Этот труп был чужим. Бунтаро не знал лежащей на полу женщины. Не мог знать.
Он прошел до лестницы и, скупо отреагировав на приветствие дежурившего там самурая, спустился на второй этаж, комнаты на котором занимала его жена и наложницы. Словно пьяный, шатаясь и еле переставляя вдруг сделавшиеся тяжелыми ноги, он распахнул дверь в комнату Марико и, только тут увидев на кровати приготовленный для нее служанкой гребень и купальный халат, заплакал.
Он плакал, не стыдясь своих слез и стараясь обнять все вокруг, широкий пояс, кимоно, почувствовать едва уловимый запах ее тела на постели, перемешанный с запахом ароматического масла, которое Марико любила, чтобы массажистка втирала ей в тело после ванны, запах духов…
– Скорей бы все закончилось, на самом деле. Долго ли еще тут мучиться?..
Марико, любимая и любящая женщина, хатамото и самурай, верный вассал Токугавы. Конечно, он знал, что до своего замужества Марико уже была шпионом Токугавы – лучшим шпионом. Мало этого – Токугава посвятил его в план приставить жену к чужеземцам, с тем чтобы она выведывала их секреты и защищала своего господина. И он – Бунтаро – был вынужден согласиться с планами сюзерена. И вот теперь, когда Марико вернулась к нему, увеличив доход их сына в десять раз и добившись повышения по службе самого Бунтаро, а на самом деле покрыв его несмываемым позором, он был вынужден убить ее.
Бунтаро плакал, а наверху в его комнате слуги тихо и безропотно убирали труп хозяйки, меняли татами, вытирали кровь.
Ничего не произошло. Сам Токугава будет вынужден смириться с потерей своего шпиона, потому что измена – самый страшный грех, какой только существует на земле, и расплата за него одна – смерть.
Тем не менее Бунтаро не чувствовал себя очищенным, поэтому он приказал слуге подать новое кимоно, бросив ему на руки залитое кровью старое. И отправился в замок, где в гостевых домиках жили иноземцы.
Приблизившись к посту охраны, Бунтаро попросил одного из стражников сообщить Блэкторну, или как он теперь сам себя называл, Адамсу, что его срочно ждет Токугава и ему Тода Бунтаро, приказано доставить его. Никто не обнаружил фальшивой интонации в голосе Бунтаро, никто не угадал его намерений.
Заведя Уильяма Адамса за угол дома, где бдительная стража не могла увидеть того, что он намеревался сделать, Бунтаро выхватил меч, так что кормчий не успел даже отступить, и рассек его от плеча до пояса. Тело Адамса развалилось в движении. Но Бунтаро это видел с максимальной отчетливостью, глаза врага успели узреть свою страшную участь, прежде чем Адамс грохнулся оземь, а его сердце вывалилось из груди.
Бунтаро пришлось надавить на труп ногой, для того чтобы вытащить застрявший в кости меч.
Подбежавшая стража попыталась было расправиться с Бунтаро, но куда там – он выхватил меч у одного и, крутанувшись на месте, отрубил второму нападавшему руку, после чего утопил меч врага в животе третьего стражника.
Пока на шум и крики к месту расправы прибежали другие стражники, извлекший уже меч Бунтаро встал над трупом своего врага, широко расставив ноги, и принялся методично расчленять тело, как учил его отец, когда Бунтаро был еще сопливым юнцом. Подобная практика была обязательна, так как помогала юному самураю научиться хладнокровию и начисто вытравляла в нем страх перед кровью, ранами и трупами.
Расчленив тело и получив наконец удовольствие, Бунтаро отдал меч в руки офицера стражи и, совершенно успокоившись, пошел сдаваться властям.
* * *
Утром, в назначенное время, Ал так и не дождался Марико-сан. Очень удивленный, он спросил о переводчице у начальника стражи, и тот заверил его, что госпожа Тода отсутствует по весьма уважительной причине. И, к сожалению, не сможет присутствовать во время встречи Ала с Киямой.
– Я надеюсь, с госпожой Марико все нормально? Она здорова? – спросил Ал. Его беспокойство усилилось еще и тем, что до этого японцы всегда соблюдали любые договоры и были точны и пунктуальны до мелочей.
– Да, с ней уже все в порядке. Она вполне счастлива, – горько улыбнулся офицер стражи. – Не беспокойтесь, Андзин-сан, и извините, пожалуйста. – Господин Токугава велел передать вам, что господин Кияма имеет огромный опыт общения с португальскими и испанскими священниками, и вы сумеете понять друг друга. Впрочем, если вы несмотря ни на что настаиваете на переводчике, он может предложить вам отца Алвито, который, несомненно, будет рад оказать услугу такому заслуженному воину, как господин.
