Раздался легкий стук, прозвучавший в тишине комнаты как гром. Нескладный кузен взвизгнул, какая-то из женщин так резко сорвалась с места, что ее стул с грохотом полетел на пол. Аптекарей послали осмотреть дальний угол комнаты, остальные сгрудились за их спинами. Я быстро сел и опустил капсулу с ядом в чашу у кровати. Все было проделано так ловко и чисто, что и под страхом смерти не повторить. Яд звонко плюхнулся в поссет, отчего присутствующие опять заохали и заахали, но, не сумев определить источник звука, скоро замолкли. Мою монетку они также не нашли. Нервно озираясь и оглядываясь на каждом шагу, они вернулись на свои места. Оставалось только ждать, когда храп магната опять сменится бульканьем.
После того как капсула с ядом попала в поссет, все происходящее Стало обретать черты реальности. Теперь человек на кровати наверняка умрет, и быстро. А значит, скоро перед нами откроется дверь на тот свет. Никто, кроме нас, не увидит, как она распахнется, и только мы будем знать, кого она пропустит в нал мир. И вот чтоб мне сгореть, Барнар, если при этой мысли со мной чуть не сделалась истерика. На меня вдруг напал смех, да такой сильный, что, пытаясь его подавить, я почувствовал, как балдахин заходил подо мной ходуном.
Все дело было в Дефальке. Мрачная участь поджидала его буквально за углом, но какой до смешного нелепой дорогой приближался он к ней с нашей помощью! Какие предположения, одно другого причудливее, должно быть, строит он сейчас и как далеки они все от истины! Мне вспомнились последние слова, которые он сказал перед тем, как мы его взяли: «Я не хочу терять время». Увы, Дефальк! В то самое мгновение Халдар ввозил тебя в ворота вечности!
Я знаю, ты понимаешь, мой смех не означает, что мне не было его жалко. Я и смеялся отчасти именно из-за жалости к нему. Неконтролируемый смех сотрясал меня с головы до ног – плохой признак, особенно учитывая схватку, которая мне предстояла в ближайшем будущем.
Больной с присвистом задышал во сне, и снова раздалось журчание вливаемого в горло напитка. От этого звука у меня под ложечкой точно ключ повернулся, открыв дорогу страху.
Халдар тронул меня за плечо, показывая, что готов. Мы сцепили руки над грудью Дефалька, и мой друг зашептал заклинание. Дыхание магната на постели под нами вдруг изменилось, стало хриплым и судорожным. Сиделка воскликнула:
– Ваш отец! Глядите!
Ее сухой ломкий голос чувственно дрожал, точно сам вид смерти доставлял ей физическое удовольствие. Я почувствовал ее голос как нечто живое и плотное, он словно прополз по мне, будто слизняк. Кожа моя стала сверхъестественно чуткой. Я ощущал всех, кто был в это мгновение в комнате, словно каждое их движение проходило прямо сквозь мои нервы. Я чувствовал, как содрогается лоно сиделки, слышал, как надежда борется с недоверием в голосе Гладды, когда она воскликнула: «Отец!» Все собрались вокруг кровати и стояли перешептываясь…
И вдруг в комнате наступила полная тишина, нарушаемая лишь дыханием умирающего. Никто не двигался. Ощущение пустоты было столь сильным, что я резко выпрямился на балдахине и страшно перепугался и удивился, увидев, что все здесь, только замерли на середине движения. Гладда смотрела прямо на нас, лицо ее закостенело в обращенной к небу мольбе, глаза ничего не выражали. И тут за дверью раздался звук. Он приближался. Шаги.
Странно, впечатление было такое, словно кто-то шагает по камню, а не по застланному ковром полу, и звук шагов эхом отдается в пещере, а не в коридоре жилого дома. Дверь спальни медленно отворилась в обратную сторону, против петель. Голый человекоящер шести футов росту, качнув широченными плечами, ступил внутрь. В руке он держал кожаный мешок, из чего я заключил, что это, должно быть, и есть Исторгатель Душ, мой будущий противник. От его кожистого, холодного на вид тела рептилии веяло такой несокрушимой силой, что я невольно содрогнулся. У него был короткий массивный хвост, чрезвычайно гибкий, которым он пользовался как упором. Я подумал, что в схватке его будет не повалить.
