Поэтому возможно, что эта
открытка дойдет да тебя прежде, чем я узнаю, кто ты. На всякий случай
посылаю еще одну в цирк на твое имя и с твоим адресом.
Не гадай о том, как они были тебе доставлены. Просто в нашем почтовом
ящике помещается некое устройство, которое переносит карточки в ящик на
Земле, откуда они доставляются обычным путем. Само устройство тут же
исчезает.
Снимок говорит сам за себя!".
Однако он ничего мне не говорил! Я снова почувствовал досаду и сунул
открытку в карман, собираясь сейчас же позвонить Силки и спросить, что
означает вся эта ерунда. Разумеется, я этого не сделал. В конце концов,
это было не так уж и важно.
Когда я встал на следующее утро, надпись "КОТ ХОЧЕТ С ТОБОЙ
ГОВОРИТЬ!" красовалась с наружной стороны того же стекла. Видимо, она
находилась там уже давно, потому что линии уже начинали таять. Когда я
кончил завтракать, они совсем исчезли.
На этот раз я испытал скорее беспокойство, чем злость. Такая
настойчивость со стороны Силки указывала на невротическое расстройство его
психики. Может, следует сходить на это выступление, доставить ему
удовлетворение, которое позволит отдохнуть его беспокойному духу,
посещавшему меня две ночи подряд? Однако только после обеда мне пришла в
голову мысль, укрепившая меня в этом намерении. Я подумал о Вирджинии.
Уже два года я читал биологию в университете штата, реализуя таким
образом юношеские стремления, которые - теперь я это ясно вижу - впервые в
жизни завели меня в тупик. Именно тогда, впервые за время своего довольно
монотонного существования, я почувствовал матримониальные порывы. Моей
избранницей была Вирджиния, но она, к несчастью, считала меня помесью
улитки и чистого разума. Я мог быть абсолютно уверен, что мысль выйти за
меня замуж до сих пор никогда к ней не приходила.
Какое-то время я питал надежду, что найду способ переубедить ее, не
рискуя своим достоинством, докажу ей, что являюсь человеком романтическим,
и она ответит "да". И вот подвернулся случай доказать свою романтичность,
а именно - показать, что я по-прежнему восхищаюсь цирком. А в качестве
кульминации вечера я предложил бы ей демонстрацию Силки собственной
персоной. Можно было надеяться, что само знакомство с таким типом тронет
ее эксцентрическую душу.
Первый барьер был взят, когда я позвонил Вирджинии и она согласилась
пойти со мной в цирк. Я делал хорошую мину уже с самого начала - во время
поездки на колесе обозрения и подобных детских штучек. Наконец я улучил
момент и предложил ей пойти взглянуть на диковины, представляемые моим
старым другом Силки Тревисом.
Это действительно произвело на нее впечатление. Остановившись, она
укоризненно посмотрела на меня.
- Филипп, - сказала она, - не хочешь ли ты сказать, что лично знаком
с Силки? Тебе придется это доказать.
Когда мы вошли, Силки не было, но билетер вызвал его из какого-то
подсобного помещения, и через минуту Силки ворвался в главный шатер, где
располагался его салон диковин. Фигурой он напоминал растолстевшую акулу.
Глаза его сузились, словно все эти пятнадцать лет он провел, прикидывая,
как использовать ближних для собственной выгоды. Я не заметил
маниакального взгляда, запечатленного на фотографии, но по лицу его
уверенно читались маниакальные склонности: жадность, стремление к обману и
жестокость. Он был именно таким, как я и ожидал, и вот что самое
интересное: он неподдельно мне обрадовался. Это была специфическая радость
- как у одинокого бродяги, который наконец-то увидел жилье. Мы оба чуть
переборщили, приветствуя друг друга, но в равной степени были рады своему
взаимному энтузиазму. Когда кончились приветствия и представления,
доброжелательность Силки расцвела совсем уж пышным цветом.
- Недавно здесь был Брик. Он говорил, что ты читаешь лекции в
университете. Поздравляю! Я всегда знал, что в тебе что-то есть.
Я постарался поскорее уйти от этой темы.
- А может, ты нас поводишь и расскажешь что-нибудь о себе? -
предложил я.
