Потому вместо запланированного на следующие сутки вечернего вылета, группа прибыла на аэродром ранним, морозным утром.
«Лесорубов» в кабине находилось ровно двенадцать. Именно так называли местные авиаторы своих соседей – спецназовцев, и именно столько их насчитал второй пилот, руководивший посадкой и размещением пассажиров в десантном отсеке вертолета. В соответствие с должностными обязанностями Серега – молодой лейтенант, отвечал так же и за проведение инструктажа на всякие «пожарные» случаи в полете. Однако ж никто и никогда этих умных фраз, прописанных в инструкции экипажу, из уст правых летчиков или бортовых техников не слыхивал. «Хрен они че поймут… – ворчали те, усаживаясь в пилотской кабине и застегивая на груди ремни парашютов. – Вы посмотрите на них! Ни ума, ни мыслей, ни проблеска интеллекта. Одна злоба, мускулы, да навороченное оружие неизвестной конструкции».
И вот уже с четверть часа рослые, плечистые и отлично экипированные парни в пятнистой форме сидели вдоль правого борта на откидных сиденьях. Сидели, молчали и терпеливо ждали высадки в заданном районе…
Возглавлял группу, в составе которой были и капитан Терентьев, и лейтенант Кравец, подполковник Барклай. Весть о его увольнении давно разнеслась по гарнизону «Южный», и тем удивительнее для подчиненных стало внезапное решение ветерана отметиться в горячей точке еще разок. Скоро их удивление сменилось радостью – старый, проверенный и надежный командир всегда лучше, чем любой новый. Пусть семи пядей во лбу, но не знакомый…
Всеволод как всегда устроился рядом с переборкой, отделявшей грузовую кабину от пилотской, прямо напротив выходной дверки. Колени привычно сжимали стоящий вертикально автомат; мысли то и дело возвращались к единственно любимой женщине…
Барклай не был героем в отношениях со слабым полом – вечно стеснялся ляпнуть чего-нибудь эдакое… из лексикона своих орлов; опередить события или, напротив – чего-то недосказать, недоделать. И с ней, по мере укрепления отношений, вел себя сдержанно, долго не веруя, что неотразимая особа одарит серьезным вниманием; что встречи с ним – не прихоть скучающей и уставшей от роскоши светской красавицы, а следствие зародившегося ЧУВСТВА.
Однако чувство к простоватому, сильному мужчине, на висках которого уж пробивалась седина, вероятно, все ж имелось и становилось с каждым днем очевидней. То ли Виктория устала от общества инфантильного, изнеженного офисной стерильностью мужа; то ли до боли ощущала нехватку чего-то важного в жизни. И этим важным внезапно повеяло от нового знакомства…
Всеволод не ведал причин, побуждавших девушку мчаться к нему на свидания, или звонить в штаб бригады – разыскивать, подчиняясь простому желанию услышать его голос. Удивленно улыбаясь радостному осознанию, что стал вдруг кому-то необходим, он и сам с радостью приходил к ней в кабинет, ехал в центр небольшого городка на свидание, или готов был болтать с ней о чем угодно по телефону в любое время суток.
Постепенно и его симпатия переросла в глубокое, изумляющее новизной чувство. Он мог поклясться, что такого ощущения не испытывал даже к бывшей жене – ни до того как они стали супругами, ни после. Видать, дорос до настоящей любви лишь к своим сорока…
Потом случилась легкая заминка с мужем Вики. Банкир очнулся, занервничал, внезапно догадавшись: сероглазая куколка, всегда удобно пребывавшая под боком, неизменно встречавшая вечерами и кормившая вкусными ужинами, ускользает, перестает быть его собственностью.
В тот день Барклай прогуливался с ненаглядной Викторией, бережно держа ее под руку, слушая беспечное щебетание… Внезапно четверо молодцов, выскочив из тормознувшей рядом иномарки, окружили; с недобрыми взглядами подошли вплотную; оттеснили, перепугано умолкшую девушку.
Спецназовец ухмыльнулся и, долго не раздумывая, двинулся на парней – плевать ему было, кто они такие, по чьей наводке появились, чего хотят. Не дожидаясь объяснений, он сходу уложил правой «пивной кружкой» ближайшего; с разворота опрокинул жутким ударом ноги второго… Двое других отпрыгнули в разные стороны; тот что был заводилой, недоуменно крикнул:
– Ты с южного гарнизона, что ли, мужик?! Спецназ?..
Мужик молча направился к вопрошавшему…
– Все-все!! Вопросов больше нет! – выставил вперед ладони молодой бандит. – Это ошибка!.. Слышь – ошибка!!
