– И он засмеялся.
Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.
Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.
– Кто это? – спросил один.
– Эй, что он сделал? – окликнул другой.
– Пойди да узнай! – огрызнулся Карл.
Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…
Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.
Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита – еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.
Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак – голубой дракон.
Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.
Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего – от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.
Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.
– Барон! – сказал Карл.
– Барон! – как эхо откликнулся Хайнц.
Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.
Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.
– В чем дело? – спросил барон, ни к кому не обращаясь.
– Это преступник, господин! – крикнул Карл.
– Ах, вот как, – сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.
Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.
Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.
Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.
Тем временем барон начал допрос.
– Что он сделал? – спросил он Карла и Хайнца.
– Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.
– Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.
– Хозяин! – послышался громкий голос из таверны.
Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.
– Что ты можешь сказать, вор? – спросил барон. Кто-то рывком поднял голову Конрада, и он взглянул барону в глаза.
– Я хотел есть, – сказал Конрад. – Только и всего. Я поймал кролика, потому что очень хотел есть. Я не знал, что это преступление. Я пришел издалека. Я заплачу вам за кролика.
– У него нет денег, – сказал Хайнц.
– Молчать! – приказал барон. – Ты не здешний, я это вижу. Возможно, в ваших местах законы другие. Но пока ты здесь, должен подчиняться моим законам. Ты украл у меня.
– Я не хотел красть!
– Молчать! Ты говоришь, что хотел есть. Это я понимаю. Мы все хотим есть, если не ели целых два или три часа. Я бы простил тебя, если бы ты поймал и съел одного кролика. Но ты поймал двух. Что ты можешь на это ответить?
Конрад открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не придумал, а потому ответил:
– Извините.
– Поздно извиняться, – сказал барон. – Сейчас я еду на охоту. Когда вернусь, тебя повесят.
Конрад уставился на барона, не веря своим ушам. Неужели он выжил в страшной резне только для того, чтобы быть повешенным за каких-то двух кроликов?
Его не убили чудовища, но ведь они просто-напросто безмозглые твари. Получается, что в вопросах жестокости и предательства они не идут ни в какое сравнение с самым опасным существом – человеком.
– Вы не можете его повесить, – раздался голос из дверей таверны.
Голос прозвучал негромко, но, поскольку на площади стояла мертвая тишина, все повернулись, чтобы взглянуть на того, кто это произнес.
На нем действительно был черный шлем. Забрало было поднято, потому что человек собирался пить эль, но лицо его находилось в тени. Он был одет во все черное: кольчуга на кожаной подкладке, из черных металлических колец, на черном поясе черные ножны, даже рукоять меча была черной – такой же, как и шерстяные штаны, и короткие кожаные сапоги.
– То есть как это? – спросил барон. – Кто вы такой? И какое право вы имеете вмешиваться? – Он бросил быстрый взгляд назад, где находилась его охрана. – Это вас не касается, – продолжал он, – кем бы вы ни были.
– Этот человек имеет право на защиту, – сказал незнакомец в черном.
– На защиту? Какую защиту? Это преступник, какая тут может быть защита?
– Он имеет право защищать себя сам.
– Он только что использовал это право. И не слишком удачно.
Барон взглянул на собравшихся; кое-кто в толпе угодливо засмеялся. Барон продолжал смотреть на людей, и смех стал громче.
Незнакомец прихлебывал пиво, дожидаясь, когда станет тихо.
– У него есть право защитить себя в поединке, – сказал он, когда наступила тишина.
Барон удивился.
– Поединок? – спросил он. – Но ведь он… э-э… крестьянин!
– Ну, это пустая формальность. Я думаю, вы знаете, что, согласно рыцарскому кодексу, принятому при дворе императора Магнуса в две тысячи триста двадцать пятом году, право защищать свою жизнь в поединке имеет каждый, кто обладает клинком. – Человек в черном хлебнул еще эля и глянул на Конрада. – У тебя есть клинок, парень?
Конрад, который еще не пришел в себя, машинально ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.
Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.
– Кто это? – спросил один.
– Эй, что он сделал? – окликнул другой.
– Пойди да узнай! – огрызнулся Карл.
Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…
Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.
Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита – еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.
Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак – голубой дракон.
Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.
Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего – от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.
Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.
– Барон! – сказал Карл.
– Барон! – как эхо откликнулся Хайнц.
Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.
Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.
– В чем дело? – спросил барон, ни к кому не обращаясь.
– Это преступник, господин! – крикнул Карл.
– Ах, вот как, – сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.
Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.
Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.
Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.
Тем временем барон начал допрос.
– Что он сделал? – спросил он Карла и Хайнца.
– Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.
– Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.
– Хозяин! – послышался громкий голос из таверны.
Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.
– Что ты можешь сказать, вор? – спросил барон. Кто-то рывком поднял голову Конрада, и он взглянул барону в глаза.
– Я хотел есть, – сказал Конрад. – Только и всего. Я поймал кролика, потому что очень хотел есть. Я не знал, что это преступление. Я пришел издалека. Я заплачу вам за кролика.
– У него нет денег, – сказал Хайнц.
– Молчать! – приказал барон. – Ты не здешний, я это вижу. Возможно, в ваших местах законы другие. Но пока ты здесь, должен подчиняться моим законам. Ты украл у меня.
– Я не хотел красть!
– Молчать! Ты говоришь, что хотел есть. Это я понимаю. Мы все хотим есть, если не ели целых два или три часа. Я бы простил тебя, если бы ты поймал и съел одного кролика. Но ты поймал двух. Что ты можешь на это ответить?
Конрад открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не придумал, а потому ответил:
– Извините.
– Поздно извиняться, – сказал барон. – Сейчас я еду на охоту. Когда вернусь, тебя повесят.
Конрад уставился на барона, не веря своим ушам. Неужели он выжил в страшной резне только для того, чтобы быть повешенным за каких-то двух кроликов?
Его не убили чудовища, но ведь они просто-напросто безмозглые твари. Получается, что в вопросах жестокости и предательства они не идут ни в какое сравнение с самым опасным существом – человеком.
– Вы не можете его повесить, – раздался голос из дверей таверны.
Голос прозвучал негромко, но, поскольку на площади стояла мертвая тишина, все повернулись, чтобы взглянуть на того, кто это произнес.
На нем действительно был черный шлем. Забрало было поднято, потому что человек собирался пить эль, но лицо его находилось в тени. Он был одет во все черное: кольчуга на кожаной подкладке, из черных металлических колец, на черном поясе черные ножны, даже рукоять меча была черной – такой же, как и шерстяные штаны, и короткие кожаные сапоги.
– То есть как это? – спросил барон. – Кто вы такой? И какое право вы имеете вмешиваться? – Он бросил быстрый взгляд назад, где находилась его охрана. – Это вас не касается, – продолжал он, – кем бы вы ни были.
– Этот человек имеет право на защиту, – сказал незнакомец в черном.
– На защиту? Какую защиту? Это преступник, какая тут может быть защита?
– Он имеет право защищать себя сам.
– Он только что использовал это право. И не слишком удачно.
Барон взглянул на собравшихся; кое-кто в толпе угодливо засмеялся. Барон продолжал смотреть на людей, и смех стал громче.
Незнакомец прихлебывал пиво, дожидаясь, когда станет тихо.
– У него есть право защитить себя в поединке, – сказал он, когда наступила тишина.
Барон удивился.
– Поединок? – спросил он. – Но ведь он… э-э… крестьянин!
– Ну, это пустая формальность. Я думаю, вы знаете, что, согласно рыцарскому кодексу, принятому при дворе императора Магнуса в две тысячи триста двадцать пятом году, право защищать свою жизнь в поединке имеет каждый, кто обладает клинком. – Человек в черном хлебнул еще эля и глянул на Конрада. – У тебя есть клинок, парень?
Конрад, который еще не пришел в себя, машинально ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43