Но, когда следом за ним в комнату вошел Проводник Душ, я мысленно возблагодарил богов за то, что мне предстоит схватка всего лишь с его подручным. Проводник больше всего походил на заросшего волосами варвара. Чтобы не задеть головой о притолоку, ему пришлось пригнуться, – на мой взгляд, росту в нем было не меньше семи футов. На нем был потрепанный, замызганный килт и боевые сандалии, покрытые коркой засохшей грязи, икры туго перехватывали порванные и завязанные узелками шнурки. Волосатый, точно у обезьяны, торс прикрывал видавшие виды дорожный плащ. Глаза смотрели двумя узкими черными щелями, от щек, бледных, как ледник в горах, так и тянуло холодом. Беспокойный рот бездонной впадиной зиял в клочковатой, точно колючие заросли ежевики, бороде. В руках у него не было ничего, кроме посоха, увенчанного живой змеей толщиной в мою руку. Увидев нас, они замерли в нескольких шагах от кровати умирающего и молча, без всякого удивления, стали ждать. Я откашлялся и начал:
– Приветствуем тебя, о Проводник Душ, и просим взять нас в царство мертвых живыми вместе с душой Шамблора Кастертастера.
Проводник раскрыл рот и медленно произнес:
– Спускайтесь.
Его голос вернул этому простому слову изначальный смысл. Он говорил как будто внутрь себя, слова долго и гулко падали, точно в бездонный колодец, пока наконец слушателю не начинало казаться, что и он тоже летит вслед за ними прямо в ледяную утробу Проводника. Я спрыгнул с балдахина на пол. Ожидание наше длилось так долго, что ноги у меня затекли, и я чуть было не потерял равновесие. Халдар передал мне Дефалька – тот, услышав, что мы задумали, принялся сопротивляться, так что пришлось его успокоить хорошим ударом кулака, – а потом спустился сам. Мы оказались среди родственников Шамблора. Гладда все еще продолжала стоять, устремив глаза к потолку, сиделка застыла у самого края постели, вся в напряжении, точно взявшая след гончая, аптекари окаменели, глядя друг на друга с выражением беспросветной серьезности на лице, пожилые супруги, заламывая руки, спешили к своему благодетелю и все никак не могли добежать.
И только один Шамблор оставался по-настоящему живым. Его тревожный взгляд перебегал с одного лица на другое, крупные капли пота блестели на лбу. Он знал, что его час пробил, и доживал последние минуты с неведомой прежде жадностью.
Гигант продолжал разглядывать нас; мне даже показалось, что, увидев путы Дефалька, он улыбнулся. Пока он смотрел, змея на оголовье его посоха тоже потянулась к нам, и теперь голова ее с широко разинутой пастью и дрожащим высунутым языком раскачивалась в нескольких дюймах от моего лица. Непроницаемо поблескивающие черные глаза рептилии следили за каждым нашим жестом, как жаба следит за проносящимися над ней мухами, подкарауливая добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
После того как капсула с ядом попала в поссет, все происходящее Стало обретать черты реальности. Теперь человек на кровати наверняка умрет, и быстро. А значит, скоро перед нами откроется дверь на тот свет. Никто, кроме нас, не увидит, как она распахнется, и только мы будем знать, кого она пропустит в нал мир. И вот чтоб мне сгореть, Барнар, если при этой мысли со мной чуть не сделалась истерика. На меня вдруг напал смех, да такой сильный, что, пытаясь его подавить, я почувствовал, как балдахин заходил подо мной ходуном.
Все дело было в Дефальке. Мрачная участь поджидала его буквально за углом, но какой до смешного нелепой дорогой приближался он к ней с нашей помощью! Какие предположения, одно другого причудливее, должно быть, строит он сейчас и как далеки они все от истины! Мне вспомнились последние слова, которые он сказал перед тем, как мы его взяли: «Я не хочу терять время». Увы, Дефальк! В то самое мгновение Халдар ввозил тебя в ворота вечности!
Я знаю, ты понимаешь, мой смех не означает, что мне не было его жалко. Я и смеялся отчасти именно из-за жалости к нему. Неконтролируемый смех сотрясал меня с головы до ног – плохой признак, особенно учитывая схватку, которая мне предстояла в ближайшем будущем.
Больной с присвистом задышал во сне, и снова раздалось журчание вливаемого в горло напитка. От этого звука у меня под ложечкой точно ключ повернулся, открыв дорогу страху.
Халдар тронул меня за плечо, показывая, что готов. Мы сцепили руки над грудью Дефалька, и мой друг зашептал заклинание. Дыхание магната на постели под нами вдруг изменилось, стало хриплым и судорожным. Сиделка воскликнула:
– Ваш отец! Глядите!
