— Точно. Девица — Белёк.
— Это не прозвище, это дикость какая-то! До чего противная длинноносая пигалица. Что у нее на футболке?
— Nine Inch Nails note 2. Это название рок-группы, на случай, если у тебя нет их альбома.
— А я думала, реклама маникюрши.
Дверь отворилась, и троица с топотом ввалилась в дом. Все трое в черных армейских ботинках на шнуровке, доходящих до середины голени. Дополняли обмундирование драные джинсы и футболки. Хотя на улице холодало, один Элвис был в куртке. Утыканной огромными английскими булавками, цепями и значками с надписями типа «Тебя от меня воротит».
Они проследовали через комнату, стараясь не встречаться со мной взглядом, и вышли бы без единого слова, если бы я не заговорил:
— Линкольн! Здесь Мэри. Ты что, даже поздороваться не можешь?
— Привет, Мэри, — монотонно произнес он, потом скорчил мне гримасу, словно говоря: «Ну, ты доволен?». Шайка, как один, ухмыльнулась и двинулась дальше. Спустя несколько секунд в глубине дома хлопнула дверь.
— Просто банда преступников! Как ты живешь? Они что, каждый день здесь?
— Почти что. Проскальзывают в его комнату, запирают дверь и включают Carcass note 3. Ты когда-нибудь слышала о Carcass?
— Тоже рок-группа, как я понимаю?
— Да. Хочешь услышать названия их песен? — Я достал бумажник и вытащил маленький блокнотик, в котором записываю все, что мне может потом пригодиться для «Скрепки». — Вот. «Crepitating Bowel Erosion». «Reek of Putrefaction» note 4…
— Прелестно. Ну, на «Проснись, малышка Сьюзи» они не похожи, но ведь у ребят всегда есть собственная музыка? И с нами так было. То, от чего одно поколение тащится, следующее считает глупым.
— Мэри, ради Христа, «Смрад разложения»?
— Ты в чем-то прав. Чем еще, по-твоему, они там занимаются? Чья она подружка?
— Линкольн сказал мне, что они оба с ней спят, но «никого из нас траханье особо не интересует, понимаешь? Так что мы делаем это просто между делом, понимаешь?»
— Ого, он так сказал? Времена изменились, а, Макс? Да мы полжизни потратили на мысли о сексе. Думаешь, он сказал правду, или просто пытался тебя ошарашить?
— Он и не собирался ошарашивать. Ни меня, ни кого другого. Он хочет лежать на кровати и слушать Carcass.
— И принимать наркотики.
Мы посмотрели друг на друга. Я втянул щеки.
— Что ты узнала, Мэри?
— Имена и адреса. Как ты и ожидал.
— И что?
— Он принимает уйму наркотиков. Покупает их обычно девчонка, она дружит с одним парнем из банды с востока Лос-Анджелеса, который ими торгует. Кстати, ее человеческое имя — Рут Бердетт. Кличку она получила за то, что была подружкой парня из другой банды, по кличке Малёк. Раз спала с Мальком, должна зваться Бельком.
То, что у Белька есть настоящее имя и биография, удивило меня едва ли не больше, чем то, что мой сын принимает наркотики.
— Как только мы с Лили поженились, мы стали убеждать Линкольна даже не пробовать наркотики. Он всегда их так боялся. Помню, пару раз ему даже снились кошмары, что плохие парни гоняются за ним с огромными иглами от шприцев. Что он принимает?
— Когда у них есть деньги — кокаин, когда нет — крэк.
— Лили с ума сойдет. У нее и в мыслях нет ничего подобного. Она думает, у него просто полоса бунтарства.
— Тебе придется ей сказать. Ничего от нее не скрывай, и попытайтесь вместе что-то сделать. Иначе парнишка умрет. Просто-напросто умрет, и все. Обратитесь за консультацией, может быть, запишите его в программу по лечению наркозависимости.
— Ты прямо брошюра по здравоохранению. Поверь, все не так просто. Он ненавидит нас, Мэри. Ты не понимаешь. Что бы мы ни сделали, ни сказали, ни подумали — все вызывает у него отвращение.
Мы — враги. Мы, с нашими чистыми простынями, оплаченными счетами, кабельным телевидением… В его глазах мы ничтожества. Все, что мы ему даем, он считает своим по праву, но все, что мы говорим, он игнорирует.
— Тогда он неблагодарная маленькая дрянь. Он еще несовершеннолетний. Засуньте его к черту в исправительное заведение, а если ему там не понравится, тем хуже для него. — Мэри закурила сигарету и щелчком отправила спичку в камин. — Что, черт возьми, стряслось с мальчишкой? Он же был чудесным ребенком. Забавным, обаятельным… Помнишь, как Фрэнк его любил? Вы, ребята, все делали правильно. Любили его, в меру приучали к дисциплине. Читали ему вслух, возили по стране и показывали всякие красоты… Что случилось?
— Он вырос. Если Лили и признаёт, что что-то не так, то думает, что все из-за Грир.
— Исключено! Не верю. С чего бы младшей сестре превратить его в чудовище из Черной лагуны? Зная вас обоих, думаю, вы из кожи вон лезли, чтобы каждый ребенок получил свою долю любви. К тому же Грир его обожает. Он к ней тоже привязан, верно?
— Думаю, да. Он с ней мил и нежен. Они ведут долгие беседы, иногда он даже помогает ей делать уроки. Он казался счастливым, когда Лили забеременела. И ты права — мы потратили немало времени, стараясь, чтобы каждый получил свою долю внимания, а поначалу это было нелегко, Грир ведь была сущим наказанием. Да ты помнишь.
— Еще бы! Если бы ты спросил меня тогда, кто из них вырастет вот такой тварью, я бы сказала, Грир. Она была просто занозой в заднице.
— Да, но посмотри на нее теперь. Дом словно поделен между Нами и Ими. Пришельцами и землянами. Лили, Грир и я по одну сторону, и… — Я ткнул большим пальцем в сторону комнаты Линкольна, — Три Всадника Апокалипсиса — по другую.
— Как ты думаешь, чем они там занимаются? То есть, когда не трахаются и не слушают «Тушку».
— «Трупак». Слушают музыку и смотрят фильмы ужасов. С экрана то и дело слышны вопли и крики.
— Да, но что еще? Ты что, ни разу не заглянул в замочную скважину или… ну, ты понимаешь?
— Я зашел туда как-то раз, когда Линкольн забыл запереть дверь — еще одна деталь. Линкольн врезан в дверь замок — впору города запирать. Единственная, кого он пускает к себе, — это Грир.
— И что ты увидел?
— В том-то и странность: полный порядок. Никаких плакатов на стенах, кровать застелена без единой морщинки, ковры подметены… Мне вспомнились казармы морских пехотинцев. Слишком чисто. Жутко чисто.
— Непонятно как-то…
Я уже собирался ответить, когда увидел, что перед домом остановился школьный автобус Грир, Она вышла, тут же бросила портфель, согнулась и обеими руками похлопала себе по попке, издеваясь над кем-то в автобусе. Затем покрутила попкой, подняла портфель и зашагала к дому, ни разу не обернувшись, чтобы посмотреть, возымело ли представление желаемый эффект.
На Грир были красные джинсы, белая спортивная рубашка с короткими рукавами и черные кроссовки. Зачесанные назад волосы завязаны в два хвостика. Лицо больше походило на мое, чем на Лилино, но в нем чувствовалась всепримиряющая легкость, аромат юмора и озорства, унаследованный только от матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69