И не только атмосфера в зрительном зале, на главной сцене, но и на других, меньшего масштаба фестивальных концертах чувствуешь себя «как дома». Возможно, прежде всего потому, что здесь только свои, что вокруг – родные стены, что поют только по-польски и о том, что важно главным образом для нас самих. Ведь тут нет гостей, привезших с собой дыхание далекого мира – интересного, но все-таки чужого. Может быть, оттого столь милы моему сердцу фестивали в Ополе – больше, чем Международные фестивали в Сопоте.
Я пела в Ополе дважды, и оба раза судьба была ко мне благосклонна («Танцующие Эвридики» и «Зацвету розой»). Доведется ли мне еще когда-нибудь спеть в этом городе? Говорят, что третьего раза не миновать. Сколь бы ни был человек счастлив, все ему мало…
Мне хотелось бы, впрочем, не только третий раз спеть на Опольском фестивале, но выступить и вне конкурса. И не потому лишь, что, подобно Морису Шевалье, почувствовала бы пресыщенность славой и почестями, и не из опасения перед возможным провалом. Просто – пусть соревнуются другие, переживают волнительные минуты перед тем, как жюри огласит вердикт, пусть другие радуются потом своей победе. Действительно это неповторимый момент – услышать сообщение: «Песне… композитора… на текст… в аранжировке… в исполнении… присуждается… первое место!»
При звуке собственного имени мурашки пробегают по телу, а душу захлестывает волна безумной, невыразимой радости. Бросаешься кому-то на шею: чаще всего наши поцелуи и объятия достаются попросту тому, кто ближе стоит, мы совершенно не думаем, приятны ли человеку эти бурные ласки. Я специально употребляю такие безличные обороты, поскольку почти все обладатели наград, призовых мест на фестивалях в своей стране и за рубежом реагируют на это более или менее одинаково. С той маленькой разницей, что лично я никогда не могу повиснуть на чьей-либо шее. Мешает рост.
Лучшие песни с Опольского фестиваля бывают представлены в Сопоте, на Международном фестивале песни.
Кстати, хотелось бы подчеркнуть, что успех песни складывается не только из хорошей мелодии, хорошего текста и хорошего исполнения. Очень важна, порой играет даже решающую роль, музыкальная оправа вещи, аранжировка, которой, как мне кажется, у нас недостаточно придают значения.
Мне просто повезло с «Танцующими Эвридиками». Мелодия хорошо ложилась на мой голос, текст, который создавал легкий, будто акварельный образ, необычайно понравился мне, аранжировщик одел Эвридик в прелестную, воздушную тунику, а целое осуществил превосходный оркестр Стефана Рахоня. Лучший среди наших оркестров, а также и среди зарубежных.
Хотела бы я испытать такое полное счастье в будущем, при исполнении других, новых песен…
Но между Ополем и Сопотом свершилось мое первое «большое заграничное турне». Поездки в ГДР для выступления по телевидению не в счет, потому что это совсем близко, всего несколько часов по железной дороге. Меня ожидала поездка с большой группой артистов в Советский Союз. Маршрут был интересный и длинный – до самого Черного моря. На то время, когда проходил фестиваль в Сопоте, я должна была получить «пропуск» в Польшу. Так все и вышло. Группа, сердечно попрощавшись со мной, дала мне наказ, чтобы без награды я не возвращалась.
Вот еще почему так обрадовало меня первое место за «Танцующих Эвридик» – в день польской песни, и третье – в день международной песни.
Я была в СССР четырежды и всякий раз убеждалась в необыкновенной музыкальности и отзывчивости публики. Такой благодарной, душевной, отлично разбирающейся в музыке публики я не встретила нигде. Ее нельзя обмануть. Она всегда сделает верный выбор, самыми горячими аплодисментами наградит отнюдь не самую эффектную, а именно хорошую песню. А на концертах реагируют и решают тут же – ведь времени на размышления, повторного прослушивания нет.
Нас принимали необыкновенно сердечно, приглашали домой, на семейные торжества. Будучи в одном старом грузинском доме, я увидела на стене такое великолепное холодное оружие, что даже у меня, далекой от рыцарских страстей, восхищенно забилось сердце. Подумала потом о нашем приятеле фехтовальщике Перси. Хорошо, что он этого всего не видел, иначе лишился бы душевного покоя, ибо наверняка захотел бы иметь хоть одну такую сказочно великолепную саблю, дабы по временам просто смотреть на нее, коснуться изумительной чеканной рукояти. Но эти сокровища невозможно купить нигде в мире, разве что Перси завоевал бы уважение и дружбу грузина. Грузин для друга не пожалеет своей жизни.
