Ну, чтобы с трупами. Или у тебя только карманники?
— У меня карманники? Да ты знаешь, какие дела я расследую?
— Какие?
— Такие! О которых в газетах не пишут!
— Ну?
— Точно тебе говорю.
— Ну например?
— Не могу. Нам запрещено до суда.
— Да ты что, мы же земляки! У нас же кроватки рядом...
— Но только тебе! А ты никому!
— Могила!
— Ну вот взять хотя бы самое последнее дело. Чуть не два десятка мертвяков!
— Ну?!
— Точно тебе говорю! Шмаляли друг друга куда ни попадя. А ты говоришь, карманники...
— А кто кого шмалял?
— Вот. Это самое главное. Что я сейчас и расследую.
— А подробней можешь? Нет, ну интересно, как такие дела расследуют. Как тех гадов ловят.
— Подробней? Но только если ты никому!
— Даже не сомневайся...
Утром земляк выкладывал на стол здоровенную пачку денег. И выставлял два стакана водки.
— Это что?
— Это водка. Чтобы голова не болела. После вчерашнего.
— Нет, я не про водку. Я про это.
— Это деньги.
— Какие деньги?
— Гонорар.
— Какой гонорар? Ни черта не понимаю.
— За рассказ о расследовании дела на Агрономической.
— А я что-то рассказал?
— Ты много чего рассказал. Такого, что рассказывать не следовало. Такого, за что снимают погоны. И отправляют в места не столь отдаленные. Предназначенные для проштрафившихся работников милиции.
— Ты кто?
— Я же говорил — твой детсадовский приятель.
— Я сейчас патруль вызову.
— И пойдешь под суд.
— За что?
— За то! За разглашение служебной информации.
— Что ты от меня хочешь?
— Некоторой дополнительной информации. Кроме той, что ты уже рассказал. Фотографии, ксерокопии криминалистических экспертиз.
— Да ты с ума сошел! За это знаешь что бывает?
— То же самое, что бывает за то, что ты уже сделал. Плюс-минус год. И плюс или минус вот эта пачка баксов.
— За кого ты меня принимаешь?!
— За милиционера. Да брось ты, сейчас все берут. От вашего министра до участкового. Даже президент берет. Сам знаешь. Газетки-то небось почитываешь? Отчего же они берут, а ты не можешь? Тем более что теперь ломаться уже поздно. Большую часть ты уже рассказал. А здесь, — кивал детсадовский приятель на деньги, — до конца жизни хватит. Если сильно не шиковать.
— Я не могу достать все документы.
— Но можешь назвать людей, которые могут их достать. В конце концов, они тоже в детский сад ходили... где наши кроватки рядом стояли...
Потом, спустя буквально несколько дней, наезжали новые земляки. На этот раз очень дальние родственники. Сразу трое. С тройным запасом водки, приветов и подарков.
— Ну ты что, зазнался, что ли?
— Почему зазнался?
— Домой не наведываешься. Писем не пишешь.
— Да некогда все. Работа. Замотался совсем.
— Ну да, работа у тебя не позавидуешь. Бандитов ловить. Под пули их подставляться... Платят-то хоть хорошо?
— Платят? Мало платят. Еле-еле на жизнь хватает.
— Так, может, тебе помочь? Мы завсегда. Потому что при деньгах. А ты расскажешь, что у тебя за работа. Уж больно интересно.
— Пятьдесят!
— Что пятьдесят?
— Пятьдесят тысяч зеленых.
— За что?
— За рассказ о службе.
— А не много?
— Как хотите.
— Ладно, столкуемся. По-родственному... Потом приезжали третьи земляки. И тоже интересовались службой. За те же пятьдесят тысяч баксов. Но приезжали к другому следователю, хотя из той же старковской бригады.
Ну всех интересовало то, на Агрономической, дело. Наверное, из-за того, что там был самый захватывающий сюжет. И самое большое количество трупов. Иначе зачем бы им было отдавать за рассказ о нем такие деньги...
Глава двадцать третья
— Я слышал, что у вас случились какие-то неприятности? — поинтересовался неизвестный, пожилой, в добротном костюме мужчина у заметно нервничающего, хотя и скрывающего это Петра Семеновича.
— Неприятности? Какие неприятности? Нет, у нас все нормально. Все идет планово. Все идет так, как и должно идти.
— Но, насколько я осведомлен, у вас имели место потери в личном составе?
«Уже знает! Уже капнули, сволочи!» — подумал Петр Семенович.
— Потери? Да, были. Сами понимаете, в таком деле без жертв не обойтись. Не в бирюльки играем...
— В связи с чем случились жертвы?
— В связи с одним незначительным инцидентом. Дело в том, что один из третьестепенных участников «движения» допустил некоторую утечку информации.