До этого мы уже осмотрели необыкновенно толстую женщину и живой
человеческий скелет, но Силки вернулся к ним, чтобы рассказать о СВОЕЙ
жизни с ними: как он их нашел и как мог получить признание. Он был очень
многословен, поэтому время от времени я подгонял его. Наконец мы
остановились перед небольшим шатром, на брезентовом клапане которого было
всего одно слово: КОТ. Я обратил на него внимание еще раньше; болтовня
зазывалы, стоявшего у входа, уже возбудила мой интерес.
- Зайдите взглянуть на Кота! Уважаемая публика, это не обычная
диковина, это настоящая сенсация! Никогда прежде в цирке не было такого
существа. Это биологический феномен, удививший ученых всей страны...
Уважаемая публика, это действительно нечто невероятное! Билеты по двадцать
пять центов, а если вы выйдете недовольными, получите свои деньги обратно.
Да-да, вы не ослышались: каждый может получить деньги обратно, достаточно
лишь подойти к кассе...
И так далее, и так далее. Правда, эта реклама была не слишком
привлекательной, однако мое воображение подстегнула реакция публики. Людей
впускали группами, а внутри был, наверное, какой-то комментатор, несколько
минут он говорил что-то едва слышно, а потом громко произносил:
- А теперь, уважаемая публика, мы поднимаем занавес!
Занавес поднимался, вероятно, одним движением, точно рассчитанным по
времени, потому что сразу же после последнего слова следовала реакция
зрителей:
- О-о-о-о!
Потом наступала интригующая тишина, а затем люди выходили. И ни один
не просил вернуть деньги.
Перед входом вышла небольшая заминка. Силки начал бормотать в том,
что является владельцем только части представления, а потому не может
давать входных билетов. Я проложил этому конец, быстро купил билеты, и мы
вошли в шатер с очередной группой.
Существо, сидевшее в кресле на небольшом возвышении, имело около
полутора метров роста при стройном теле. У него была кошачья голова и
жесткая шерсть. Выглядело оно, как увеличенная версия животного из
комиксов.
Однако на этом сходство с котом кончалось.
Во всем остальном это было что-то совсем другое. Конечно, не кот, я
понял это с первого взгляда: у него было совершенно иное строение тела, и
я почти сразу выделил принципиальные анатомические отличия.
Голова: лоб высокий, а не низкий, покатый. Лицо гладкое, почти
безволосое, оно выражало характер, силу и высокую разумность.
1 2 3 4 5
открытка дойдет да тебя прежде, чем я узнаю, кто ты. На всякий случай
посылаю еще одну в цирк на твое имя и с твоим адресом.
Не гадай о том, как они были тебе доставлены. Просто в нашем почтовом
ящике помещается некое устройство, которое переносит карточки в ящик на
Земле, откуда они доставляются обычным путем. Само устройство тут же
исчезает.
Снимок говорит сам за себя!".
Однако он ничего мне не говорил! Я снова почувствовал досаду и сунул
открытку в карман, собираясь сейчас же позвонить Силки и спросить, что
означает вся эта ерунда. Разумеется, я этого не сделал. В конце концов,
это было не так уж и важно.
Когда я встал на следующее утро, надпись "КОТ ХОЧЕТ С ТОБОЙ
ГОВОРИТЬ!" красовалась с наружной стороны того же стекла. Видимо, она
находилась там уже давно, потому что линии уже начинали таять. Когда я
кончил завтракать, они совсем исчезли.
На этот раз я испытал скорее беспокойство, чем злость. Такая
настойчивость со стороны Силки указывала на невротическое расстройство его
психики. Может, следует сходить на это выступление, доставить ему
удовлетворение, которое позволит отдохнуть его беспокойному духу,
посещавшему меня две ночи подряд? Однако только после обеда мне пришла в
голову мысль, укрепившая меня в этом намерении. Я подумал о Вирджинии.
Уже два года я читал биологию в университете штата, реализуя таким
образом юношеские стремления, которые - теперь я это ясно вижу - впервые в
жизни завели меня в тупик. Именно тогда, впервые за время своего довольно
монотонного существования, я почувствовал матримониальные порывы. Моей
избранницей была Вирджиния, но она, к несчастью, считала меня помесью
улитки и чистого разума. Я мог быть абсолютно уверен, что мысль выйти за
меня замуж до сих пор никогда к ней не приходила.
Какое-то время я питал надежду, что найду способ переубедить ее, не
рискуя своим достоинством, докажу ей, что являюсь человеком романтическим,
и она ответит "да". И вот подвернулся случай доказать свою романтичность,
а именно - показать, что я по-прежнему восхищаюсь цирком. А в качестве
кульминации вечера я предложил бы ей демонстрацию Силки собственной
персоной. Можно было надеяться, что само знакомство с таким типом тронет
ее эксцентрическую душу.
