А почему?
М а р и и е л л и. Почему? Поймите только...
О до а р до (горячо). Поймите, поймите! Я понимаю только то, что здесь нечего понимать. Она должна ехать и поедет.
Маринелли. О милостивый государь, зачем нам горячиться по этому поводу? Быть может, я ошибаюсь, быть может, то, что я считаю необходимым, вовсе не обязательно. Принцу всего лучше судить об этом. Принц и решит. Я пойду за ним. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
О д о а р д о Г а л о т т и.
Одоардо. Вот как! Предписывать мне, куда везти ее? Прятать ее от меня? Чьи это затеи? Кто на это осмелился? Тот, кому здесь позволено творить все, что ему вздумается? Хорошо, хорошо, ладно же, пусть он увидит, на что могу решиться я, даже не имея на это права! Близорукий изверг! Я еще поспорю с тобой! Тот, кто не соблюдает законов, так же могуществен, как тот, у кого их нет. Или ты не знаешь этого? Появись же наконец передо мной. Однако что же это я? Снова, снова ярость отуманивает мой разум. Чего я хочу? Пусть сперва на деле совершится то, из-за чего я здесь беснуюсь. Чего не наболтает придворный шаркун! Надо было дать ему поболтать вволю! Я бы узнал, быть может, зачем ее снова хотят отправить в Гвасталлу! Я смог бы тогда подготовить ответ. Впрочем, за ответом с моей стороны дело не станет. А если я не найду ответа, пусть она... Идут! Спокойствие, старик, спокойствие!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Принц, Марин ел ли, Одоардо Галотти.
Принц. А, мой добрый, честный,— вот чему суждено было случиться для тою, чтобы я смог увидеть вас у себя. По менее значительному поводу вы бы не сделали этого. Но оставим упреки!
Одоардо. Ваша светлость, в любом случае я считал неприличным навязываться своему государю. Если человек ему известен, он сам призовет его, когда в том будет надобность. Даже и при нынешних обстоятельствах прошу простить меня.
Принц. Хорошо, если бы и многие другие обладали вашей горделивой скромностью! Однако перейдем к делу. Вы, конечно, горите желанием увидеть вашу дочь. Она снова встревожена внезапным отъездом своей нежной матери. Да и к чему было удалять ее? Я ожидал только минуты, когда прелестная
Эмилия оправится, чтобы их обеих торжественно доставить в город. Вы наполовину испортили мне это торжество, но я не позволю вам полностью отнять его у меня.
О д о а р д о. Слишком много милости. Позвольте мне, принц, избавить мое несчастное дитя от различных обид, которые ей приуготовлены в Гвасталле врагами и друзьями, сочувствием и злорадством.
Принц. Было бы жестоко лишить ее сладостных утешений дружбы и сострадания. А о том, чтобы ее не коснулись обиды врагов и злорадство, об этом, любезный Галотти, разрешите позаботиться мне.
Одоардо. Отцовская любовь, принц, неохотно делится своими обязанностями. Полагаю, что мне известно также то единственное, что подобает сделать моей дочери в ее теперешних обстоятельствах. Отречение от мира — монастырь, и как можно скорее.
Принц. Монастырь?
Одоардо. А до тех пор пусть плачет на виду у своего отца.
Принц. И такой красоте суждено увянуть в монастыре?
Должна ли одна разбившаяся надежда настроить нас так непримиримо ко всей жизни? Во всяком случае, отца никто не смеет уговаривать. Увозите вашу дочь, Галотти, куда вам
угодно.
Одоардо (к Марипелли). Что вы скажете, милостивый государь?
М а р и н е л л и. Если эти ваши слова — вызов!.
Одоардо. Ничуть, ничуть!
Принц. Что происходит между вами?
Од о а р д о. Ничего, ваша светлость, ничего. Мы лишь взвешиваем, кто из нас ошибся насчет вас.
Принц. В чем дело? Говорите, Маринелли.
М а р и н е л л и. Мне тяжело служить помехой там, где государь мой намерен проявить свою милость. И все же долг дружбы требует от меня прежде всего искать в государе судью...
При и ц. Какой дружбы?
М а р и н е л л и. Вам известно, ваша светлость, как сильно любил я графа Ашгаани, как тесно сплелись между собой наши души.
О д о а р д о. Вам это известно, принц? В таком случае это и. честно только нам одному. '
М а р и и с л л п. Он сам избрал меня мстителем...
Одоардо. Вас?
Маринелли. Спросите вашу супругу. Маринелли, имя Маринелли было последним словом умирающего графа. И каким голосом, каким голосом оно было произнесено! Пусть вечно звучит у меня в ушах этот страшный голос, если я не приложу всех сил, чтобы разыскать убийц и покарать их!
Принц. Можете рассчитывать на мое самое верное содействие.
Одоардо. И л а мои самые горячие пожелания! Ну, хорошо, а что же дальше?
П р и н ц. Это и я спрашиваю, Маринелли.
М а р и н е л л и. Есть подозрения, что на графа напали не разбойники.
Одоардо (насмешливо). Неужели? Не разбойники?
М а р и н е л л и. Что его хотел убрать с дороги соперник.
Одоардо (с горечью). Вот как! Соперник?
