После того как слуги проводили внезапно ослабшего падре в приготовленную для него спальню, где-то за стенами дома как будто прочавкали конские копыта, всхрапнул жеребец, а затем все эти подозрительные звуки вновь поглотил равномерный шум дождя. Дон Росендо подал Касильде и возвратившимся к столу слугам знак не шевелиться, но сколько он ни напрягал слух, его барабанные перепонки так и не смогли уловить в ночном шелесте никаких новых посторонних шумов. Однако стоило дону Росендо успокоиться, решив, что это слуховое наваждение есть не что иное, как плод не до конца преодоленной слабости, усугубленной вином и действием местных пряностей, как где-то в конце галереи раздался легкий стук ставень.
День приезда был еще слишком жив в памяти дона Росендо, чтобы оставить все эти звуки без внимания. Жестом приказав слугам оставаться на своих местах, молодой человек тихо встал из-за стола и направился к двери, ведущей на галерею. Попутно он снял с одной из деревянных колонн кожаный пояс с ножнами и, выдернув из них короткий широкий клинок, опустил его в набедренный карман.
Теперь, неспешно двигаясь за подпрыгивающим крупом Микеле, дон Росендо вспоминал обо всех этих действиях как о чем-то таком, что совершалось как бы помимо его воли; он словно видел себя со стороны в образе механической куклы, подчиненной чьей-то чужой, посторонней воле. При этом чувства его были обострены до такого предела, что даже капли дождя, монотонно лупившие по виноградным листьям, представлялись ему чуть ли не револьверной трескотней целой шайки грабителей, подступившей к ограде ранчо под покровом ненастья. Но на галерее, вопреки ожиданиям, никого не было, и даже когда ветвистые молнии с треском разрывали ночной мрак, глазам дона Росендо не представлялось ничего подозрительного, кроме, быть может, старого сомбреро, повешенного на спинку стула и отбрасывающего на пол галереи тень, похожую на человеческий силуэт.
Подозрительные звуки больше не повторялись, но дон Росендо решил для самоуспокоения пройтись по всей галерее и, таким образом, обойти дом по кругу. Ножа на случай неприятной встречи ему показалось маловато, но едва он отступил к двери гостиной, чтобы захватить револьвер, как Касильда тронула его за плечо и вложила ему в руку тяжелую рубчатую рукоятку. При этом она шепнула, что может направиться по галерее в другую сторону, с тем чтобы они с братом встретились на противоположной стороне дома, но дон Росендо счел эту помощь небезопасной для них обоих и потому решительно приказал Касильде оставаться на месте. За всеми этими препирательствами прошло еще какое-то время, а когда очередная молния вновь полыхнула над стеклянной пирамидой, дон Росендо вдруг увидел, что сомбреро над спинкой стула исчезло, словно срубленное гигантской невидимой гильотиной. Он, впрочем, тут же приписал его исчезновение порывам ветра, насквозь пробивающим трепетный лиственный полог вокруг галереи, и, перехватив револьвер в правую руку, двинулся вперед, стараясь держаться ближе к стене.
Между магниевыми зарницами молний на галерею обрушивалась кромешная тьма. В эти минуты дон Росендо замирал и, переждав раскат грома, вновь делал несколько осторожных шагов, тонущих в монотонном шелесте дождя. При этом в рассыпчатых громовых руладах ему дважды слышался то стук копыт, то конский храп, а в какой-то миг его ноздри как будто обволокло запахом дорогой сигары. Но эти краткие и сомнительные мгновенья не позволяли дону Росендо решительно увериться в том, что где-то совсем рядом с ним присутствует некий таинственный невидимка, а стрелять наугад, на звук, на запах, было не только бессмысленно, но и рискованно, ибо вспышка и звук выстрела сразу выдали бы его затаившемуся врагу.
