Сегодня мы за полтора часа промчали 160 километров асфальтированного шоссе от Найроби до Накуру, центра провинции Большого Рифта. Скоро нам потребуется неделя, чтобы одолеть десять лье…
В Накуру мы получили из рук комиссара провинции разрешение выехать в пустынные районы и тут же тронулись в путь. Вплоть до водопада Томпсона, оставив справа высокую цепь Абердэр, дорога шла вдоль великолепно возделанных полей пшеницы и долматской ромашки. Знаменитое Белое нагорье. После каменистого дна Рифта цветущий край ласкал глаз влажной свежестью зелени.
На север от водопада Томпсона расстилаются луга. Несмотря на безжалостную охоту, фауна здесь сохранилась довольно хорошо: нам часто случалось видеть, как рядом с коровами мирно пасутся грациозные антилопы. Неподалеку находится знаменитое ранчо Карра Хартли, профессионального охотника и специалиста по отлову диких животных, которых он продает во все зоопарки мира. Дожидаясь отправки, они живут у него в загонах. Именно там большинство приезжающих в Кению фотографирует без всякого риска львов и носорогов, чтобы потом, дома, потчевать своих гостей сенсационными кадрами!
Хребет Абердэр остался на юге. Здесь он уже не задерживает влагу, поэтому трава становится все более тусклой и чахлой. Мы едем со средней скоростью 80 километров в час по накатанной дороге из краснозема.
Небольшой административный пост Румурути затерялся среди бескрайних долин, покрытых жухлой от солнца травой. За спиной в напоенном жаром воздухе поднимаются голубоватые силуэты лесистых гор. Зелень кончилась, началась область пастушьих племен. Под навесом индейских лавчонок в дуке (торговом центре) встречаем первых самбуру – людей с величественной осанкой, в красных тогах, небрежно закинутых через плечо. Их лица, покрытые смесью жира и охры, живо напоминают индейцев из романов Фенимора Купера. Я без утайки любуюсь их мягкой эластичной походкой. Останавливаясь, чтобы поглядеть на нас, они с женской грацией опираются на длинное (семь-восемь футов) копье, с которым никогда не расстаются. Самбуру принадлежат к тому же народу, что и масаи, поразившие меня своей красотой. Высокорослые пастухи-кочевники еще недавно наводили страх воинственными набегами на оседлое население.
В Румурути нам предстояло нанять грузовик, чтобы составить «конвой», необходимый для поездки по Северной провинции. Конечно, мы предпочли бы еще один вездеход-лендровер, но пришлось довольствоваться трехтонкой «шевроле». Ее владелец, пухлый лавочник-индиец, уверял нас, что грузовик надежен, поскольку он ездил на нем в Барагой, «а если машина дошла до Барагоя, то дойдет и до ада!».
– Только не с такой резиной, – заметил я Жаку Ришару.
Старый житель Африки, тот знал толк в торговых переговорах. Однако даже ему едва не пришлось вылезти из кожи вон, дабы убедить хозяина, что по песку лучше ехать не на столь лысой резине. Выговорившись вдосталь, обе стороны наконец ударили по рукам, шины были заменены, а самосвал загружен канистрами с бензином и водой. Кроме того, Ришар привинтил в кузове два старых кресла, обнаруженных в пыльном углу лавки.
Когда при виде лоснящихся от грязи подушек я состроил кривую физиономию, он сказал:
– Вы ничего не понимаете. Это наилучший способ передвижения – сидишь на свежем воздухе, с комфортом, обозревая пейзаж…
В десять утра мы нанесли визит РУ (районному уполномоченному), здоровенному парню в расстегнутой голубой рубашке, из-под которой выглядывала волосатая грудь. Представитель власти с рассвета был завален грудой дел: распоряжения, доклады, переговоры, содержание дорог, еще куча всякой всячины… Он смог лишь пожать нам руки и пожелать счастливого пути.
Маралал, расположенный у подножия высоких, покрытых редколесьем холмов, – последний пост перед пустыней, теряющейся уже где-то в Эфиопии. Редкие бунгало, укрывшиеся среди куп деревьев, бюро РУ, рядом с которым воткнута мачта с флагом и антенна радиостанции, дука с лавками, принадлежащими уже не индийцам, а сомалийцам, магазин грека, десяток африканских хижин. Но Маралал – это прежде всего вода среди каменистого небытия, жизнь, дарованная колодцем. Он уходит глубоко сквозь скальную породу и соединен с ручным насосом. Весь день возле колодца толпятся, смеясь и болтая, женщины, пришедшие со всей округи (иногда за двадцать лье), чтобы наполнить прозрачной водой бурдюки из козьих шкур.
