Это был единственный источник на всю округу величиной с французский департамент. Люди приходили туда и гнали на водопой скот за тридцать, а то и все сто километров.
Вода притягивала жизнь. В листве высоких мимоз щебетали птицы, перелетая с ветки на ветку, словно металлические искорки.
За Саут-Хорром дорога превратилась уже в чистую условность. Она едва-едва угадывалась в траве.
Нам предстояло пересечь несколько высохших русел (лага), сбегавших с гор к главному уэду. Некоторые были узкие, другие – пошире и поглубже. Вскоре случилось то, чему полагалось случиться, – трехтонка завязла в песчаном ложе. «Чтоб тебя…»
Колеса накрепко застряли в вязком песке. К этому должен быть готов любой путешествующий по Африке. Еще хорошо, что песок, а не грязь… Мне вспомнилось, как однажды мы попали в илистое болото, пришлось девять часов без передышки рыть канаву, чтобы вытащить машину из гиблого места. Считалось, что нам повезло: здесь каждый год владельцам приходится бросать машины и ждать окончания сезона дождей, чтобы их вызволить…
Все вышли, руками раскидали песок вокруг колес, наложили ветвей и дружно стали подталкивать грузовик. Рыча от натуги, тот выполз наконец на противоположный берег. А «джип» с двумя ведущими передачами довольно легко одолел препятствие.
В последующие часы «шевроле» еще несколько раз завязал в песке, и нам даже пришлось пустить в ход лебедку, которой был оборудован «джип». Он стоял на тормозах, под колеса мы подложили большие камни, но, несмотря на это, вездеход начало тащить к грузовику, а не наоборот.
Я отпустил тормоза и включил заднюю передачу; колеса грузовика бешено вращались на месте, обдавая все вокруг фонтанами песка. Но вот по сантиметру он начал ползти вперед. Уф, отлегло…
Массив Олдоньо Мара, в котором спрятался Саут-Хорр, остался позади. Наконец мы добрались до места, ничем не выделявшегося среди прочих. Проводник, однако, велел тут сворачивать с дороги на запад, прямо в джунгли. Трасса уходила на север в направлении вулкана Кулал. Выходит, мы добрались до южной оконечности легендарного Рудольфа…
Песок и камни, камни и песок. Все как прежде, только теперь еще приходилось пробираться сквозь колючий кустарник; внешне он удивительным образом напоминал наши яблони, только без листьев. Я думаю, это была каммифора, чьи жесткие веточки сплетаются в непроглядные заросли.
Нам повстречалась группа женщин рендилле – это тоже одно из пастушеских племен, кочующих по обширным пустыням вокруг озера. Четыре караванщицы возвращались из Саут-Хорра, нагрузив на верблюдов бурдюки из жирафовых шкур в оплетке из травы. Они вышли в путь сутки назад, и им еще предстояло идти два дня, как сказал нам переводчик. Трое суток до источника и столько же обратно…
Подобно женщинам туркана и самбуру на них были юбки из коровьих шкур, на ногах и руках звенели браслеты, в ушах болтались тяжелые серьги, а широкие колье на груди напоминали рыцарские доспехи. Волосы рендилле собирают в удивительную] гриву, скрепленную засохшей глиной; высоко поднятая над головой прическа напоминает шлем Минервы.
Немного испугавшись поначалу, они скоро залились смехом, глядя, как мы суетимся вокруг них со своими фотоаппаратами и кинокамерами. А еще чуть позже совсем перестали обращать на нас внимание, собрали разбежавшихся животных, встали цепочкой и двинулись своим путем на северо-восток – монотонная вереница белых верблюдов, плавно колыхавшихся в знойном мареве…
Миновали деревни рендилле и самбуру в одном лье друг от друга. Деревни представляли временные стоянки, там живет лишь одна семья, а то и часть ее, ибо пастбища в здешнем сухом краю разбросаны на большом расстоянии, так что собираться вместе негде. Переходя на новое пастбище, кочевники строят себе хижины из ветвей – пригибают их вершинами и связывают лианами наподобие полусферы. Достаточно уложить под сводом козьи шкуры – и дом готов.
Если домов несколько, селение окружают изгородью из природной колючей проволоки, чтобы уместить все стадо. В линии обороны оставляют несколько проходов, на ночь закрывая их теми же колючками. Это – маньятта, общий загон. Люди и скот там в безопасности, им не страшны ни гиены, ни леопарды, ни львы, ни даже нападение враждебного племени.