— Почему вы нам об этом ничего не доложили?
— Я посчитал это событие незначительным, не заслуживающим вашего внимания.
— Утечку сведений о «деле» вы посчитали не заслуживающим внимания событием?
— Утечки не случилось.
— А что случилось? Что знал тот человек?
— Практически ничего. Лишь некоторые второстепенные детали. Но даже их он не успел никому разгласить. Потому что мы, проведя соответствующую работу, смогли его вовремя нейтрализовать.
— Но откуда тогда взялись жертвы?
— Случайность. На место... на место нейтрализации соседи вызвали милицию.
— Вы грязно работаете. Боюсь, скоро мы поменяем наше о вас мнение. Боюсь, скоро мы посчитаем, что ошиблись в своем выборе!
— Но утечки информации не было! Мы очень быстро взяли ситуацию под контроль!
— Хорошо, что вы можете сообщить по общему плану действий?
— Ведется активная работа на местах. Мы уже имеем поддержку по меньшей мере в двух округах.
— На каком уровне?
— На уровне заместителей командующих и командиров наиболее боеспособных войсковых частей.
— Что еще?
— Налажен контакт с представителями рабочего класса и трудового крестьянства в трех регионах. Ведется активная пропаганда в субсидируемых нами через коммерческие банки и подставные фирмы средствах массовой информации. Кроме того, в настоящий момент идет активное накопление специмущества и спецсредств, предназначенных для вооружения боевых отрядов.
— Что по зарубежным счетам?
— По зарубежным счетам также ведется соответствующая работа.
— Вы можете выражаться более определенно?
— Так точно. Мы готовим три независимые группы, предназначенные для изъятия и транспортировки в страну требуемых сумм.
— Почему так долго? Почему вы так долго тянете с этим делом?
— Потому что это не просто дело! А очень непростое дело. Связанное с работой за рубежами страны. Им придется пересекать несколько границ. Придется действовать в зоне ответственности сил правопорядка и спецслужб нескольких европейских стран. Где мы не имеем практически никакого влияния. Кроме того, вы сказали, что на месте наших людей могут ждать определенные неожиданности.
— Не исключено. Потому что далеко не все распорядители фонда разделяют наше в отношении вас мнение. Кое-кто считает, что вы не тот человек, на которого можно делать ставку. Который способен продолжить дело партии.
— На кого же тогда можно, если не на меня?
— Они считают, что на вас в самую последнюю очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— У меня карманники? Да ты знаешь, какие дела я расследую?
— Какие?
— Такие! О которых в газетах не пишут!
— Ну?
— Точно тебе говорю.
— Ну например?
— Не могу. Нам запрещено до суда.
— Да ты что, мы же земляки! У нас же кроватки рядом...
— Но только тебе! А ты никому!
— Могила!
— Ну вот взять хотя бы самое последнее дело. Чуть не два десятка мертвяков!
— Ну?!
— Точно тебе говорю! Шмаляли друг друга куда ни попадя. А ты говоришь, карманники...
— А кто кого шмалял?
— Вот. Это самое главное. Что я сейчас и расследую.
— А подробней можешь? Нет, ну интересно, как такие дела расследуют. Как тех гадов ловят.
— Подробней? Но только если ты никому!
— Даже не сомневайся...
Утром земляк выкладывал на стол здоровенную пачку денег. И выставлял два стакана водки.
— Это что?
— Это водка. Чтобы голова не болела. После вчерашнего.
— Нет, я не про водку. Я про это.
— Это деньги.
— Какие деньги?
— Гонорар.
— Какой гонорар? Ни черта не понимаю.
— За рассказ о расследовании дела на Агрономической.
— А я что-то рассказал?
— Ты много чего рассказал. Такого, что рассказывать не следовало. Такого, за что снимают погоны. И отправляют в места не столь отдаленные. Предназначенные для проштрафившихся работников милиции.
— Ты кто?
— Я же говорил — твой детсадовский приятель.
— Я сейчас патруль вызову.
— И пойдешь под суд.
— За что?
— За то! За разглашение служебной информации.
— Что ты от меня хочешь?
— Некоторой дополнительной информации. Кроме той, что ты уже рассказал. Фотографии, ксерокопии криминалистических экспертиз.
— Да ты с ума сошел! За это знаешь что бывает?
— То же самое, что бывает за то, что ты уже сделал. Плюс-минус год. И плюс или минус вот эта пачка баксов.
— За кого ты меня принимаешь?!
— За милиционера. Да брось ты, сейчас все берут. От вашего министра до участкового. Даже президент берет. Сам знаешь. Газетки-то небось почитываешь? Отчего же они берут, а ты не можешь? Тем более что теперь ломаться уже поздно. Большую часть ты уже рассказал. А здесь, — кивал детсадовский приятель на деньги, — до конца жизни хватит. Если сильно не шиковать.