Вначале мы думали просто проехать через Маралал. Однако районный уполномоченный как на грех отправился в Найроби, а без него никто не хотел нам ставить отметку на разрешение. Учитывая, что скоро начнутся дожди, задержка была для нас крайне нежелательной. Не будь мы на британской территории, можно было бы продолжить путь без всякой отметки. Англичанам свойственно уважение к личности. И их граждане соответственно уважают законы, даже если они и не писаны. Я с немалым удовольствием читал на объявлениях: «Убедительная просьба не…» вместо «Строжайше запрещается».
В ожидании промелькнул день, за ним другой… Мы сгорали от нетерпения: вот-вот должен был начаться сезон дождей. Здесь они выпадают дважды в год, но зато это настоящий потоп. Мы опасались, что неожиданно переполнившиеся уэды задержат нас на долгие недели в пустыне.
Писарь-индиец уверял, что районного уполномоченного ждут с минуты на минуту, и мы чуть не каждый час заглядывали в одноэтажный глинобитный домик, служивший конторой. Писарь, похоже, был подавлен свалившейся на него ответственностью, а наше нетерпение повергало его в панику.
– Вы ведь не уедете до возвращения РУ? – умоляющим голосом вопрошал он. Бедный служащий, вежливый и скромный, жил здесь, лавируя меж двух огней – европейцами и африканцами.
Замечание, оброненное Ришаром, едва не лишило его дара речи. Он спросил:
– У вас шофер кикуйю? Ваш шофер кикуйю? Но кикуйю нельзя появляться там, куда вы едете!
– Полноте, – пытался вразумить его Ришар, желавший показать, что у нас не только добрые намерения, но есть и официальное благословение. – Нам рекомендовал его РУ в Румурути и сам дал ему визу! Он знает его много лет.
– Нет-нет, что вы, сэр! Районный уполномоченный, очевидно, ошибся. Вам следует отправить шофера назад в Румурути…
Вот положение… Может, и правда, не дожидаясь возвращения РУ, отправить шофера в Румурути с запиской? Да, но ведь там нет другого шофера, а без доверенного лица лавочник ни за что не даст грузовик. Ришар убедился в этом во время торгов. Дело принимало серьезный оборот: если не будет шофера, то не будет грузовика; без грузовика не будет «конвоя», а без «конвоя» нам не выдадут разрешения! Искушение плюнуть на все и немедля выехать на север было, как никогда, велико…
Несколько часов бродили мы между лукой и колодцем, лавкой грека и конторой начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
В Накуру мы получили из рук комиссара провинции разрешение выехать в пустынные районы и тут же тронулись в путь. Вплоть до водопада Томпсона, оставив справа высокую цепь Абердэр, дорога шла вдоль великолепно возделанных полей пшеницы и долматской ромашки. Знаменитое Белое нагорье. После каменистого дна Рифта цветущий край ласкал глаз влажной свежестью зелени.
На север от водопада Томпсона расстилаются луга. Несмотря на безжалостную охоту, фауна здесь сохранилась довольно хорошо: нам часто случалось видеть, как рядом с коровами мирно пасутся грациозные антилопы. Неподалеку находится знаменитое ранчо Карра Хартли, профессионального охотника и специалиста по отлову диких животных, которых он продает во все зоопарки мира. Дожидаясь отправки, они живут у него в загонах. Именно там большинство приезжающих в Кению фотографирует без всякого риска львов и носорогов, чтобы потом, дома, потчевать своих гостей сенсационными кадрами!
Хребет Абердэр остался на юге. Здесь он уже не задерживает влагу, поэтому трава становится все более тусклой и чахлой. Мы едем со средней скоростью 80 километров в час по накатанной дороге из краснозема.
Небольшой административный пост Румурути затерялся среди бескрайних долин, покрытых жухлой от солнца травой. За спиной в напоенном жаром воздухе поднимаются голубоватые силуэты лесистых гор. Зелень кончилась, началась область пастушьих племен. Под навесом индейских лавчонок в дуке (торговом центре) встречаем первых самбуру – людей с величественной осанкой, в красных тогах, небрежно закинутых через плечо. Их лица, покрытые смесью жира и охры, живо напоминают индейцев из романов Фенимора Купера. Я без утайки любуюсь их мягкой эластичной походкой. Останавливаясь, чтобы поглядеть на нас, они с женской грацией опираются на длинное (семь-восемь футов) копье, с которым никогда не расстаются. Самбуру принадлежат к тому же народу, что и масаи, поразившие меня своей красотой. Высокорослые пастухи-кочевники еще недавно наводили страх воинственными набегами на оседлое население.