Еще час мы катили без особых приключений в направлении западных гор, над которыми царили элегантные вершины Ньиру и вулкана Кулал. С крутых отрогов Ньиру в сезон дождей сбегают бурные потоки; сейчас они пересохли, но преодолевать их песчаные ложа (лаги), глубоко ушедшие меж обрывистых берегов, было нелегко. Кое-где берега просто нависали недоступным козырьком. Приходилось подолгу рыскать по берегу, словно собакам, прежде чем начать осторожно спускаться к руслу. «Джип» довольно легко одолевал препятствия, прокладывая путь грузовику; кроме того, вездеход помогал трехтонке выбираться из песчаных ловушек.
Ложа речушек были немыми свидетелями потопа: там валялись вырванные с корнем деревья, обломки скал, принесенные со склонов Ньиру… Подъем на противоположный берег проходил в том же порядке, что и спуск.
Чем ближе подбирались к горам, тем больше становилось рек, и мы боялись, что грузовик вот-вот застрянет в лаге. Решено было разбить базовый лагерь. Выбрали ровное место, натянули палатку и стали разгружать машины. Дальше двинемся на лендровере, причем часть людей останется ждать здесь.
Мализеле, окруженный благоуханием горящей мимозы, сварил рис с консервами. Сидя у входа в палатку, мы смотрели, как заходящее солнце одевает в золото близкие горы. Что-то двигалось там, возле вершин… Может, люди?… Нет, пожалуй, их слишком много для пустыни. Вытаскиваю из рюкзака бинокль: десятки, сотни обезьян суетились на камнях, ловя последние лучи гаснувшего солнца. Это были большие павианы с толстыми черными гривами, очень серьезные и сосредоточенные…
Проводник сказал, что в конце долины, почти у самого подножия холмов, расположена маньятта самбуру; у них есть ослы, которых они могли бы одолжить нам. Верблюды, к сожалению, не годились: предстоящий путь был им не под силу. Здесь нужны очень выносливые животные, способные тащить воду и снаряжение по крутым склонам неприветливых гор.
Загрузили лендровер всем необходимым. Увечный проводник, Ришар и я сели впереди, а Тормоз и страж-ас-кари со звучным именем Ласедемон сзади.
Какое счастье, что мы оставили грузовик! Лаги здесь напоминали подлинные каньоны, а кустарник рос так густо, что пришлось ехать прямо по зарослям.
Каждая ветка щетинилась сотнями острых толстых колючек по нескольку сантиметров длиной, напоминавших здоровые гвозди. После первого же куста, подмятого машиной, я весь сжался, ожидая вот-вот услышать свист воздуха из проколотых шин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Вода притягивала жизнь. В листве высоких мимоз щебетали птицы, перелетая с ветки на ветку, словно металлические искорки.
За Саут-Хорром дорога превратилась уже в чистую условность. Она едва-едва угадывалась в траве.
Нам предстояло пересечь несколько высохших русел (лага), сбегавших с гор к главному уэду. Некоторые были узкие, другие – пошире и поглубже. Вскоре случилось то, чему полагалось случиться, – трехтонка завязла в песчаном ложе. «Чтоб тебя…»
Колеса накрепко застряли в вязком песке. К этому должен быть готов любой путешествующий по Африке. Еще хорошо, что песок, а не грязь… Мне вспомнилось, как однажды мы попали в илистое болото, пришлось девять часов без передышки рыть канаву, чтобы вытащить машину из гиблого места. Считалось, что нам повезло: здесь каждый год владельцам приходится бросать машины и ждать окончания сезона дождей, чтобы их вызволить…
Все вышли, руками раскидали песок вокруг колес, наложили ветвей и дружно стали подталкивать грузовик. Рыча от натуги, тот выполз наконец на противоположный берег. А «джип» с двумя ведущими передачами довольно легко одолел препятствие.
В последующие часы «шевроле» еще несколько раз завязал в песке, и нам даже пришлось пустить в ход лебедку, которой был оборудован «джип». Он стоял на тормозах, под колеса мы подложили большие камни, но, несмотря на это, вездеход начало тащить к грузовику, а не наоборот.
Я отпустил тормоза и включил заднюю передачу; колеса грузовика бешено вращались на месте, обдавая все вокруг фонтанами песка. Но вот по сантиметру он начал ползти вперед. Уф, отлегло…
Массив Олдоньо Мара, в котором спрятался Саут-Хорр, остался позади. Наконец мы добрались до места, ничем не выделявшегося среди прочих. Проводник, однако, велел тут сворачивать с дороги на запад, прямо в джунгли. Трасса уходила на север в направлении вулкана Кулал. Выходит, мы добрались до южной оконечности легендарного Рудольфа…
Песок и камни, камни и песок. Все как прежде, только теперь еще приходилось пробираться сквозь колючий кустарник; внешне он удивительным образом напоминал наши яблони, только без листьев. Я думаю, это была каммифора, чьи жесткие веточки сплетаются в непроглядные заросли.
