Он был ничем - обезумевшая от страха и тоски точка в непрерывной системе координат "пространство-время". Человек, переставший быть собой. Он с ужасом дотронулся до очков Траска на своем носу. Подумать только! А его собственное зрение было не хуже, чем у орла! Как его вымотал этот бег и как долго он чувствует усталость от него! А тело Дэвида Марена было не знающей износа стальной машиной.
Наконец он начал реагировать на окружающий мир. За прозрачной стенкой такси проносился город. "Куда я еду? - спросил себя Марен. - Ах, да. Конечно, к Траску. Он сказал мне, чтобы я отправился к нему".
На мгновение Марен замер неподвижно, снова подавленный и обессиленный, примиряясь с тем, что для того, кто внешне является Траском, квартира Траска единственный разумный адрес.
- Земля, - через громкоговоритель объявил из кабины таксист, и машина начала опускаться.
- Земля?
Марен начал было подниматься на ноги, готовый последовать указаниям Траска, но остановился, помрачнел и вместо этого передвинулся в угол диванчика-сиденья.
- Я передумал, - бросил он водителю и назвал парк в центре города приятное место, куда он, когда ещё был Мареном, иногда приходил, если нужно было решить трудную стратегическую задачу. Такси взлетело. Марен набрал в грудь столько воздуха, что узкие легкие Траска чуть не разорвались. Еще никто никогда не сталкивался с проблемой, как та, что стояла перед ним сейчас.
В парке Марен сел на скамью. Судя по солнцу, скоро должен был наступить полдень, но утро ещё не кончилось. Каждый раз, когда Марен осознавал, что ещё немного времени безвозвратно потеряно, он слегка вздрагивал.
Раз десять он пытался сосредоточиться на своей проблеме. Но каждый раз его внимание отклонялось в сторону, и в его уме оставалась пустота. Не в силах ничем заняться, Марен нервно скреб носком ботинка. Подгоняемый беспокойством и тревогой, он начинал идти по какой-нибудь из дорожек, встретив развилку, сворачивал на другую дорожку, возвращался на свою скамью и тут же вновь срывался с нее. Снова уходил, снова садился на прежнее место и опять уходил.
Глава 4
В тот же вечер, за несколько минут до двадцати двух часов, Марен, совершенно обессиленный и мрачный, вошел в просторную гостиную квартиры Траска: в конце концов он признал тот факт, что другого способа найти физика не было. На диване лежала худая и черноволосая молодая женщина. Она спрыгнула на пол, бросилась навстречу Марену, повисла у него на шее и раньше, чем ему могла бы прийти в голову мысль о сопротивлении, влепила ему в губы поцелуй. Марен оттолкнул её, и она с обиженным видом отошла прочь.
- Я нахожусь здесь ради вас, - сказала она. - Как только ваши собратья по Группе узнали, что вас приговорили, они наняли меня и послали к вам домой.
Эти слова тут же покорили Марена. Купленная любовница для мужчины, который, вероятно, больше не может добиться милости у женщины, не торгующей собой! Это было великолепное средство контроля, и быстрота, с которой действовали руководители Группы, позволяла предположить, что, когда речь шла о приговоренном, этот метод был весьма эффективен.
Марен с любопытством стал рассматривать девушку: стройная и гибкая, полная жизни, явно прекрасного мнения о себе, судя по волнующей дерзости её манер. Потом внимание Марена переключилось на гостиную, роскошнее которой он ничего не видел в своей жизни: высокий потолок, стены обшиты дубом. Одну из стен почти целиком занимал прочный дверной проем. Марен инстинктивно остановил взгляд на больших часах, вделанных в правую стену: они вызывали у него странное воспоминание. Тело Траска вспомнило, что часы маскировали один из входов в личную лабораторию физика, где тот тайно провел немало экспериментов. Другой выход из неё вел в рабочий кабинет. С этой мыслью связалась вторая, непредвиденная: часы - один из бывших приемников Мозга.
Мозг исчез во время последней атомной войны, остались лишь следы его существования, и те, если не были уничтожены, оставались без употребления.