Терзаясь всеми этими сомнениями, дон Росендо прошел мимо окна спальни, где должен был почивать утомленный падре, и добрался до угла, из-за которого при трепетной вспышке молнии озарился вид на двор, конюшню и будку Бальтазара, из круглого дупла которой мирно торчал собачий нос, направленный в сторону ворот. Подобная безмятежность сперва показалась дону Росендо столь странной, что он даже подумал, что пес отравлен неизвестным злоумышленником. Для проверки своих подозрений дон Росендо в темноте сорвал виноградную кисть и, дождавшись очередной вспышки, швырнул ее в направлении будки. Виноград шлепнулся в грязь прямо перед собачьей мордой, обдав ее брызгами и заставив пса провести по носу огромной мохнатой лапой. «Странно все это, — подумал дон Росендо, — в высшей степени странно…»
Но и эта странность стушевалась перед последующим видением: когда белый свет молнии стал меркнуть, глазам дона Росендо явственно предстал его новый приятель дон Диего, вступающий во двор через приоткрытую калитку. Это было так неожиданно, что дон Росендо замер на месте и, устремив глаза во тьму двора, стал с нетерпением дожидаться следующей вспышки. Ждать пришлось недолго; воздух вокруг дона Росендо внезапно затрепетал, по влажным листьям запрыгали колючие искорки, и непроглядная мгла перед галереей стала наливаться тусклым маслянистым светом. Картина была такая, словно кто-то, невзирая на ливень, запалил во дворе огромный костер, и огонь пока еще только разгорался в глубине пирамиды из сучьев и бревен, готовый вот-вот пробить ее вершину и вознестись над крышей дома подобно вулканическому смерчу.
Дон Росендо хотел уже шагнуть вперед, чтобы яснее разглядеть и определить причину странного явления, но свет вдруг переместился на саму галерею и стал наплывать на молодого человека откуда-то из-за спины, бросая на колышущиеся листья шаткую размытую тень. Кто-то явно норовил напасть на него сзади, озаряя свой путь светом смолистого факела. Дон Росендо мгновенно обернулся, выставив перед собой револьвер, но вместо ожидаемого грабителя или убийцы увидел примерно в десяти шагах от себя ослепительный желтый шар величиной с голову пятилетнего ребенка. Шар висел где-то на уровне груди дона Росендо, и попасть в него из револьвера не составляло особого труда. Но в тот миг, когда молодой человек уже готов был спустить курок, движение его пальца было остановлено негромким, но властным возгласом, донесшимся со двора.
— Не вздумайте в него стрелять! — приказал знакомый голос. — Пуля разорвет этот шарик, как начиненную греческим огнем бомбу, и не пройдет и четверти часа, как на месте вашего великолепного ранчо будет дымиться груда шипящих углей!
Тут дон Росендо и сам сообразил, что перед ним шаровая молния, и, поставив револьвер на предохранитель, стал медленно пятиться от наплывающего на него шара.
— Только спокойно, очень спокойно, — сопровождал его действия голос дона Диего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
День приезда был еще слишком жив в памяти дона Росендо, чтобы оставить все эти звуки без внимания. Жестом приказав слугам оставаться на своих местах, молодой человек тихо встал из-за стола и направился к двери, ведущей на галерею. Попутно он снял с одной из деревянных колонн кожаный пояс с ножнами и, выдернув из них короткий широкий клинок, опустил его в набедренный карман.
Теперь, неспешно двигаясь за подпрыгивающим крупом Микеле, дон Росендо вспоминал обо всех этих действиях как о чем-то таком, что совершалось как бы помимо его воли; он словно видел себя со стороны в образе механической куклы, подчиненной чьей-то чужой, посторонней воле. При этом чувства его были обострены до такого предела, что даже капли дождя, монотонно лупившие по виноградным листьям, представлялись ему чуть ли не револьверной трескотней целой шайки грабителей, подступившей к ограде ранчо под покровом ненастья. Но на галерее, вопреки ожиданиям, никого не было, и даже когда ветвистые молнии с треском разрывали ночной мрак, глазам дона Росендо не представлялось ничего подозрительного, кроме, быть может, старого сомбреро, повешенного на спинку стула и отбрасывающего на пол галереи тень, похожую на человеческий силуэт.
Подозрительные звуки больше не повторялись, но дон Росендо решил для самоуспокоения пройтись по всей галерее и, таким образом, обойти дом по кругу. Ножа на случай неприятной встречи ему показалось маловато, но едва он отступил к двери гостиной, чтобы захватить револьвер, как Касильда тронула его за плечо и вложила ему в руку тяжелую рубчатую рукоятку. При этом она шепнула, что может направиться по галерее в другую сторону, с тем чтобы они с братом встретились на противоположной стороне дома, но дон Росендо счел эту помощь небезопасной для них обоих и потому решительно приказал Касильде оставаться на месте. За всеми этими препирательствами прошло еще какое-то время, а когда очередная молния вновь полыхнула над стеклянной пирамидой, дон Росендо вдруг увидел, что сомбреро над спинкой стула исчезло, словно срубленное гигантской невидимой гильотиной. Он, впрочем, тут же приписал его исчезновение порывам ветра, насквозь пробивающим трепетный лиственный полог вокруг галереи, и, перехватив револьвер в правую руку, двинулся вперед, стараясь держаться ближе к стене.
