Он считал, что Аллана необходимо эвакуировать, если это окажется возможным. Напротив, Аллан был готов рискнуть, и мы с Фрицем, понимая, что на месте Аллана мы рассуждали бы точно так же, поддерживали его.
Как руководитель экспедиции, я должен был решить нелегкие вопросы: будет ли возможность эвакуировать Аллана зимой, если у него произойдет обострение, могу ли я взять на себя ответственность за судьбу Аллана, всей партии, а также летчиков спасательной эскадрильи, если он останется на льдине? Разумеется, я тщательно обдумал вставшую передо мной проблему, перебрал все мотивы «за» и «против». Польза от того, что Аллан останется с нами на зиму, если только у него не будет рецидива, не вызывала сомнений: даже если он окажется не в состоянии принимать участие в выполнении программы геофизических исследований, то все же сможет руководить ими. Будучи обреченным на сидячий образ жизни, он все же не без пользы проведет с нами зиму, к которой мы так тщательно готовились и которую предвкушали; если он перезимует с нами, то, вероятно, сможет остаться здесь с сотрудниками Ламонтской геологической экспедиции, которые прибудут примерно 1 марта, чтобы принять станцию и продолжить геофизические наблюдения.
В ответ на запрос экспедиционного комитета Кен приготовил подробное медицинское заключение, переданное мной по радио 12 сентября и направленное начальнику военно-медицинского колледжа. 13-го Кен послал второе медицинское заключение. В тот же день я получил радиограмму от сэра Вивьена Фукса. В ней говорилось: «Военно-медицинский колледж решительно настаивает на том, что Джилла следует эвакуировать при первой возможности; он не должен продолжать санный переход, даже если поправится, так как его присутствие может привести к гибели всей партии».
14-го и 15-го мы с Фрицем произвели тщательную рекогносцировку, и я сообщил по радио Фредди, что мы нашли хорошее место для зимнего лагеря, откуда до разводья около полумили в любом направлении. Найденная нами льдина имела примерно полторы мили в длину и в ширину. Она была, однако, окружена множеством взломанных ледяных полей, и кое-где уже произошло сжатие льда. Я сообщил также, что на озерках вокруг льдины мы обнаружили множество длинных ровных полос, из которых наиболее подходящими были две: одна – около полумили в длину, другая – около трех четвертей мили, но, прежде чем ими воспользоваться, надо подождать, пока лед на них станет значительно толще. 17 сентября я информировал комитет: «… Джилл останется с экспедицией до марта 1969 года, когда его сменят геофизики Ламонтской геологической обсерватории. Имея в виду большие расстояния, которые придется преодолеть следующей весной, и ограниченные возможности Джилла, я пришел к твердому убеждению, что бросок к Шпицбергену должны совершить Кернер и я. Партия из двух человек сможет продвигаться быстрее, чем в том случае, если нас будет трое. Поэтому Хеджес останется с Джиллом в зимнем лагере, пока их не сменят ламонтские геофизики. Это даст возможность Кернеру и мне раньше выйти в путь. Тогда путешествие и научная программа экспедиции могут быть завершены и все четверо участников будут полностью способствовать ее конечному успеху».
В случае рецидива эвакуация не представляла бы трудностей, так как наша экспедиция находилась всего в 150 милях от американской станции «Т-3», которая могла быть использована в качестве промежуточного этапа. В Северном Ледовитом океане зима – нормальное время для полетов, а посадочную площадку легко осветить факелами и сигнальными ракетами. 20 сентября я получил радиограмму из Лондона:
«Комитет обсудил все известные ему обстоятельства и возможности, включая средства связи и освещение посадочной площадки. Понимая огромное желание Аллана остаться зимовать, мы, к сожалению, все же решили, что по медицинским соображениям и для обеспечения как можно более раннего старта следующей весной его надо эвакуировать на самолете Фипса. Партию из трех человек мы считаем минимально допустимой, поэтому Уолли, Кен и Фриц останутся зимовать и закончат путешествие. Мы сознаем, что это может означать невыполнение геофизической программы, если весной до возобновления путешествия не удастся совершить посадку и забрать приборы, требующие реставрации. Ламонтскую обсерваторию следует поставить об этом в известность. В написанных вчера письмах, подлежащих доставке самолетом, изложены соображения, побудившие комитет к такому решению».