На довольно часто задаваемые мне вопросы – как в Польше, так и за границей: «Какие вы записали пластинки, где можно их купить?» – я была вынуждена со смущенной улыбкой отвечать, что моя пластинка еще не вышла, но что, несомненно, вскоре мне предложат ее записать. Ибо для певца, оказавшегося за границей, пластинка является доказательством его популярности в собственной стране, его профессионального уровня, но прежде всего – фактом, оправдывающим и объясняющим его выступления на зарубежной эстраде. Одним словом, это своеобразное доказательство признания.
Мне очень хотелось иметь такое подтверждение. Я мечтала о нем, но… все еще не имела шансов стать «пророком в своем отечестве».
Несмотря на это, в московской студии грампластинок на улице Станкевича, 8, решили рискнуть. Мне предложили записать пластинку. Целую большую долгоиграющую пластинку! Я страшно обрадовалась. Согласилась записываться немедленно, хотя могла бы делать это после концертов. Порой у нас бывало по три концерта ежедневно, уставала я очень. Однако на студию являлась пунктуально. И усталость проходила, настолько захватывала, радовала и поднимала настроение работа. Ведь это была моя первая пластинка!
Тут я впервые познакомилась вплотную с техникой звукозаписи, приучилась петь в наушниках, слыша готовый музыкальный фон, открывала для себя заново интересные проблемы – правда, не совсем заново, кое-что я усвоила, пребывая в роли наблюдателя на римской студии. Но разница, конечно, существенная. Одно дело – смотреть, как записываются другие, и другое дело – записываться самому. Мне очень нравится работа в студии.
До сей поры состою в тесной дружеской переписке с Анной Качалиной, которая является большим знатоком музыки вообще и песни в частности, с художником, который проектирует конверты для пластинок, с Виктором Бабушкиным, микшером, способным и авторитетным специалистом.
В перерывах, когда мы проверяли запись, они угощали меня горячим чаем и пирожками с мясом и капустой. Как хорошо было бы снова съесть в обществе Ани и Виктора горячий, мягкий, пышный пирожок с мясом. Лучше два. С мясом и с капустой!
Спустя некоторое время я получила из Москвы посылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Я пела в Ополе дважды, и оба раза судьба была ко мне благосклонна («Танцующие Эвридики» и «Зацвету розой»). Доведется ли мне еще когда-нибудь спеть в этом городе? Говорят, что третьего раза не миновать. Сколь бы ни был человек счастлив, все ему мало…
Мне хотелось бы, впрочем, не только третий раз спеть на Опольском фестивале, но выступить и вне конкурса. И не потому лишь, что, подобно Морису Шевалье, почувствовала бы пресыщенность славой и почестями, и не из опасения перед возможным провалом. Просто – пусть соревнуются другие, переживают волнительные минуты перед тем, как жюри огласит вердикт, пусть другие радуются потом своей победе. Действительно это неповторимый момент – услышать сообщение: «Песне… композитора… на текст… в аранжировке… в исполнении… присуждается… первое место!»
При звуке собственного имени мурашки пробегают по телу, а душу захлестывает волна безумной, невыразимой радости. Бросаешься кому-то на шею: чаще всего наши поцелуи и объятия достаются попросту тому, кто ближе стоит, мы совершенно не думаем, приятны ли человеку эти бурные ласки. Я специально употребляю такие безличные обороты, поскольку почти все обладатели наград, призовых мест на фестивалях в своей стране и за рубежом реагируют на это более или менее одинаково. С той маленькой разницей, что лично я никогда не могу повиснуть на чьей-либо шее. Мешает рост.
Лучшие песни с Опольского фестиваля бывают представлены в Сопоте, на Международном фестивале песни.
Кстати, хотелось бы подчеркнуть, что успех песни складывается не только из хорошей мелодии, хорошего текста и хорошего исполнения. Очень важна, порой играет даже решающую роль, музыкальная оправа вещи, аранжировка, которой, как мне кажется, у нас недостаточно придают значения.
