Его последователи относились к нему с явным почтением. Он поклонился Тренту со смирением, присущим истинно верующему, и начал задавать вопросы. Что за человек? Из какой страны? Зачем искал повстанцев? Говорили о какой-то женщине-китаянке – не жена ли она ему? Трент, хорошо знакомый с мусульманским фундаментализмом, в своих ответах соблюдал большую осторожность. Он – англичанин-яхтсмен. Эта женщина-китаянка была похищена с борта теплохода, вся команда которой перебита. Ему говорили, что Измаел Мухаммед знает обо всем, что творится в районе островов Самал. Он обращается к нему с просьбой о помощи.
– Это что, твой обычай – спасать женщин? – спросил Измаел. Веки его попеременно то открывались, то закрывались, как заслонки – в зависимости от того, обращался ли он к Тренту, или к Богу.
Трент ответил, что в этом он видит свой долг, и привел цитату из Корана.
– Так это правда, что ты изучал Священную книгу? – спросил Измаел.
– Да, изучал, – отвечал Трент. – Нужно стараться понять то, что во что веруют миллионы людей.
– Значит, ты изучал и буддизм? Трент кивнул:
– И индуизм?
Было ясно, какой вопрос последует за этим, и, предупреждая его, Трент сказал:
– Да, я изучал также религию евреев. Этот народ немногочислен, но пользуется большим влиянием.
При упоминании заклятого врага, ненавидимого даже здесь – на маленьком островке за тысячи километров от восточного побережья Средиземного моря, – в толпе мусульманских повстанцев раздались глухие возгласы возмущения.
Взгляд темно-карих глаз вождя повстанцев, внимательно разглядывавших Трента, теперь обратился вовнутрь – он беседовал со своим Богом. Янтарные бусы иранских четок – размером с крупные виноградины – одна за другой проскальзывали у него между пальцами и со стуком падали вниз.
– А во что ты веруешь сейчас?
– Я думаю, что должен стараться становиться каждый день немного лучше, чем был вчера.
– И это и есть твоя религия? Трент пожал плечами.
– Таков мой образ жизни. Вчера умер один из твоих людей. – Он обернулся и посмотрел на старика со шрамом на спине, ища у него поддержки. – Я был причиной его смерти. Нищета и необузданное мужское желание создают условия для преступлений. И так повсюду – среди мужчин любого цвета кожи и любого вероисповедания. И что же – их следует кастрировать или убить? Разбомбить публичные дома в Лос-Анджелесе? Расстрелять их владельцев?
– И раз это так, ты считаешь, что не нужно делать ничего?
– Я разыскиваю ту женщину, – поправил его Трент. – Пираты захватили ее на корабле. Тебе известно, кто из пиратов мог устроить такое нападение? Если ты защищаешь таких людей, ты тем самым порочишь собственную репутацию и репутацию своих последователей.
Трент устроил поудобнее раненую ногу.
– И ты один против сорока или пятидесяти человек? – спросил его Измаел. – И к тому же вооруженных тяжелыми пулеметами, а может быть, и небольшими ракетами класса «земля – воздух». Это оружие было закуплено у армии, якобы потерявшей ее в битве с воинами Аллаха. Что ты можешь один поделать с этими пиратами? Или считаешь, что достаточно просто сделать попытку?
– Желательно было бы все же добиться успеха, – сказал Трент, и некоторые из повстанцев заулыбались и закивали. Трент продолжал:
– Это нехорошие люди, богоотступники. Разве так важно, кто именно покарает их? На мачте моей маленькой лодки вы можете найти радиомаяк. Я мог бы включить его, когда твои люди обнаружили меня.
Среди повстанцев вновь поднялся ропот, и многие из них подобрались, как спортсмены, приготовившиеся к прыжку.
– И тогда все вы погибли бы, – произнес Трент при всеобщем молчании. Он оглядел окруживших его людей – у всех были напряженные лица, нахмуренные брови и застывшая угроза в изгибах губ. Он снова взглянул на их вождя. – Это ваша война, – продолжил он. – Какая-то доля правоты должна быть и на вашей стороне. Иначе ради чего вы стали бы скрываться в лесах? Но это ваша война, не моя, я не имею к ней отношения. Я только хочу, чтобы эта женщина была освобождена. Ради этого я должен найти пиратов. Они такие же ваши враги, как и мои.
Измаел что-то сказал одному из своих людей. Тот поднялся и пошел туда, где находилась доска Трента.
– У основания мачты, – тихо добавил Трент, и Измаел отдал распоряжение.