В ответной радиограмме я признавал, что комитет располагает большими возможностями для оценки финансового состояния и может ограничить научную программу, если она покажется ему слишком дорогой, но вместе с тем я со всей почтительностью к комитету настаивал, чтобы в будущем в ответ на просьбу о моральной поддержке или на сообщение о каком-либо изменении плана, касающемся осуществления перехода в 3800 миль по дрейфующему плавучему льду, а также в ответ на любую радиограмму об изменении намеченного нами плана действий Комитет, признавая мою ответственность и относясь с уважением к моему опыту и здравомыслию, посылал мне рекомендации, а не распоряжения.
25 и 26 сентября летчики 435-й эскадрильи канадских ВВС сбросили нам большой запас продовольствия. Эта операция прошла очень удачно. Из двадцати восьми тонн груза, сброшенного с трех самолетов, была потеряна лишь дюжина бутылок с острым соусом! Теперь мы могли полагаться на канадские ВВС не только в отношении снабжения; они оказывали и моральную поддержку, необходимую нам, чтобы выжить. Мы ощущали эту поддержку и заботу, когда они осведомлялись, не нужно ли нам чего-нибудь из снаряжения. Их многочисленные, хорошо обдуманные подарки, а также радостные приветствия членов экипажа, стоявших у открытых грузовых люков и кричавших нам, когда самолет совершал на небольшой высоте прощальные круги над лагерем, – все говорило об их благожелательности и воодушевляло нас.
В этот вечер я послал Фредди Чёрчу следующую радиограмму: «…сейчас мы сортируем двадцать восемь тонн продовольствия и снаряжения. Вокруг нас со всех сторон ящики. Главная посадочная площадка, о которой я говорил несколько дней назад, теперь прорезана трещинами и стала непригодной. Есть другое разводье, затянутое пресноводным льдом толщиной 8–9 дюймов, имеющее в длину 150 и в ширину 30 ярдов, но на нем с каждой стороны появились свежие торосы высотой до 15 футов. Посадочная полоса на льдине на 6 дюймов покрыта снегом, и расчистка ее потребует немало времени. Как я понимаю, Уэлди Фипс предполагает воспользоваться своим двухмоторным «Оттером» с маленькими колесами. Настойчиво советую ему приспособить лыжи.
У нас много груза, который мы должны перевезти в лагерь, поэтому мы рекомендуем отложить полет Уэлди к нам до 30 сентября или 1 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Как руководитель экспедиции, я должен был решить нелегкие вопросы: будет ли возможность эвакуировать Аллана зимой, если у него произойдет обострение, могу ли я взять на себя ответственность за судьбу Аллана, всей партии, а также летчиков спасательной эскадрильи, если он останется на льдине? Разумеется, я тщательно обдумал вставшую передо мной проблему, перебрал все мотивы «за» и «против». Польза от того, что Аллан останется с нами на зиму, если только у него не будет рецидива, не вызывала сомнений: даже если он окажется не в состоянии принимать участие в выполнении программы геофизических исследований, то все же сможет руководить ими. Будучи обреченным на сидячий образ жизни, он все же не без пользы проведет с нами зиму, к которой мы так тщательно готовились и которую предвкушали; если он перезимует с нами, то, вероятно, сможет остаться здесь с сотрудниками Ламонтской геологической экспедиции, которые прибудут примерно 1 марта, чтобы принять станцию и продолжить геофизические наблюдения.
В ответ на запрос экспедиционного комитета Кен приготовил подробное медицинское заключение, переданное мной по радио 12 сентября и направленное начальнику военно-медицинского колледжа. 13-го Кен послал второе медицинское заключение. В тот же день я получил радиограмму от сэра Вивьена Фукса. В ней говорилось: «Военно-медицинский колледж решительно настаивает на том, что Джилла следует эвакуировать при первой возможности; он не должен продолжать санный переход, даже если поправится, так как его присутствие может привести к гибели всей партии».