Алу нравился священник, он был обязан ему бесценным словарем и до сих пор не извинился за то, что во время бегства Токугавы из Осаки захватил его корабль, угрожая Алвито оружием. Как же давно это было… что же касается телохранителя, то Ал был уверен в правоте слов Марико. Если господину Кияма понадобится убить Ала, он не станет собирать столько свидетелей, а значит – нет повода для беспокойства.
– Я выбираю отца Алвито, – сообщил Ал и сел на своего коня.
Глава 61
Один самурай поссорился как-то с посетителями чайного домика, и те здорово избили его. Когда самурай явился домой и рассказал о своем унижении жене, та сказала:
– Господин мой, вы помните, что в одном воплощении человеку дано только один раз умереть? Но при этом можно умереть как трус, а можно – как герой. Когда он выбрал смерть героя, жена вынесла ему и себе по мечу, и вместе они явились в чайный домик и порубили оскорбителей.
Из поучительных историй господина Касиги Ябу
Еще издалека Ал заметил деревянный настил, приготовленный для переговоров. Около помоста стояли и сидели на земле люди. Ал спешился, идущие за его конем и все время чесавшие языки самураи сделали серьезные лица и прошествовали за своим господином.
Ал предъявил письменное приглашение Киямы и пропуск, подписанный Токугавой, страже. Со стороны ближайшей деревни показалась торжественная процессия с красным паланкином во главе.
Ал оправил кимоно и пояс, потрогал мечи, последнее время у него, как и у многих самураев, завелась привычка держать руку на рукояти меча. Не то чтобы он имел обыкновение вытаскивать меч по любому поводу и без оного, просто так было удобно.
Кияма оказался невысоким, узкоглазым стариком с седеющими волосами и черной, точно смола, аккуратной бородкой.
Этот контраст говорил о двойственности натуры даймё. Кияма был одет в оранжевые и красные тона, на шее у него красовался круглый амулет с изображением змеи, кусающей свой хвост.
Ал и Кияма сели на предназначенные для них подушки. За спиной даймё встал пожилой жилистый самурай с длинными, как у запорожца, усищами и умным, внимательным взглядом.
За спиной Ала невозмутимо, словно его тень, стоял безоружный священник.
После того как Ал и Кияма откланялись друг другу, как предписывал им ритуал, отец Алвито тепло поздоровался с даймё, чьим духовный отцом он являлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Он прошел до лестницы и, скупо отреагировав на приветствие дежурившего там самурая, спустился на второй этаж, комнаты на котором занимала его жена и наложницы. Словно пьяный, шатаясь и еле переставляя вдруг сделавшиеся тяжелыми ноги, он распахнул дверь в комнату Марико и, только тут увидев на кровати приготовленный для нее служанкой гребень и купальный халат, заплакал.
Он плакал, не стыдясь своих слез и стараясь обнять все вокруг, широкий пояс, кимоно, почувствовать едва уловимый запах ее тела на постели, перемешанный с запахом ароматического масла, которое Марико любила, чтобы массажистка втирала ей в тело после ванны, запах духов…
– Скорей бы все закончилось, на самом деле. Долго ли еще тут мучиться?..
Марико, любимая и любящая женщина, хатамото и самурай, верный вассал Токугавы. Конечно, он знал, что до своего замужества Марико уже была шпионом Токугавы – лучшим шпионом. Мало этого – Токугава посвятил его в план приставить жену к чужеземцам, с тем чтобы она выведывала их секреты и защищала своего господина. И он – Бунтаро – был вынужден согласиться с планами сюзерена. И вот теперь, когда Марико вернулась к нему, увеличив доход их сына в десять раз и добившись повышения по службе самого Бунтаро, а на самом деле покрыв его несмываемым позором, он был вынужден убить ее.
Бунтаро плакал, а наверху в его комнате слуги тихо и безропотно убирали труп хозяйки, меняли татами, вытирали кровь.
Ничего не произошло. Сам Токугава будет вынужден смириться с потерей своего шпиона, потому что измена – самый страшный грех, какой только существует на земле, и расплата за него одна – смерть.
Тем не менее Бунтаро не чувствовал себя очищенным, поэтому он приказал слуге подать новое кимоно, бросив ему на руки залитое кровью старое. И отправился в замок, где в гостевых домиках жили иноземцы.
Приблизившись к посту охраны, Бунтаро попросил одного из стражников сообщить Блэкторну, или как он теперь сам себя называл, Адамсу, что его срочно ждет Токугава и ему Тода Бунтаро, приказано доставить его. Никто не обнаружил фальшивой интонации в голосе Бунтаро, никто не угадал его намерений.