Главарь быстро помог встать на ноги мычащему и зажимавшему окровавленный рот ладонями товарищу.
– Давид мог бы предупредить, мля… козлина… – корчась от боли, ворчал усаживаясь в машину тот, что получил смачный пинок в печень.
Через несколько секунд иномарка умчалась в неизвестном направлении. Всеволод вернулся к девушке, сызнова взял ее под руку. А она дрожащими губами пробормотала:
– Они упомянули моего мужа. Мужа зовут Давид… Это его рук дело!..
– Что это меняет?.. – пожал он плечами.
Но он оказался не прав – почему-то упрямо сбивала с толку уверенность: Виктория никогда не решиться расстаться с роскошным и уютным банкирским гнездышком. Однако то событие круто изменило ее отношение к супругу – спустя две недели, собрав самые необходимые вещи, она от него ушла…
Ми-8 летел на предельно-малой высоте, плавно огибая возвышенности. Под голубым брюхом винтокрылой машины стремительно проносились пролески, густые кедрачи и голые серовато-коричневые склоны. До точки десантирования группы спецназа, что располагалась в пяти километрах от Российско-Грузинской границы, предстояло лететь еще две-три минуты, когда из лесистого ущелья бесшумно вылетело узкое длинное тело ракеты ПЗРК. Оставляя дымный след над высокими кронами, ракета быстро набирала скорость и нагоняла уходивший за отлогий край ущелья вертолет.
Жесткий хлопок по левому борту резко дернул машину вправо и спокойная обстановка в кабине экипажа мгновенно сменилась слаженной авральной работой – пилоты инстинктивно давили ручку в противоположную сторону, пытаясь выровнять «восьмерку». Опытный бортач вскочил со своего места и, простирая руки под потолок, где мигали красные сигнальные лампы, колдовал с тумблерами и кнопками. Тем временем в наушниках все тот же бесстрастный женский голос речевого информатора монотонно вещал о «пожаре в левом двигателе».
Борьба экипажа за жизни пассажиров, за свои жизни, за спасение дорогостоящего летательного аппарата длилась недолго – запаса высоты практически не было. Вертолет терял скорость, продолжал заваливаться на правый бок, задирая при этом к ясному небу сверкавший стеклянными гранями нос…
И вот уж неистово крутящиеся лопасти несущего винта остригли верхушки деревьев, покрывающих ровным одеялом затяжную отлогость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
«Лесорубов» в кабине находилось ровно двенадцать. Именно так называли местные авиаторы своих соседей – спецназовцев, и именно столько их насчитал второй пилот, руководивший посадкой и размещением пассажиров в десантном отсеке вертолета. В соответствие с должностными обязанностями Серега – молодой лейтенант, отвечал так же и за проведение инструктажа на всякие «пожарные» случаи в полете. Однако ж никто и никогда этих умных фраз, прописанных в инструкции экипажу, из уст правых летчиков или бортовых техников не слыхивал. «Хрен они че поймут… – ворчали те, усаживаясь в пилотской кабине и застегивая на груди ремни парашютов. – Вы посмотрите на них! Ни ума, ни мыслей, ни проблеска интеллекта. Одна злоба, мускулы, да навороченное оружие неизвестной конструкции».
И вот уже с четверть часа рослые, плечистые и отлично экипированные парни в пятнистой форме сидели вдоль правого борта на откидных сиденьях. Сидели, молчали и терпеливо ждали высадки в заданном районе…
Возглавлял группу, в составе которой были и капитан Терентьев, и лейтенант Кравец, подполковник Барклай. Весть о его увольнении давно разнеслась по гарнизону «Южный», и тем удивительнее для подчиненных стало внезапное решение ветерана отметиться в горячей точке еще разок. Скоро их удивление сменилось радостью – старый, проверенный и надежный командир всегда лучше, чем любой новый. Пусть семи пядей во лбу, но не знакомый…
Всеволод как всегда устроился рядом с переборкой, отделявшей грузовую кабину от пилотской, прямо напротив выходной дверки. Колени привычно сжимали стоящий вертикально автомат; мысли то и дело возвращались к единственно любимой женщине…
Барклай не был героем в отношениях со слабым полом – вечно стеснялся ляпнуть чего-нибудь эдакое… из лексикона своих орлов; опередить события или, напротив – чего-то недосказать, недоделать. И с ней, по мере укрепления отношений, вел себя сдержанно, долго не веруя, что неотразимая особа одарит серьезным вниманием; что встречи с ним – не прихоть скучающей и уставшей от роскоши светской красавицы, а следствие зародившегося ЧУВСТВА.