14-го и 15-го мы с Фрицем произвели тщательную рекогносцировку, и я сообщил по радио Фредди, что мы нашли хорошее место для зимнего лагеря, откуда до разводья около полумили в любом направлении. Найденная нами льдина имела примерно полторы мили в длину и в ширину. Она была, однако, окружена множеством взломанных ледяных полей, и кое-где уже произошло сжатие льда. Я сообщил также, что на озерках вокруг льдины мы обнаружили множество длинных ровных полос, из которых наиболее подходящими были две: одна – около полумили в длину, другая – около трех четвертей мили, но, прежде чем ими воспользоваться, надо подождать, пока лед на них станет значительно толще. 17 сентября я информировал комитет: «… Джилл останется с экспедицией до марта 1969 года, когда его сменят геофизики Ламонтской геологической обсерватории. Имея в виду большие расстояния, которые придется преодолеть следующей весной, и ограниченные возможности Джилла, я пришел к твердому убеждению, что бросок к Шпицбергену должны совершить Кернер и я. Партия из двух человек сможет продвигаться быстрее, чем в том случае, если нас будет трое. Поэтому Хеджес останется с Джиллом в зимнем лагере, пока их не сменят ламонтские геофизики. Это даст возможность Кернеру и мне раньше выйти в путь. Тогда путешествие и научная программа экспедиции могут быть завершены и все четверо участников будут полностью способствовать ее конечному успеху».
В случае рецидива эвакуация не представляла бы трудностей, так как наша экспедиция находилась всего в 150 милях от американской станции «Т-3», которая могла быть использована в качестве промежуточного этапа. В Северном Ледовитом океане зима – нормальное время для полетов, а посадочную площадку легко осветить факелами и сигнальными ракетами. 20 сентября я получил радиограмму из Лондона:
«Комитет обсудил все известные ему обстоятельства и возможности, включая средства связи и освещение посадочной площадки. Понимая огромное желание Аллана остаться зимовать, мы, к сожалению, все же решили, что по медицинским соображениям и для обеспечения как можно более раннего старта следующей весной его надо эвакуировать на самолете Фипса. Партию из трех человек мы считаем минимально допустимой, поэтому Уолли, Кен и Фриц останутся зимовать и закончат путешествие. Мы сознаем, что это может означать невыполнение геофизической программы, если весной до возобновления путешествия не удастся совершить посадку и забрать приборы, требующие реставрации. Ламонтскую обсерваторию следует поставить об этом в известность. В написанных вчера письмах, подлежащих доставке самолетом, изложены соображения, побудившие комитет к такому решению».
В ответной радиограмме я признавал, что комитет располагает большими возможностями для оценки финансового состояния и может ограничить научную программу, если она покажется ему слишком дорогой, но вместе с тем я со всей почтительностью к комитету настаивал, чтобы в будущем в ответ на просьбу о моральной поддержке или на сообщение о каком-либо изменении плана, касающемся осуществления перехода в 3800 миль по дрейфующему плавучему льду, а также в ответ на любую радиограмму об изменении намеченного нами плана действий Комитет, признавая мою ответственность и относясь с уважением к моему опыту и здравомыслию, посылал мне рекомендации, а не распоряжения.
25 и 26 сентября летчики 435-й эскадрильи канадских ВВС сбросили нам большой запас продовольствия. Эта операция прошла очень удачно. Из двадцати восьми тонн груза, сброшенного с трех самолетов, была потеряна лишь дюжина бутылок с острым соусом! Теперь мы могли полагаться на канадские ВВС не только в отношении снабжения; они оказывали и моральную поддержку, необходимую нам, чтобы выжить. Мы ощущали эту поддержку и заботу, когда они осведомлялись, не нужно ли нам чего-нибудь из снаряжения. Их многочисленные, хорошо обдуманные подарки, а также радостные приветствия членов экипажа, стоявших у открытых грузовых люков и кричавших нам, когда самолет совершал на небольшой высоте прощальные круги над лагерем, – все говорило об их благожелательности и воодушевляло нас.
В этот вечер я послал Фредди Чёрчу следующую радиограмму: «…сейчас мы сортируем двадцать восемь тонн продовольствия и снаряжения. Вокруг нас со всех сторон ящики. Главная посадочная площадка, о которой я говорил несколько дней назад, теперь прорезана трещинами и стала непригодной. Есть другое разводье, затянутое пресноводным льдом толщиной 8–9 дюймов, имеющее в длину 150 и в ширину 30 ярдов, но на нем с каждой стороны появились свежие торосы высотой до 15 футов. Посадочная полоса на льдине на 6 дюймов покрыта снегом, и расчистка ее потребует немало времени. Как я понимаю, Уэлди Фипс предполагает воспользоваться своим двухмоторным «Оттером» с маленькими колесами. Настойчиво советую ему приспособить лыжи.
У нас много груза, который мы должны перевезти в лагерь, поэтому мы рекомендуем отложить полет Уэлди к нам до 30 сентября или 1 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63