Между магниевыми зарницами молний на галерею обрушивалась кромешная тьма. В эти минуты дон Росендо замирал и, переждав раскат грома, вновь делал несколько осторожных шагов, тонущих в монотонном шелесте дождя. При этом в рассыпчатых громовых руладах ему дважды слышался то стук копыт, то конский храп, а в какой-то миг его ноздри как будто обволокло запахом дорогой сигары. Но эти краткие и сомнительные мгновенья не позволяли дону Росендо решительно увериться в том, что где-то совсем рядом с ним присутствует некий таинственный невидимка, а стрелять наугад, на звук, на запах, было не только бессмысленно, но и рискованно, ибо вспышка и звук выстрела сразу выдали бы его затаившемуся врагу.
Терзаясь всеми этими сомнениями, дон Росендо прошел мимо окна спальни, где должен был почивать утомленный падре, и добрался до угла, из-за которого при трепетной вспышке молнии озарился вид на двор, конюшню и будку Бальтазара, из круглого дупла которой мирно торчал собачий нос, направленный в сторону ворот. Подобная безмятежность сперва показалась дону Росендо столь странной, что он даже подумал, что пес отравлен неизвестным злоумышленником. Для проверки своих подозрений дон Росендо в темноте сорвал виноградную кисть и, дождавшись очередной вспышки, швырнул ее в направлении будки. Виноград шлепнулся в грязь прямо перед собачьей мордой, обдав ее брызгами и заставив пса провести по носу огромной мохнатой лапой. «Странно все это, — подумал дон Росендо, — в высшей степени странно…»
Но и эта странность стушевалась перед последующим видением: когда белый свет молнии стал меркнуть, глазам дона Росендо явственно предстал его новый приятель дон Диего, вступающий во двор через приоткрытую калитку. Это было так неожиданно, что дон Росендо замер на месте и, устремив глаза во тьму двора, стал с нетерпением дожидаться следующей вспышки. Ждать пришлось недолго; воздух вокруг дона Росендо внезапно затрепетал, по влажным листьям запрыгали колючие искорки, и непроглядная мгла перед галереей стала наливаться тусклым маслянистым светом. Картина была такая, словно кто-то, невзирая на ливень, запалил во дворе огромный костер, и огонь пока еще только разгорался в глубине пирамиды из сучьев и бревен, готовый вот-вот пробить ее вершину и вознестись над крышей дома подобно вулканическому смерчу.
Дон Росендо хотел уже шагнуть вперед, чтобы яснее разглядеть и определить причину странного явления, но свет вдруг переместился на саму галерею и стал наплывать на молодого человека откуда-то из-за спины, бросая на колышущиеся листья шаткую размытую тень. Кто-то явно норовил напасть на него сзади, озаряя свой путь светом смолистого факела. Дон Росендо мгновенно обернулся, выставив перед собой револьвер, но вместо ожидаемого грабителя или убийцы увидел примерно в десяти шагах от себя ослепительный желтый шар величиной с голову пятилетнего ребенка. Шар висел где-то на уровне груди дона Росендо, и попасть в него из револьвера не составляло особого труда. Но в тот миг, когда молодой человек уже готов был спустить курок, движение его пальца было остановлено негромким, но властным возгласом, донесшимся со двора.
— Не вздумайте в него стрелять! — приказал знакомый голос. — Пуля разорвет этот шарик, как начиненную греческим огнем бомбу, и не пройдет и четверти часа, как на месте вашего великолепного ранчо будет дымиться груда шипящих углей!
Тут дон Росендо и сам сообразил, что перед ним шаровая молния, и, поставив револьвер на предохранитель, стал медленно пятиться от наплывающего на него шара.
— Только спокойно, очень спокойно, — сопровождал его действия голос дона Диего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89