Ее сухой ломкий голос чувственно дрожал, точно сам вид смерти доставлял ей физическое удовольствие. Я почувствовал ее голос как нечто живое и плотное, он словно прополз по мне, будто слизняк. Кожа моя стала сверхъестественно чуткой. Я ощущал всех, кто был в это мгновение в комнате, словно каждое их движение проходило прямо сквозь мои нервы. Я чувствовал, как содрогается лоно сиделки, слышал, как надежда борется с недоверием в голосе Гладды, когда она воскликнула: «Отец!» Все собрались вокруг кровати и стояли перешептываясь…
И вдруг в комнате наступила полная тишина, нарушаемая лишь дыханием умирающего. Никто не двигался. Ощущение пустоты было столь сильным, что я резко выпрямился на балдахине и страшно перепугался и удивился, увидев, что все здесь, только замерли на середине движения. Гладда смотрела прямо на нас, лицо ее закостенело в обращенной к небу мольбе, глаза ничего не выражали. И тут за дверью раздался звук. Он приближался. Шаги.
Странно, впечатление было такое, словно кто-то шагает по камню, а не по застланному ковром полу, и звук шагов эхом отдается в пещере, а не в коридоре жилого дома. Дверь спальни медленно отворилась в обратную сторону, против петель. Голый человекоящер шести футов росту, качнув широченными плечами, ступил внутрь. В руке он держал кожаный мешок, из чего я заключил, что это, должно быть, и есть Исторгатель Душ, мой будущий противник. От его кожистого, холодного на вид тела рептилии веяло такой несокрушимой силой, что я невольно содрогнулся. У него был короткий массивный хвост, чрезвычайно гибкий, которым он пользовался как упором. Я подумал, что в схватке его будет не повалить.
Но, когда следом за ним в комнату вошел Проводник Душ, я мысленно возблагодарил богов за то, что мне предстоит схватка всего лишь с его подручным. Проводник больше всего походил на заросшего волосами варвара. Чтобы не задеть головой о притолоку, ему пришлось пригнуться, – на мой взгляд, росту в нем было не меньше семи футов. На нем был потрепанный, замызганный килт и боевые сандалии, покрытые коркой засохшей грязи, икры туго перехватывали порванные и завязанные узелками шнурки. Волосатый, точно у обезьяны, торс прикрывал видавшие виды дорожный плащ. Глаза смотрели двумя узкими черными щелями, от щек, бледных, как ледник в горах, так и тянуло холодом. Беспокойный рот бездонной впадиной зиял в клочковатой, точно колючие заросли ежевики, бороде. В руках у него не было ничего, кроме посоха, увенчанного живой змеей толщиной в мою руку. Увидев нас, они замерли в нескольких шагах от кровати умирающего и молча, без всякого удивления, стали ждать. Я откашлялся и начал:
– Приветствуем тебя, о Проводник Душ, и просим взять нас в царство мертвых живыми вместе с душой Шамблора Кастертастера.
Проводник раскрыл рот и медленно произнес:
– Спускайтесь.
Его голос вернул этому простому слову изначальный смысл. Он говорил как будто внутрь себя, слова долго и гулко падали, точно в бездонный колодец, пока наконец слушателю не начинало казаться, что и он тоже летит вслед за ними прямо в ледяную утробу Проводника. Я спрыгнул с балдахина на пол. Ожидание наше длилось так долго, что ноги у меня затекли, и я чуть было не потерял равновесие. Халдар передал мне Дефалька – тот, услышав, что мы задумали, принялся сопротивляться, так что пришлось его успокоить хорошим ударом кулака, – а потом спустился сам. Мы оказались среди родственников Шамблора. Гладда все еще продолжала стоять, устремив глаза к потолку, сиделка застыла у самого края постели, вся в напряжении, точно взявшая след гончая, аптекари окаменели, глядя друг на друга с выражением беспросветной серьезности на лице, пожилые супруги, заламывая руки, спешили к своему благодетелю и все никак не могли добежать.
И только один Шамблор оставался по-настоящему живым. Его тревожный взгляд перебегал с одного лица на другое, крупные капли пота блестели на лбу. Он знал, что его час пробил, и доживал последние минуты с неведомой прежде жадностью.
Гигант продолжал разглядывать нас; мне даже показалось, что, увидев путы Дефалька, он улыбнулся. Пока он смотрел, змея на оголовье его посоха тоже потянулась к нам, и теперь голова ее с широко разинутой пастью и дрожащим высунутым языком раскачивалась в нескольких дюймах от моего лица. Непроницаемо поблескивающие черные глаза рептилии следили за каждым нашим жестом, как жаба следит за проносящимися над ней мухами, подкарауливая добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25