волосам:
– Посмотри на меня! Вы хорошенько надо мной потрудились, и я имею право знать, почему и за что.
– Только не волнуйся! – воскликнул Лами. – Может быть, тебе налить чего-нибудь?
Йонас покачал головой.
– Признаю, это была наша ошибка. – продолжал шеф. – Один из моих подчиненных решил проявить самостоятельность. Он действовал без моего ведома. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Если бы со мной случилось такое, я бы, наверное, тоже здорово разозлился. Однако мы можем все исправить.
– Это еще не все, – сказал Йонас. – Я вовсе не жажду добраться до виновника моих злоключений и лично перегрызть ему горло. Меня интересует Хиоб. Ты лично обещал мне открытый и справедливый суд. Но вместо этого его заочно признали виновным по всем пунктам.
– Его признали виновным, потому что он был виновен. Его преступления были известны всем, и его участь ни у кого не вызывала сомнений. Незачем было создавать лишнюю шумиху. Что же касается приговора, скажу тебе по секрету: он получил гораздо меньше, чем заслужил. Разумеется, он находится в изоляции, и его лечат как любого преступника. Однако по отношению к нему я назвал бы такой приговор в высшей степени милосердным.
– А «лечение» заключается в том, что вы смоделировали у него синдром Альцгеймера? – поинтересовался Йонас. – И в этом тоже виноват твой излишне самоуверенный подчиненный?
– Любое лечение имеет побочные эффекты, – отвечал Лами, не моргнув глазом. – Однако если положить на одну чашу весов здоровье Хиоба, а на другую – безопасность общества, думаю ты догадываешься, что перевесит. Оставаясь здоровым, Хиоб представляет опасность…
– Точно так же, как и я? – перебил его Йонас.
Лами сокрушенно покачал головой, потом, видимо, решив не замечать выпадов бывшего подчиненного, продолжал:
– В настоящее время средняя продолжительность человеческой жизни составляет 150–160 лет. А пока Хиоб жив и здоров, само его существование угрожает жизням миллионов людей. В любой момент он может выйти на контакт с недовольными и создать новое подполье. Мы до сих пор не нашли его секретную базу – так называемую Звезду Хиоба, где он прячет оружие и отряды верных ему людей. Все новейшие методики допросов не дали никакого результата. Поэтому мы просто вынуждены были принять меры. В конце концов, это синдром Альцгеймера, а не болезнь. Никаких необратимых изменений в мозгу не происходит, просто обычные старческие недомогания начинаются на несколько лет раньше.
Йонас кивнул головой, чувствуя, как с каждой секундой угасает его боевой задор. День сегодня получился очень длинным, а этот разговор ни к чему не вел.
– Мои знания тоже представляли для вас опасность, – сказал он с усталым вздохом, – и вы решили слегка укоротить мою жизнь.
Внезапно Лами подошел к нему, снова положил руку на плечо и заглянул в глаза.
– Как представитель правительства я не обязан и не могу разговаривать с тобой на эти темы, – сказал он. – У меня другие задачи. Но когда-то я считал себя твоим другом. Мы много лет работали вместе, и я всегда знал, что могу полностью тебе доверять, – он взглянул вверх, на потолок и на описывавшую круги видеокамеру. – Так вот, то, что я сказал тебе как официальное лицо, я могу повторить как друг. Правительство заинтересовано в том, чтобы сохранить status quo. Мы признаем свою ошибку. Ты можешь получить возмещение – назови любую сумму. Если ты захочешь, мы можем вернуть тебя в КОР-группу. Что ты скажешь на это?
Йонас молчал.
– Ты понимаешь, что мы тебе предлагаем? – продолжал Лами. – Это ли не справедливость, которой ты добивался? Мы не считаем тебя преступником. Мы помним, что многие годы ты был бесстрашным защитником порядка и закона. И мы будем вести себя в соответствии с самыми высокими мерками законности, этики и морали.
– Я хотел бы поговорить с Серже, – сказал Йонас.
– Ты хотел бы поговорить с Серже? – Лами искренне удивился; с минуту он молчал, словно пытаясь разгадать тайный смысл слов Йонаса. – Что ж, наверное, это можно будет устроить. Это не так-то просто, но я могу заняться. А ты пока поживи в гостинице.
Лами быстро пожал Йонасу руку, вызвал секретаршу. Было ясно видно, что он торопится распрощаться с гостем – очевидно, какая-то мысль не давала ему покоя. Секретарша в свою очередь вызвала робота-лакея, который и проводил Йонаса в его новые апартаменты.
***
Теперь Йонас мог свободно ходить по улицам. Вероятно, он мог бы даже добраться до космопорта и взять билет на Луну или на Марс, а то и до пересадочной станции на Нептуне, чтобы улететь в одну из звездных систем, где пока еще не все находится под контролем.
Однако он не собирался сбегать.
Ожидание затягивалось. Серже занимал довольно высокий пост в их ведомстве, и у него, несомненно, было множество важных дел. Йонас не выказывал нетерпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37