Первый барьер был взят, когда я позвонил Вирджинии и она согласилась
пойти со мной в цирк. Я делал хорошую мину уже с самого начала - во время
поездки на колесе обозрения и подобных детских штучек. Наконец я улучил
момент и предложил ей пойти взглянуть на диковины, представляемые моим
старым другом Силки Тревисом.
Это действительно произвело на нее впечатление. Остановившись, она
укоризненно посмотрела на меня.
- Филипп, - сказала она, - не хочешь ли ты сказать, что лично знаком
с Силки? Тебе придется это доказать.
Когда мы вошли, Силки не было, но билетер вызвал его из какого-то
подсобного помещения, и через минуту Силки ворвался в главный шатер, где
располагался его салон диковин. Фигурой он напоминал растолстевшую акулу.
Глаза его сузились, словно все эти пятнадцать лет он провел, прикидывая,
как использовать ближних для собственной выгоды. Я не заметил
маниакального взгляда, запечатленного на фотографии, но по лицу его
уверенно читались маниакальные склонности: жадность, стремление к обману и
жестокость. Он был именно таким, как я и ожидал, и вот что самое
интересное: он неподдельно мне обрадовался. Это была специфическая радость
- как у одинокого бродяги, который наконец-то увидел жилье. Мы оба чуть
переборщили, приветствуя друг друга, но в равной степени были рады своему
взаимному энтузиазму. Когда кончились приветствия и представления,
доброжелательность Силки расцвела совсем уж пышным цветом.
- Недавно здесь был Брик. Он говорил, что ты читаешь лекции в
университете. Поздравляю! Я всегда знал, что в тебе что-то есть.
Я постарался поскорее уйти от этой темы.
- А может, ты нас поводишь и расскажешь что-нибудь о себе? -
предложил я.
До этого мы уже осмотрели необыкновенно толстую женщину и живой
человеческий скелет, но Силки вернулся к ним, чтобы рассказать о СВОЕЙ
жизни с ними: как он их нашел и как мог получить признание. Он был очень
многословен, поэтому время от времени я подгонял его. Наконец мы
остановились перед небольшим шатром, на брезентовом клапане которого было
всего одно слово: КОТ. Я обратил на него внимание еще раньше; болтовня
зазывалы, стоявшего у входа, уже возбудила мой интерес.
- Зайдите взглянуть на Кота! Уважаемая публика, это не обычная
диковина, это настоящая сенсация! Никогда прежде в цирке не было такого
существа. Это биологический феномен, удививший ученых всей страны...
Уважаемая публика, это действительно нечто невероятное! Билеты по двадцать
пять центов, а если вы выйдете недовольными, получите свои деньги обратно.
Да-да, вы не ослышались: каждый может получить деньги обратно, достаточно
лишь подойти к кассе...
И так далее, и так далее. Правда, эта реклама была не слишком
привлекательной, однако мое воображение подстегнула реакция публики. Людей
впускали группами, а внутри был, наверное, какой-то комментатор, несколько
минут он говорил что-то едва слышно, а потом громко произносил:
- А теперь, уважаемая публика, мы поднимаем занавес!
Занавес поднимался, вероятно, одним движением, точно рассчитанным по
времени, потому что сразу же после последнего слова следовала реакция
зрителей:
- О-о-о-о!
Потом наступала интригующая тишина, а затем люди выходили. И ни один
не просил вернуть деньги.
Перед входом вышла небольшая заминка. Силки начал бормотать в том,
что является владельцем только части представления, а потому не может
давать входных билетов. Я проложил этому конец, быстро купил билеты, и мы
вошли в шатер с очередной группой.
Существо, сидевшее в кресле на небольшом возвышении, имело около
полутора метров роста при стройном теле. У него была кошачья голова и
жесткая шерсть. Выглядело оно, как увеличенная версия животного из
комиксов.
Однако на этом сходство с котом кончалось.
Во всем остальном это было что-то совсем другое. Конечно, не кот, я
понял это с первого взгляда: у него было совершенно иное строение тела, и
я почти сразу выделил принципиальные анатомические отличия.
Голова: лоб высокий, а не низкий, покатый. Лицо гладкое, почти
безволосое, оно выражало характер, силу и высокую разумность.
1 2 3 4 5