— Я не могу достать все документы.
— Но можешь назвать людей, которые могут их достать. В конце концов, они тоже в детский сад ходили... где наши кроватки рядом стояли...
Потом, спустя буквально несколько дней, наезжали новые земляки. На этот раз очень дальние родственники. Сразу трое. С тройным запасом водки, приветов и подарков.
— Ну ты что, зазнался, что ли?
— Почему зазнался?
— Домой не наведываешься. Писем не пишешь.
— Да некогда все. Работа. Замотался совсем.
— Ну да, работа у тебя не позавидуешь. Бандитов ловить. Под пули их подставляться... Платят-то хоть хорошо?
— Платят? Мало платят. Еле-еле на жизнь хватает.
— Так, может, тебе помочь? Мы завсегда. Потому что при деньгах. А ты расскажешь, что у тебя за работа. Уж больно интересно.
— Пятьдесят!
— Что пятьдесят?
— Пятьдесят тысяч зеленых.
— За что?
— За рассказ о службе.
— А не много?
— Как хотите.
— Ладно, столкуемся. По-родственному... Потом приезжали третьи земляки. И тоже интересовались службой. За те же пятьдесят тысяч баксов. Но приезжали к другому следователю, хотя из той же старковской бригады.
Ну всех интересовало то, на Агрономической, дело. Наверное, из-за того, что там был самый захватывающий сюжет. И самое большое количество трупов. Иначе зачем бы им было отдавать за рассказ о нем такие деньги...
Глава двадцать третья
— Я слышал, что у вас случились какие-то неприятности? — поинтересовался неизвестный, пожилой, в добротном костюме мужчина у заметно нервничающего, хотя и скрывающего это Петра Семеновича.
— Неприятности? Какие неприятности? Нет, у нас все нормально. Все идет планово. Все идет так, как и должно идти.
— Но, насколько я осведомлен, у вас имели место потери в личном составе?
«Уже знает! Уже капнули, сволочи!» — подумал Петр Семенович.
— Потери? Да, были. Сами понимаете, в таком деле без жертв не обойтись. Не в бирюльки играем...
— В связи с чем случились жертвы?
— В связи с одним незначительным инцидентом. Дело в том, что один из третьестепенных участников «движения» допустил некоторую утечку информации.
— Почему вы нам об этом ничего не доложили?
— Я посчитал это событие незначительным, не заслуживающим вашего внимания.
— Утечку сведений о «деле» вы посчитали не заслуживающим внимания событием?
— Утечки не случилось.
— А что случилось? Что знал тот человек?
— Практически ничего. Лишь некоторые второстепенные детали. Но даже их он не успел никому разгласить. Потому что мы, проведя соответствующую работу, смогли его вовремя нейтрализовать.
— Но откуда тогда взялись жертвы?
— Случайность. На место... на место нейтрализации соседи вызвали милицию.
— Вы грязно работаете. Боюсь, скоро мы поменяем наше о вас мнение. Боюсь, скоро мы посчитаем, что ошиблись в своем выборе!
— Но утечки информации не было! Мы очень быстро взяли ситуацию под контроль!
— Хорошо, что вы можете сообщить по общему плану действий?
— Ведется активная работа на местах. Мы уже имеем поддержку по меньшей мере в двух округах.
— На каком уровне?
— На уровне заместителей командующих и командиров наиболее боеспособных войсковых частей.
— Что еще?
— Налажен контакт с представителями рабочего класса и трудового крестьянства в трех регионах. Ведется активная пропаганда в субсидируемых нами через коммерческие банки и подставные фирмы средствах массовой информации. Кроме того, в настоящий момент идет активное накопление специмущества и спецсредств, предназначенных для вооружения боевых отрядов.
— Что по зарубежным счетам?
— По зарубежным счетам также ведется соответствующая работа.
— Вы можете выражаться более определенно?
— Так точно. Мы готовим три независимые группы, предназначенные для изъятия и транспортировки в страну требуемых сумм.
— Почему так долго? Почему вы так долго тянете с этим делом?
— Потому что это не просто дело! А очень непростое дело. Связанное с работой за рубежами страны. Им придется пересекать несколько границ. Придется действовать в зоне ответственности сил правопорядка и спецслужб нескольких европейских стран. Где мы не имеем практически никакого влияния. Кроме того, вы сказали, что на месте наших людей могут ждать определенные неожиданности.
— Не исключено. Потому что далеко не все распорядители фонда разделяют наше в отношении вас мнение. Кое-кто считает, что вы не тот человек, на которого можно делать ставку. Который способен продолжить дело партии.
— На кого же тогда можно, если не на меня?
— Они считают, что на вас в самую последнюю очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90