Однако чувство к простоватому, сильному мужчине, на висках которого уж пробивалась седина, вероятно, все ж имелось и становилось с каждым днем очевидней. То ли Виктория устала от общества инфантильного, изнеженного офисной стерильностью мужа; то ли до боли ощущала нехватку чего-то важного в жизни. И этим важным внезапно повеяло от нового знакомства…
Всеволод не ведал причин, побуждавших девушку мчаться к нему на свидания, или звонить в штаб бригады – разыскивать, подчиняясь простому желанию услышать его голос. Удивленно улыбаясь радостному осознанию, что стал вдруг кому-то необходим, он и сам с радостью приходил к ней в кабинет, ехал в центр небольшого городка на свидание, или готов был болтать с ней о чем угодно по телефону в любое время суток.
Постепенно и его симпатия переросла в глубокое, изумляющее новизной чувство. Он мог поклясться, что такого ощущения не испытывал даже к бывшей жене – ни до того как они стали супругами, ни после. Видать, дорос до настоящей любви лишь к своим сорока…
Потом случилась легкая заминка с мужем Вики. Банкир очнулся, занервничал, внезапно догадавшись: сероглазая куколка, всегда удобно пребывавшая под боком, неизменно встречавшая вечерами и кормившая вкусными ужинами, ускользает, перестает быть его собственностью.
В тот день Барклай прогуливался с ненаглядной Викторией, бережно держа ее под руку, слушая беспечное щебетание… Внезапно четверо молодцов, выскочив из тормознувшей рядом иномарки, окружили; с недобрыми взглядами подошли вплотную; оттеснили, перепугано умолкшую девушку.
Спецназовец ухмыльнулся и, долго не раздумывая, двинулся на парней – плевать ему было, кто они такие, по чьей наводке появились, чего хотят. Не дожидаясь объяснений, он сходу уложил правой «пивной кружкой» ближайшего; с разворота опрокинул жутким ударом ноги второго… Двое других отпрыгнули в разные стороны; тот что был заводилой, недоуменно крикнул:
– Ты с южного гарнизона, что ли, мужик?! Спецназ?..
Мужик молча направился к вопрошавшему…
– Все-все!! Вопросов больше нет! – выставил вперед ладони молодой бандит. – Это ошибка!.. Слышь – ошибка!!
Главарь быстро помог встать на ноги мычащему и зажимавшему окровавленный рот ладонями товарищу.
– Давид мог бы предупредить, мля… козлина… – корчась от боли, ворчал усаживаясь в машину тот, что получил смачный пинок в печень.
Через несколько секунд иномарка умчалась в неизвестном направлении. Всеволод вернулся к девушке, сызнова взял ее под руку. А она дрожащими губами пробормотала:
– Они упомянули моего мужа. Мужа зовут Давид… Это его рук дело!..
– Что это меняет?.. – пожал он плечами.
Но он оказался не прав – почему-то упрямо сбивала с толку уверенность: Виктория никогда не решиться расстаться с роскошным и уютным банкирским гнездышком. Однако то событие круто изменило ее отношение к супругу – спустя две недели, собрав самые необходимые вещи, она от него ушла…
Ми-8 летел на предельно-малой высоте, плавно огибая возвышенности. Под голубым брюхом винтокрылой машины стремительно проносились пролески, густые кедрачи и голые серовато-коричневые склоны. До точки десантирования группы спецназа, что располагалась в пяти километрах от Российско-Грузинской границы, предстояло лететь еще две-три минуты, когда из лесистого ущелья бесшумно вылетело узкое длинное тело ракеты ПЗРК. Оставляя дымный след над высокими кронами, ракета быстро набирала скорость и нагоняла уходивший за отлогий край ущелья вертолет.
Жесткий хлопок по левому борту резко дернул машину вправо и спокойная обстановка в кабине экипажа мгновенно сменилась слаженной авральной работой – пилоты инстинктивно давили ручку в противоположную сторону, пытаясь выровнять «восьмерку». Опытный бортач вскочил со своего места и, простирая руки под потолок, где мигали красные сигнальные лампы, колдовал с тумблерами и кнопками. Тем временем в наушниках все тот же бесстрастный женский голос речевого информатора монотонно вещал о «пожаре в левом двигателе».
Борьба экипажа за жизни пассажиров, за свои жизни, за спасение дорогостоящего летательного аппарата длилась недолго – запаса высоты практически не было. Вертолет терял скорость, продолжал заваливаться на правый бок, задирая при этом к ясному небу сверкавший стеклянными гранями нос…
И вот уж неистово крутящиеся лопасти несущего винта остригли верхушки деревьев, покрывающих ровным одеялом затяжную отлогость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63