Посланный человек разыскал радиомаяк и принес его Измаелу. Тот проверил прибор, ощупав его чуткими пальцами человека, поднаторевшего в средствах ведения подпольной войны.
– Русский, – определил он.
– Это же ваши старинные друзья, – сказал Трент, памятуя о годах «холодной» войны, когда Советы вооружали как филиппинских коммунистов, так и мусульман, сражавшихся против диктатуры Map-коса, поддерживавшейся Соединенными Штатами.
– Они неверные, но они были нам полезны, – признал Измаел.
– Выгода была взаимная. На сигнал радиомаяка должен отозваться командор Мануэль Ортега.
Окружавшие их повстанцы снова зароптали, услышав ненавистное имя шефа сил специального назначения, который изгнал их собратьев по оружию и вере из горных твердынь Минданао и Басилана.
– Война порой порождает удивительные союзы, – покачал головой Трент. – Избавьтесь от этих пиратов раз и навсегда. Или они ваши союзники? Может быть, вы прикрываетесь их оружием?
Итак, жребий брошен. Он продолжал спокойно смотреть прямо в глаза Измаелу Мухаммеду. Больше ему сказать нечего. Теперь вождю повстанцев оставалось только либо согласиться с его просьбой, либо отдать приказ о его казни. Что победит – воля Господня или практические соображения? И вновь мысли Трента обратились к женщине. Выкупили ли ее? Надеется ли она на спасение? Или, может быть, уже мертва? Или настолько близка к смерти, что ей все безразлично? Или над ней надругались, и она сама молит о смерти?
Среди повстанцев раздавался ропот, люди размахивали оружием. Один из них, вскочив на ноги, с криком ринулся через песчаную площадь. Трент стал сомневаться – уж не переоценил ли он власть, которой обладает Измаел. Но в этот момент решительный голос вождя положил конец спорам:
– Отведите его назад в клетку!
Старый филиппинец запер замок, посмотрел на Трента и заковылял по дорожке, но через несколько минут вернулся и принес ему кокосовый орех. Уходя, он оставил Тренту свой нож, чтобы тот смог взрезать орех. А может быть, старик рассчитывал, что иностранец при помощи ножа сможет выбраться из клетки, столбы которой были уже кое-где ослаблены попавшими в них пулями? Трент подумал, что, наверное, старик хочет предоставить ему возможность бежать, не уверенный, что сможет взять верх в споре. Но это был безнадежный вариант, и поэтому он выпил кокосовое молоко, съел мякоть ореха, а затем улегся в тени подремать, пока повстанцы примут свое решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Это что, твой обычай – спасать женщин? – спросил Измаел. Веки его попеременно то открывались, то закрывались, как заслонки – в зависимости от того, обращался ли он к Тренту, или к Богу.
Трент ответил, что в этом он видит свой долг, и привел цитату из Корана.
– Так это правда, что ты изучал Священную книгу? – спросил Измаел.
– Да, изучал, – отвечал Трент. – Нужно стараться понять то, что во что веруют миллионы людей.
– Значит, ты изучал и буддизм? Трент кивнул:
– И индуизм?
Было ясно, какой вопрос последует за этим, и, предупреждая его, Трент сказал:
– Да, я изучал также религию евреев. Этот народ немногочислен, но пользуется большим влиянием.
При упоминании заклятого врага, ненавидимого даже здесь – на маленьком островке за тысячи километров от восточного побережья Средиземного моря, – в толпе мусульманских повстанцев раздались глухие возгласы возмущения.
Взгляд темно-карих глаз вождя повстанцев, внимательно разглядывавших Трента, теперь обратился вовнутрь – он беседовал со своим Богом. Янтарные бусы иранских четок – размером с крупные виноградины – одна за другой проскальзывали у него между пальцами и со стуком падали вниз.
– А во что ты веруешь сейчас?
– Я думаю, что должен стараться становиться каждый день немного лучше, чем был вчера.
– И это и есть твоя религия? Трент пожал плечами.
– Таков мой образ жизни. Вчера умер один из твоих людей. – Он обернулся и посмотрел на старика со шрамом на спине, ища у него поддержки. – Я был причиной его смерти. Нищета и необузданное мужское желание создают условия для преступлений. И так повсюду – среди мужчин любого цвета кожи и любого вероисповедания. И что же – их следует кастрировать или убить? Разбомбить публичные дома в Лос-Анджелесе? Расстрелять их владельцев?
– И раз это так, ты считаешь, что не нужно делать ничего?