Марен отметил, что стрелки настенных часов показывали практически то же время (если не считать нескольких секунд разницы), что и его наручные часы, и уже собирался отвести взгляд от большого циферблата, но его остановили гулкие удары - часы начали отбивать время. Потом несколько секунд ожидания в давящей тишине, которую нарушало только слабое быстрое тиканье, - и послышался серебристый перезвон. Одновременно на циферблате задрожали цветные лучи. Эхо перезвона заглохло, и после новой паузы раздалась барабанная дробь, которая постепенно стала лишь далеким пульсирующим звуком. Тогда на её фоне зазвучал голос, говоривший с хорошо узнаваемым акцентом, характерным для речи автоматов. Он сказал на "типовом английском": "Сейчас быть двадцать два час, двадцать шестое август, две тысячи сто сороковой год" - и добавил, что "погода быть прохладная для август" и "небо быть немного облачное".
Удар литавр, и какой! Затем повтор колокольной мелодии, звучавшей перед этой сложной церемонией, и наконец снова тишина.
Марен, который самым явным образом показал свой сильный интерес к этому музыкальному представлению, понял, что молодая женщина наблюдает за ним с некоторым удивлением. Ну конечно - часы должны быть для Уэйда Траска привычной вещью, и он должен едва обращать на них внимание. Притворившись, что очнулся от глубокой задумчивости, Марен пристально взглянул на женщину и спросил:
- Чем ты зарабатываешь на жизнь? Спишь с мертвыми мужчинами?
Она, похоже, на мгновение сжалась, но не ответила.
У Марена не было ни малейшего желания играть роль моралиста и осуждать её, однако он продолжал тем же тоном:
- И какие у тебя расценки?
- От ста до пятисот долларов за неделю, - ответила она так же колко.
Марен вдруг осознал, что он не только старается стереть из памяти этой девушки эпизод с часами: он поймал себя на том, что всерьез думает, не принять ли её услуги. И мгновенно его мысль перенеслась к Делинди Даррелл, самой прекрасной женщине из всех, которые родили ему детей. Он и Делинди прожили вместе около трех лет, но полгода назад Великий Судья взял её в любовницы. И за эти шесть месяцев Марен не взглянул ни на одну женщину.
- Ты можешь жить здесь, если хочешь, малышка, - снова заговорил он, на этот раз с неожиданной для себя лаской в голосе, - но я буду совершенно искренним и признаюсь, что мое сознание не будет достаточно свободным от посторонних мыслей.
Он улыбнулся и добавил с оттенком сарказма в голосе:
- Я буду считать тебя пятисотдолларовой девушкой.
Она рассмеялась, бросилась к нему, горячо обняла и убежала в сторону спальни.
Марен взял стул и сел на него лицом к двери. В первый раз за этот день он сказал себе, что, вероятно, уже мог бы действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Наконец он начал реагировать на окружающий мир. За прозрачной стенкой такси проносился город. "Куда я еду? - спросил себя Марен. - Ах, да. Конечно, к Траску. Он сказал мне, чтобы я отправился к нему".
На мгновение Марен замер неподвижно, снова подавленный и обессиленный, примиряясь с тем, что для того, кто внешне является Траском, квартира Траска единственный разумный адрес.
- Земля, - через громкоговоритель объявил из кабины таксист, и машина начала опускаться.
- Земля?
Марен начал было подниматься на ноги, готовый последовать указаниям Траска, но остановился, помрачнел и вместо этого передвинулся в угол диванчика-сиденья.
- Я передумал, - бросил он водителю и назвал парк в центре города приятное место, куда он, когда ещё был Мареном, иногда приходил, если нужно было решить трудную стратегическую задачу. Такси взлетело. Марен набрал в грудь столько воздуха, что узкие легкие Траска чуть не разорвались. Еще никто никогда не сталкивался с проблемой, как та, что стояла перед ним сейчас.
В парке Марен сел на скамью. Судя по солнцу, скоро должен был наступить полдень, но утро ещё не кончилось. Каждый раз, когда Марен осознавал, что ещё немного времени безвозвратно потеряно, он слегка вздрагивал.
Раз десять он пытался сосредоточиться на своей проблеме. Но каждый раз его внимание отклонялось в сторону, и в его уме оставалась пустота. Не в силах ничем заняться, Марен нервно скреб носком ботинка. Подгоняемый беспокойством и тревогой, он начинал идти по какой-нибудь из дорожек, встретив развилку, сворачивал на другую дорожку, возвращался на свою скамью и тут же вновь срывался с нее. Снова уходил, снова садился на прежнее место и опять уходил.