В Румурути нам предстояло нанять грузовик, чтобы составить «конвой», необходимый для поездки по Северной провинции. Конечно, мы предпочли бы еще один вездеход-лендровер, но пришлось довольствоваться трехтонкой «шевроле». Ее владелец, пухлый лавочник-индиец, уверял нас, что грузовик надежен, поскольку он ездил на нем в Барагой, «а если машина дошла до Барагоя, то дойдет и до ада!».
– Только не с такой резиной, – заметил я Жаку Ришару.
Старый житель Африки, тот знал толк в торговых переговорах. Однако даже ему едва не пришлось вылезти из кожи вон, дабы убедить хозяина, что по песку лучше ехать не на столь лысой резине. Выговорившись вдосталь, обе стороны наконец ударили по рукам, шины были заменены, а самосвал загружен канистрами с бензином и водой. Кроме того, Ришар привинтил в кузове два старых кресла, обнаруженных в пыльном углу лавки.
Когда при виде лоснящихся от грязи подушек я состроил кривую физиономию, он сказал:
– Вы ничего не понимаете. Это наилучший способ передвижения – сидишь на свежем воздухе, с комфортом, обозревая пейзаж…
В десять утра мы нанесли визит РУ (районному уполномоченному), здоровенному парню в расстегнутой голубой рубашке, из-под которой выглядывала волосатая грудь. Представитель власти с рассвета был завален грудой дел: распоряжения, доклады, переговоры, содержание дорог, еще куча всякой всячины… Он смог лишь пожать нам руки и пожелать счастливого пути.
Маралал, расположенный у подножия высоких, покрытых редколесьем холмов, – последний пост перед пустыней, теряющейся уже где-то в Эфиопии. Редкие бунгало, укрывшиеся среди куп деревьев, бюро РУ, рядом с которым воткнута мачта с флагом и антенна радиостанции, дука с лавками, принадлежащими уже не индийцам, а сомалийцам, магазин грека, десяток африканских хижин. Но Маралал – это прежде всего вода среди каменистого небытия, жизнь, дарованная колодцем. Он уходит глубоко сквозь скальную породу и соединен с ручным насосом. Весь день возле колодца толпятся, смеясь и болтая, женщины, пришедшие со всей округи (иногда за двадцать лье), чтобы наполнить прозрачной водой бурдюки из козьих шкур.
Вначале мы думали просто проехать через Маралал. Однако районный уполномоченный как на грех отправился в Найроби, а без него никто не хотел нам ставить отметку на разрешение. Учитывая, что скоро начнутся дожди, задержка была для нас крайне нежелательной. Не будь мы на британской территории, можно было бы продолжить путь без всякой отметки. Англичанам свойственно уважение к личности. И их граждане соответственно уважают законы, даже если они и не писаны. Я с немалым удовольствием читал на объявлениях: «Убедительная просьба не…» вместо «Строжайше запрещается».
В ожидании промелькнул день, за ним другой… Мы сгорали от нетерпения: вот-вот должен был начаться сезон дождей. Здесь они выпадают дважды в год, но зато это настоящий потоп. Мы опасались, что неожиданно переполнившиеся уэды задержат нас на долгие недели в пустыне.
Писарь-индиец уверял, что районного уполномоченного ждут с минуты на минуту, и мы чуть не каждый час заглядывали в одноэтажный глинобитный домик, служивший конторой. Писарь, похоже, был подавлен свалившейся на него ответственностью, а наше нетерпение повергало его в панику.
– Вы ведь не уедете до возвращения РУ? – умоляющим голосом вопрошал он. Бедный служащий, вежливый и скромный, жил здесь, лавируя меж двух огней – европейцами и африканцами.
Замечание, оброненное Ришаром, едва не лишило его дара речи. Он спросил:
– У вас шофер кикуйю? Ваш шофер кикуйю? Но кикуйю нельзя появляться там, куда вы едете!
– Полноте, – пытался вразумить его Ришар, желавший показать, что у нас не только добрые намерения, но есть и официальное благословение. – Нам рекомендовал его РУ в Румурути и сам дал ему визу! Он знает его много лет.
– Нет-нет, что вы, сэр! Районный уполномоченный, очевидно, ошибся. Вам следует отправить шофера назад в Румурути…
Вот положение… Может, и правда, не дожидаясь возвращения РУ, отправить шофера в Румурути с запиской? Да, но ведь там нет другого шофера, а без доверенного лица лавочник ни за что не даст грузовик. Ришар убедился в этом во время торгов. Дело принимало серьезный оборот: если не будет шофера, то не будет грузовика; без грузовика не будет «конвоя», а без «конвоя» нам не выдадут разрешения! Искушение плюнуть на все и немедля выехать на север было, как никогда, велико…
Несколько часов бродили мы между лукой и колодцем, лавкой грека и конторой начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46