Нам повстречалась группа женщин рендилле – это тоже одно из пастушеских племен, кочующих по обширным пустыням вокруг озера. Четыре караванщицы возвращались из Саут-Хорра, нагрузив на верблюдов бурдюки из жирафовых шкур в оплетке из травы. Они вышли в путь сутки назад, и им еще предстояло идти два дня, как сказал нам переводчик. Трое суток до источника и столько же обратно…
Подобно женщинам туркана и самбуру на них были юбки из коровьих шкур, на ногах и руках звенели браслеты, в ушах болтались тяжелые серьги, а широкие колье на груди напоминали рыцарские доспехи. Волосы рендилле собирают в удивительную] гриву, скрепленную засохшей глиной; высоко поднятая над головой прическа напоминает шлем Минервы.
Немного испугавшись поначалу, они скоро залились смехом, глядя, как мы суетимся вокруг них со своими фотоаппаратами и кинокамерами. А еще чуть позже совсем перестали обращать на нас внимание, собрали разбежавшихся животных, встали цепочкой и двинулись своим путем на северо-восток – монотонная вереница белых верблюдов, плавно колыхавшихся в знойном мареве…
Миновали деревни рендилле и самбуру в одном лье друг от друга. Деревни представляли временные стоянки, там живет лишь одна семья, а то и часть ее, ибо пастбища в здешнем сухом краю разбросаны на большом расстоянии, так что собираться вместе негде. Переходя на новое пастбище, кочевники строят себе хижины из ветвей – пригибают их вершинами и связывают лианами наподобие полусферы. Достаточно уложить под сводом козьи шкуры – и дом готов.
Если домов несколько, селение окружают изгородью из природной колючей проволоки, чтобы уместить все стадо. В линии обороны оставляют несколько проходов, на ночь закрывая их теми же колючками. Это – маньятта, общий загон. Люди и скот там в безопасности, им не страшны ни гиены, ни леопарды, ни львы, ни даже нападение враждебного племени.
Еще час мы катили без особых приключений в направлении западных гор, над которыми царили элегантные вершины Ньиру и вулкана Кулал. С крутых отрогов Ньиру в сезон дождей сбегают бурные потоки; сейчас они пересохли, но преодолевать их песчаные ложа (лаги), глубоко ушедшие меж обрывистых берегов, было нелегко. Кое-где берега просто нависали недоступным козырьком. Приходилось подолгу рыскать по берегу, словно собакам, прежде чем начать осторожно спускаться к руслу. «Джип» довольно легко одолевал препятствия, прокладывая путь грузовику; кроме того, вездеход помогал трехтонке выбираться из песчаных ловушек.
Ложа речушек были немыми свидетелями потопа: там валялись вырванные с корнем деревья, обломки скал, принесенные со склонов Ньиру… Подъем на противоположный берег проходил в том же порядке, что и спуск.
Чем ближе подбирались к горам, тем больше становилось рек, и мы боялись, что грузовик вот-вот застрянет в лаге. Решено было разбить базовый лагерь. Выбрали ровное место, натянули палатку и стали разгружать машины. Дальше двинемся на лендровере, причем часть людей останется ждать здесь.
Мализеле, окруженный благоуханием горящей мимозы, сварил рис с консервами. Сидя у входа в палатку, мы смотрели, как заходящее солнце одевает в золото близкие горы. Что-то двигалось там, возле вершин… Может, люди?… Нет, пожалуй, их слишком много для пустыни. Вытаскиваю из рюкзака бинокль: десятки, сотни обезьян суетились на камнях, ловя последние лучи гаснувшего солнца. Это были большие павианы с толстыми черными гривами, очень серьезные и сосредоточенные…
Проводник сказал, что в конце долины, почти у самого подножия холмов, расположена маньятта самбуру; у них есть ослы, которых они могли бы одолжить нам. Верблюды, к сожалению, не годились: предстоящий путь был им не под силу. Здесь нужны очень выносливые животные, способные тащить воду и снаряжение по крутым склонам неприветливых гор.
Загрузили лендровер всем необходимым. Увечный проводник, Ришар и я сели впереди, а Тормоз и страж-ас-кари со звучным именем Ласедемон сзади.
Какое счастье, что мы оставили грузовик! Лаги здесь напоминали подлинные каньоны, а кустарник рос так густо, что пришлось ехать прямо по зарослям.
Каждая ветка щетинилась сотнями острых толстых колючек по нескольку сантиметров длиной, напоминавших здоровые гвозди. После первого же куста, подмятого машиной, я весь сжался, ожидая вот-вот услышать свист воздуха из проколотых шин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46