Глава 4
В тот же вечер, за несколько минут до двадцати двух часов, Марен, совершенно обессиленный и мрачный, вошел в просторную гостиную квартиры Траска: в конце концов он признал тот факт, что другого способа найти физика не было. На диване лежала худая и черноволосая молодая женщина. Она спрыгнула на пол, бросилась навстречу Марену, повисла у него на шее и раньше, чем ему могла бы прийти в голову мысль о сопротивлении, влепила ему в губы поцелуй. Марен оттолкнул её, и она с обиженным видом отошла прочь.
- Я нахожусь здесь ради вас, - сказала она. - Как только ваши собратья по Группе узнали, что вас приговорили, они наняли меня и послали к вам домой.
Эти слова тут же покорили Марена. Купленная любовница для мужчины, который, вероятно, больше не может добиться милости у женщины, не торгующей собой! Это было великолепное средство контроля, и быстрота, с которой действовали руководители Группы, позволяла предположить, что, когда речь шла о приговоренном, этот метод был весьма эффективен.
Марен с любопытством стал рассматривать девушку: стройная и гибкая, полная жизни, явно прекрасного мнения о себе, судя по волнующей дерзости её манер. Потом внимание Марена переключилось на гостиную, роскошнее которой он ничего не видел в своей жизни: высокий потолок, стены обшиты дубом. Одну из стен почти целиком занимал прочный дверной проем. Марен инстинктивно остановил взгляд на больших часах, вделанных в правую стену: они вызывали у него странное воспоминание. Тело Траска вспомнило, что часы маскировали один из входов в личную лабораторию физика, где тот тайно провел немало экспериментов. Другой выход из неё вел в рабочий кабинет. С этой мыслью связалась вторая, непредвиденная: часы - один из бывших приемников Мозга.
Мозг исчез во время последней атомной войны, остались лишь следы его существования, и те, если не были уничтожены, оставались без употребления.
Марен отметил, что стрелки настенных часов показывали практически то же время (если не считать нескольких секунд разницы), что и его наручные часы, и уже собирался отвести взгляд от большого циферблата, но его остановили гулкие удары - часы начали отбивать время. Потом несколько секунд ожидания в давящей тишине, которую нарушало только слабое быстрое тиканье, - и послышался серебристый перезвон. Одновременно на циферблате задрожали цветные лучи. Эхо перезвона заглохло, и после новой паузы раздалась барабанная дробь, которая постепенно стала лишь далеким пульсирующим звуком. Тогда на её фоне зазвучал голос, говоривший с хорошо узнаваемым акцентом, характерным для речи автоматов. Он сказал на "типовом английском": "Сейчас быть двадцать два час, двадцать шестое август, две тысячи сто сороковой год" - и добавил, что "погода быть прохладная для август" и "небо быть немного облачное".
Удар литавр, и какой! Затем повтор колокольной мелодии, звучавшей перед этой сложной церемонией, и наконец снова тишина.
Марен, который самым явным образом показал свой сильный интерес к этому музыкальному представлению, понял, что молодая женщина наблюдает за ним с некоторым удивлением. Ну конечно - часы должны быть для Уэйда Траска привычной вещью, и он должен едва обращать на них внимание. Притворившись, что очнулся от глубокой задумчивости, Марен пристально взглянул на женщину и спросил:
- Чем ты зарабатываешь на жизнь? Спишь с мертвыми мужчинами?
Она, похоже, на мгновение сжалась, но не ответила.
У Марена не было ни малейшего желания играть роль моралиста и осуждать её, однако он продолжал тем же тоном:
- И какие у тебя расценки?
- От ста до пятисот долларов за неделю, - ответила она так же колко.
Марен вдруг осознал, что он не только старается стереть из памяти этой девушки эпизод с часами: он поймал себя на том, что всерьез думает, не принять ли её услуги. И мгновенно его мысль перенеслась к Делинди Даррелл, самой прекрасной женщине из всех, которые родили ему детей. Он и Делинди прожили вместе около трех лет, но полгода назад Великий Судья взял её в любовницы. И за эти шесть месяцев Марен не взглянул ни на одну женщину.
- Ты можешь жить здесь, если хочешь, малышка, - снова заговорил он, на этот раз с неожиданной для себя лаской в голосе, - но я буду совершенно искренним и признаюсь, что мое сознание не будет достаточно свободным от посторонних мыслей.
Он улыбнулся и добавил с оттенком сарказма в голосе:
- Я буду считать тебя пятисотдолларовой девушкой.
Она рассмеялась, бросилась к нему, горячо обняла и убежала в сторону спальни.
Марен взял стул и сел на него лицом к двери. В первый раз за этот день он сказал себе, что, вероятно, уже мог бы действовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54