— Не было, в природе, — тут же ответил Беовульф. — Точно, не было!
— Эта дама и ее слуга просто манипулируют… то есть крутят вами в своих целях, которые мне пока что не очень ясны, — веско продолжал Василий, — и наша с вами задача…
— Чего?!!! — взревел Беовульф и даже рванул на себе цепь. — Чтобы я, Беовульф, доблестный рыцарь и верный подданный достославного короля Александра, позволил собою крутить?! В порошок сотру, честное благородное слово!.. Постойте, — с подозрением поглядел он на Дубова, — а может, это вы мною крутите? Настраиваете меня против нее с какими-то своими целями? Берегитесь, боярин Василий, ежели это так, то не погляжу что вы мой гость…
Дав Беовульфу отвести душу, Дубов заговорил:
— Сегодня у вашей Прекрасной Дамы…
— Тоже мне «Прекрасная Дама», — фыркнул Кузька. Василий строго посмотрел на домового и продолжал:
— Сегодня у нее назначено свидание с Гренделем. Если вы согласны мне помочь, то мы вместе возьмем с поличным и саму даму, и ее слугу, и вы убедитесь, что мои обвинения не голословны.
— Согласен, — не раздумывая заявил Беовульф. — И что я должен делать?
— Детали обговорим по дороге, — ответил детектив, — а сейчас дозвольте мне все-таки немного поспать.
* * *
Князь Григорий уже собрался было покинуть свой кабинет и отправиться в главную кремлевскую залу, где у него была назначена встреча с делегацией деревенских старост, однако в этот момент к нему без предварительного доклада ворвался начальник его тайного приказа. Такое случалось крайне редко и свидетельствовало о том, что произошло нечто чрезвычайное.
— Ну, чего еще стряслось? — недовольно покосился князь на барона Альберта.
— Ваша Светлость, ужасное происшествие, — чуть не с порога зачастил барон. — Только что пришла весть, что над нашей северной заставой пролетал ковер-самолет, и пушкари-стражи границы его сбили!
— Ну и что же тут ужасного? — удивился князь Григорий. — Правильно сделали. Никому не дозволено безнаказанно нарушать небесные пределы моего княжества!
Однако Альберт не разделял оптимизма своего повелителя:
— На ковре летел знаменитый на Востоке кудесник Сулейман по поручениям Багдадского султана Аль-Гусейна.
— Да, нехорошо получилось, — нахмурился князь Григорий. — И что же, почтенный Сулейман погиб?
— Какое там! — махнул рукой Альберт. — Жив-здоров, токмо зело сердит был. И Вашу Светлость бранил на чем свет стоит. Наши пушкари хотели его посадить в холодный погреб, дабы остудился, а тот обратился в едкий пар и улетучился. А следом за ним поднялся ковер-самолет и улетел неведомо куда.
— Даже и не знаю, что делать, — задумался князь. — С одной стороны, стражи поступили правильно, а с другой не хотелось бы портить отношения с нашим дорогим другом Аль-Гусейном. Придется отправить ему послание, а заодно чем-то умаслить.
— Чем? — уныло вздохнул Альберт. — У него же злата и адамантов полны закрома.
— Значит, пошлем ему наших девушек для гарема, — решил князь Григорий. Эдак с десяток.
— Как? — удивился Альберт. — Наших, белопущенских девушек — и для гарема?!
— Наших белопущенских девушек, — отчеканивая каждое слово, повторил князь Григорий. И, прищурившись, пристально уставился на барона: — A ведь вы, Альберт, родом кислоярец…
— Я не кислоярец, я — упырь! — вырвалось у барона.
— Ну тогда и выполняйте, что вам князь велит.
— Да не пойдут они, — уныло протянул Альберт.
— Не пойдут, говоришь? — хмыкнул князь. — A мы их спрашивать и не будем. У нас ведь кажется, имеется свой лиходей и душегуб, вот его и запряги на это дело.
— Слушаюсь! — радостно приосанился барон.
— Ну ладно, все у тебя?
— Все, Ваша Светлость.
— Тогда свободен. И не забудь усилить охрану всех амбаров и оружейных хранилищ. A двадцать первого амбара — особливо!
* * *
Грендель брел по болотной тропинке и пытался вспомнить вдохновенные строчки, которые только что записал пером выпи на клочке пергамента, да позабыл на столе у себя в хижине. В отличие от своего вечного соперника Беовульфа, бедный поэт не имел возможности поднести к ногам возлюбленной золотых перстней и породистых щенков. Единственное, чем он мог завоевать сердце Прекрасной Дамы — это вдохновенные стихи, льющиеся бурным потоком из любящей души.
Место, в котором обычно назначал свидание Грендель, было вполне в его вкусе: зеленая полянка, находящаяся на пригорке, и потому менее заболоченная, чем вся окружающая местность, и посреди ее — могучий, в три обхвата дуб, в тени которого вольготно росли огромные яркие мухоморы. Когда-то Грендель, вдохновленный суровой красотой этого уединенного уголка, даже посвятил ему стихи: «У Мухоморья дуб зеленый», но дальше первой строчки дело так и не пошло.
Увидев сидящего под дубом человека, Грендель радостно побежал вперед, но остановился как вкопанный, когда увидел, что это вовсе не его возлюбленная, а вчерашний гость.
— Боярин Василий?.. — с трудом припомнил поэт его имя.
— Именно я, — вскочил с травы боярин Василий. — Извините, что отвлекаю вас от предстоящего свидания, но мне нужно срочно с вами поговорить.
— Может быть, лучше после? — вздохнул Грендель. — Заходите ко мне вечерочком…
— У нас нет времени, — деловито проговорил Василий. — Сейчас сюда придет ваша дама, и нельзя, чтобы она меня видела.
— Опять какие-то грязные тайны, — поморщился Грендель. — Однако я вас слушаю.
— Я повторяю свое вчерашнее предложение, — сказал Дубов и посмотрел куда-то вверх, на крону дуба.
— Какое? Я, знаете, в последнее время стал такой рассеянный…
— Отправиться в Белую Пущу и…
— Нет-нет, и не просите! — поспешно перебил Грендель. — Во-первых, это глубоко противно моему душевному складу. А во-вторых…
— Господин Грендель, если я обращаюсь к вам за помощью, то только потому что у меня нет другого выхода, а время поджимает. — Грендель вновь отрицательно покачал головой. — Ну хорошо, — почти с мольбой продолжал Дубов, — прошу вас только об одном: когда вы увидите вашу возлюбленную, то постарайтесь хоть на мгновение взглянуть на нее беспристрастно, просто как на постороннего человека, а не как на женщину, которая вскружила вам голову… Все, мне пора, — и с этими словами Василий побежал по тропинке в направлении Гренделевой хижины. На самом же деле он залег за одной из болотных кочек. Там было довольно мокро, но выбирать не приходилось. А Василий Николаевич очень хотел стать если и не участником, то хотя бы зрителем предстоящей бурной сцены, которую он задумал и срежиссировал.
С противоположной стороны по тропинке двигалась ничем не приметная с виду парочка — высокая блондинка в изысканном темном платье и коренастый мужичок в сером сюртуке.
— Жди меня там, — властно приказала дама слуге, и тот покорно удалился за дуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45