– Я разыскиваю ту женщину, – поправил его Трент. – Пираты захватили ее на корабле. Тебе известно, кто из пиратов мог устроить такое нападение? Если ты защищаешь таких людей, ты тем самым порочишь собственную репутацию и репутацию своих последователей.
Трент устроил поудобнее раненую ногу.
– И ты один против сорока или пятидесяти человек? – спросил его Измаел. – И к тому же вооруженных тяжелыми пулеметами, а может быть, и небольшими ракетами класса «земля – воздух». Это оружие было закуплено у армии, якобы потерявшей ее в битве с воинами Аллаха. Что ты можешь один поделать с этими пиратами? Или считаешь, что достаточно просто сделать попытку?
– Желательно было бы все же добиться успеха, – сказал Трент, и некоторые из повстанцев заулыбались и закивали. Трент продолжал:
– Это нехорошие люди, богоотступники. Разве так важно, кто именно покарает их? На мачте моей маленькой лодки вы можете найти радиомаяк. Я мог бы включить его, когда твои люди обнаружили меня.
Среди повстанцев вновь поднялся ропот, и многие из них подобрались, как спортсмены, приготовившиеся к прыжку.
– И тогда все вы погибли бы, – произнес Трент при всеобщем молчании. Он оглядел окруживших его людей – у всех были напряженные лица, нахмуренные брови и застывшая угроза в изгибах губ. Он снова взглянул на их вождя. – Это ваша война, – продолжил он. – Какая-то доля правоты должна быть и на вашей стороне. Иначе ради чего вы стали бы скрываться в лесах? Но это ваша война, не моя, я не имею к ней отношения. Я только хочу, чтобы эта женщина была освобождена. Ради этого я должен найти пиратов. Они такие же ваши враги, как и мои.
Измаел что-то сказал одному из своих людей. Тот поднялся и пошел туда, где находилась доска Трента.
– У основания мачты, – тихо добавил Трент, и Измаел отдал распоряжение.
Посланный человек разыскал радиомаяк и принес его Измаелу. Тот проверил прибор, ощупав его чуткими пальцами человека, поднаторевшего в средствах ведения подпольной войны.
– Русский, – определил он.
– Это же ваши старинные друзья, – сказал Трент, памятуя о годах «холодной» войны, когда Советы вооружали как филиппинских коммунистов, так и мусульман, сражавшихся против диктатуры Map-коса, поддерживавшейся Соединенными Штатами.
– Они неверные, но они были нам полезны, – признал Измаел.
– Выгода была взаимная. На сигнал радиомаяка должен отозваться командор Мануэль Ортега.
Окружавшие их повстанцы снова зароптали, услышав ненавистное имя шефа сил специального назначения, который изгнал их собратьев по оружию и вере из горных твердынь Минданао и Басилана.
– Война порой порождает удивительные союзы, – покачал головой Трент. – Избавьтесь от этих пиратов раз и навсегда. Или они ваши союзники? Может быть, вы прикрываетесь их оружием?
Итак, жребий брошен. Он продолжал спокойно смотреть прямо в глаза Измаелу Мухаммеду. Больше ему сказать нечего. Теперь вождю повстанцев оставалось только либо согласиться с его просьбой, либо отдать приказ о его казни. Что победит – воля Господня или практические соображения? И вновь мысли Трента обратились к женщине. Выкупили ли ее? Надеется ли она на спасение? Или, может быть, уже мертва? Или настолько близка к смерти, что ей все безразлично? Или над ней надругались, и она сама молит о смерти?
Среди повстанцев раздавался ропот, люди размахивали оружием. Один из них, вскочив на ноги, с криком ринулся через песчаную площадь. Трент стал сомневаться – уж не переоценил ли он власть, которой обладает Измаел. Но в этот момент решительный голос вождя положил конец спорам:
– Отведите его назад в клетку!
Старый филиппинец запер замок, посмотрел на Трента и заковылял по дорожке, но через несколько минут вернулся и принес ему кокосовый орех. Уходя, он оставил Тренту свой нож, чтобы тот смог взрезать орех. А может быть, старик рассчитывал, что иностранец при помощи ножа сможет выбраться из клетки, столбы которой были уже кое-где ослаблены попавшими в них пулями? Трент подумал, что, наверное, старик хочет предоставить ему возможность бежать, не уверенный, что сможет взять верх в споре. Но это был безнадежный вариант, и поэтому он выпил кокосовое молоко, съел мякоть ореха, а затем улегся в тени подремать, пока повстанцы примут свое решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83