Заведя Уильяма Адамса за угол дома, где бдительная стража не могла увидеть того, что он намеревался сделать, Бунтаро выхватил меч, так что кормчий не успел даже отступить, и рассек его от плеча до пояса. Тело Адамса развалилось в движении. Но Бунтаро это видел с максимальной отчетливостью, глаза врага успели узреть свою страшную участь, прежде чем Адамс грохнулся оземь, а его сердце вывалилось из груди.
Бунтаро пришлось надавить на труп ногой, для того чтобы вытащить застрявший в кости меч.
Подбежавшая стража попыталась было расправиться с Бунтаро, но куда там – он выхватил меч у одного и, крутанувшись на месте, отрубил второму нападавшему руку, после чего утопил меч врага в животе третьего стражника.
Пока на шум и крики к месту расправы прибежали другие стражники, извлекший уже меч Бунтаро встал над трупом своего врага, широко расставив ноги, и принялся методично расчленять тело, как учил его отец, когда Бунтаро был еще сопливым юнцом. Подобная практика была обязательна, так как помогала юному самураю научиться хладнокровию и начисто вытравляла в нем страх перед кровью, ранами и трупами.
Расчленив тело и получив наконец удовольствие, Бунтаро отдал меч в руки офицера стражи и, совершенно успокоившись, пошел сдаваться властям.
* * *
Утром, в назначенное время, Ал так и не дождался Марико-сан. Очень удивленный, он спросил о переводчице у начальника стражи, и тот заверил его, что госпожа Тода отсутствует по весьма уважительной причине. И, к сожалению, не сможет присутствовать во время встречи Ала с Киямой.
– Я надеюсь, с госпожой Марико все нормально? Она здорова? – спросил Ал. Его беспокойство усилилось еще и тем, что до этого японцы всегда соблюдали любые договоры и были точны и пунктуальны до мелочей.
– Да, с ней уже все в порядке. Она вполне счастлива, – горько улыбнулся офицер стражи. – Не беспокойтесь, Андзин-сан, и извините, пожалуйста. – Господин Токугава велел передать вам, что господин Кияма имеет огромный опыт общения с португальскими и испанскими священниками, и вы сумеете понять друг друга. Впрочем, если вы несмотря ни на что настаиваете на переводчике, он может предложить вам отца Алвито, который, несомненно, будет рад оказать услугу такому заслуженному воину, как господин.
Алу нравился священник, он был обязан ему бесценным словарем и до сих пор не извинился за то, что во время бегства Токугавы из Осаки захватил его корабль, угрожая Алвито оружием. Как же давно это было… что же касается телохранителя, то Ал был уверен в правоте слов Марико. Если господину Кияма понадобится убить Ала, он не станет собирать столько свидетелей, а значит – нет повода для беспокойства.
– Я выбираю отца Алвито, – сообщил Ал и сел на своего коня.
Глава 61
Один самурай поссорился как-то с посетителями чайного домика, и те здорово избили его. Когда самурай явился домой и рассказал о своем унижении жене, та сказала:
– Господин мой, вы помните, что в одном воплощении человеку дано только один раз умереть? Но при этом можно умереть как трус, а можно – как герой. Когда он выбрал смерть героя, жена вынесла ему и себе по мечу, и вместе они явились в чайный домик и порубили оскорбителей.
Из поучительных историй господина Касиги Ябу
Еще издалека Ал заметил деревянный настил, приготовленный для переговоров. Около помоста стояли и сидели на земле люди. Ал спешился, идущие за его конем и все время чесавшие языки самураи сделали серьезные лица и прошествовали за своим господином.
Ал предъявил письменное приглашение Киямы и пропуск, подписанный Токугавой, страже. Со стороны ближайшей деревни показалась торжественная процессия с красным паланкином во главе.
Ал оправил кимоно и пояс, потрогал мечи, последнее время у него, как и у многих самураев, завелась привычка держать руку на рукояти меча. Не то чтобы он имел обыкновение вытаскивать меч по любому поводу и без оного, просто так было удобно.
Кияма оказался невысоким, узкоглазым стариком с седеющими волосами и черной, точно смола, аккуратной бородкой.
Этот контраст говорил о двойственности натуры даймё. Кияма был одет в оранжевые и красные тона, на шее у него красовался круглый амулет с изображением змеи, кусающей свой хвост.
Ал и Кияма сели на предназначенные для них подушки. За спиной даймё встал пожилой жилистый самурай с длинными, как у запорожца, усищами и умным, внимательным взглядом.
За спиной Ала невозмутимо, словно его тень, стоял безоружный священник.
После того как Ал и Кияма откланялись друг другу, как предписывал им ритуал, отец Алвито тепло поздоровался с даймё, чьим духовный отцом он являлся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90