Мне просто повезло с «Танцующими Эвридиками». Мелодия хорошо ложилась на мой голос, текст, который создавал легкий, будто акварельный образ, необычайно понравился мне, аранжировщик одел Эвридик в прелестную, воздушную тунику, а целое осуществил превосходный оркестр Стефана Рахоня. Лучший среди наших оркестров, а также и среди зарубежных.
Хотела бы я испытать такое полное счастье в будущем, при исполнении других, новых песен…
Но между Ополем и Сопотом свершилось мое первое «большое заграничное турне». Поездки в ГДР для выступления по телевидению не в счет, потому что это совсем близко, всего несколько часов по железной дороге. Меня ожидала поездка с большой группой артистов в Советский Союз. Маршрут был интересный и длинный – до самого Черного моря. На то время, когда проходил фестиваль в Сопоте, я должна была получить «пропуск» в Польшу. Так все и вышло. Группа, сердечно попрощавшись со мной, дала мне наказ, чтобы без награды я не возвращалась.
Вот еще почему так обрадовало меня первое место за «Танцующих Эвридик» – в день польской песни, и третье – в день международной песни.
Я была в СССР четырежды и всякий раз убеждалась в необыкновенной музыкальности и отзывчивости публики. Такой благодарной, душевной, отлично разбирающейся в музыке публики я не встретила нигде. Ее нельзя обмануть. Она всегда сделает верный выбор, самыми горячими аплодисментами наградит отнюдь не самую эффектную, а именно хорошую песню. А на концертах реагируют и решают тут же – ведь времени на размышления, повторного прослушивания нет.
Нас принимали необыкновенно сердечно, приглашали домой, на семейные торжества. Будучи в одном старом грузинском доме, я увидела на стене такое великолепное холодное оружие, что даже у меня, далекой от рыцарских страстей, восхищенно забилось сердце. Подумала потом о нашем приятеле фехтовальщике Перси. Хорошо, что он этого всего не видел, иначе лишился бы душевного покоя, ибо наверняка захотел бы иметь хоть одну такую сказочно великолепную саблю, дабы по временам просто смотреть на нее, коснуться изумительной чеканной рукояти. Но эти сокровища невозможно купить нигде в мире, разве что Перси завоевал бы уважение и дружбу грузина. Грузин для друга не пожалеет своей жизни.
На довольно часто задаваемые мне вопросы – как в Польше, так и за границей: «Какие вы записали пластинки, где можно их купить?» – я была вынуждена со смущенной улыбкой отвечать, что моя пластинка еще не вышла, но что, несомненно, вскоре мне предложат ее записать. Ибо для певца, оказавшегося за границей, пластинка является доказательством его популярности в собственной стране, его профессионального уровня, но прежде всего – фактом, оправдывающим и объясняющим его выступления на зарубежной эстраде. Одним словом, это своеобразное доказательство признания.
Мне очень хотелось иметь такое подтверждение. Я мечтала о нем, но… все еще не имела шансов стать «пророком в своем отечестве».
Несмотря на это, в московской студии грампластинок на улице Станкевича, 8, решили рискнуть. Мне предложили записать пластинку. Целую большую долгоиграющую пластинку! Я страшно обрадовалась. Согласилась записываться немедленно, хотя могла бы делать это после концертов. Порой у нас бывало по три концерта ежедневно, уставала я очень. Однако на студию являлась пунктуально. И усталость проходила, настолько захватывала, радовала и поднимала настроение работа. Ведь это была моя первая пластинка!
Тут я впервые познакомилась вплотную с техникой звукозаписи, приучилась петь в наушниках, слыша готовый музыкальный фон, открывала для себя заново интересные проблемы – правда, не совсем заново, кое-что я усвоила, пребывая в роли наблюдателя на римской студии. Но разница, конечно, существенная. Одно дело – смотреть, как записываются другие, и другое дело – записываться самому. Мне очень нравится работа в студии.
До сей поры состою в тесной дружеской переписке с Анной Качалиной, которая является большим знатоком музыки вообще и песни в частности, с художником, который проектирует конверты для пластинок, с Виктором Бабушкиным, микшером, способным и авторитетным специалистом.
В перерывах, когда мы проверяли запись, они угощали меня горячим чаем и пирожками с мясом и капустой. Как хорошо было бы снова съесть в обществе Ани и Виктора горячий, мягкий, пышный пирожок с мясом. Лучше два. С мясом и с капустой!
Спустя некоторое время я получила из Москвы посылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43