Маринелли. Не иначе.
Одоардо. Если так... будь он проклят богом, подлец, убивший из-за угла.
Маринелли. Соперник, и к тому же счастливый соперник...
Одоардо. Что? Счастливый? Что вы говорите?
Маринелли. Не больше, чем говорит молва.
Одоардо. Счастливый? Осчастливленный моей дочерью?
М а р и н е л л и. Разумеется, нет. Этого быть не может. Я стану опровергать это даже наперекор вам. Но при всем том, милостивый государь... хотя самое основательное предубеждение ничего не тянет на весах правосудия, нельзя будет избежать допроса прекрасной пострадавшей.
П р и н ц. Пожалуй, это верно.
Маринелли. Где же еще, где же еще это можно сделать, как не в Гвасталле?
Принц. Вы правы, Маринелли, вы правы. Да, это меняет дело, любезный Галотти. Не правда ли? Вы видите сами...
Одоардо. О да — я вижу... я вижу то, что вижу... Боже, боже!
П р и н ц. Что с вами, что вас волнует?
Одоардо. Я не мог предвидеть того, что здесь увидел. Это досадно, а больше ничего. Итак, она должна снова вернуться в Гвасталлу. Я отвезу ее к матери, и пока самое строгое расследование не оправдает ее, я не выеду из Гвасталлы. Ведь кто знает (с горьким смехом), кто знает, не признает ли правосудие необходимым допросить и меня.
Маринелли. Вполне возможно! В таких случаях правосудие скорее делает слишком много, чем слишком мало. Я даже опасаюсь поэтому...
Принц. Чего? Чего вы опасаетесь?
Маринелли. Пока что нельзя допустить разговоров между матерью и дочерью.
Одоардо. Разговоров?
Маринелли. Необходимо будет разлучить мать и дочь.
Одоардо. Разлучить мать и дочь?
Маринелли. Мать, дочь и отца. Форма следствия решительно требует соблюдения этой предосторожности. Мне жаль, ваша светлость, но я вынужден убедительно настаивать на том, чтобы, по крайней мере, Эмилия была взята под особую охрану.
Одоардо. Под особую охрану? Принц, принц! Впрочем, да. Конечно, конечно. Совершенно верно, под особую охрану! Не правда ли, принц? Не правда ли? О! Как прекрасно правосудие! Превосходно! (Быстро опускает руку в карман, в котором находится кинжал.)
Принц (подходит к нему).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
М а р и и е л л и. Почему? Поймите только...
О до а р до (горячо). Поймите, поймите! Я понимаю только то, что здесь нечего понимать. Она должна ехать и поедет.
Маринелли. О милостивый государь, зачем нам горячиться по этому поводу? Быть может, я ошибаюсь, быть может, то, что я считаю необходимым, вовсе не обязательно. Принцу всего лучше судить об этом. Принц и решит. Я пойду за ним. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
О д о а р д о Г а л о т т и.
Одоардо. Вот как! Предписывать мне, куда везти ее? Прятать ее от меня? Чьи это затеи? Кто на это осмелился? Тот, кому здесь позволено творить все, что ему вздумается? Хорошо, хорошо, ладно же, пусть он увидит, на что могу решиться я, даже не имея на это права! Близорукий изверг! Я еще поспорю с тобой! Тот, кто не соблюдает законов, так же могуществен, как тот, у кого их нет. Или ты не знаешь этого? Появись же наконец передо мной. Однако что же это я? Снова, снова ярость отуманивает мой разум. Чего я хочу? Пусть сперва на деле совершится то, из-за чего я здесь беснуюсь. Чего не наболтает придворный шаркун! Надо было дать ему поболтать вволю! Я бы узнал, быть может, зачем ее снова хотят отправить в Гвасталлу! Я смог бы тогда подготовить ответ. Впрочем, за ответом с моей стороны дело не станет. А если я не найду ответа, пусть она... Идут! Спокойствие, старик, спокойствие!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Принц, Марин ел ли, Одоардо Галотти.
Принц. А, мой добрый, честный,— вот чему суждено было случиться для тою, чтобы я смог увидеть вас у себя. По менее значительному поводу вы бы не сделали этого. Но оставим упреки!
Одоардо. Ваша светлость, в любом случае я считал неприличным навязываться своему государю. Если человек ему известен, он сам призовет его, когда в том будет надобность. Даже и при нынешних обстоятельствах прошу простить меня.
Принц. Хорошо, если бы и многие другие обладали вашей горделивой скромностью! Однако перейдем к делу. Вы, конечно, горите желанием увидеть вашу дочь. Она снова встревожена внезапным отъездом своей нежной матери. Да и к чему было удалять ее? Я ожидал только минуты, когда прелестная
Эмилия оправится, чтобы их обеих торжественно доставить в город. Вы наполовину испортили мне это торжество, но я не позволю вам полностью отнять его у меня.
О д о а р д о. Слишком много милости. Позвольте мне, принц, избавить мое несчастное дитя от различных обид, которые ей приуготовлены в Гвасталле врагами и друзьями, сочувствием и злорадством.
Принц. Было бы жестоко лишить ее сладостных утешений дружбы и сострадания. А о том, чтобы ее не коснулись обиды врагов и злорадство, об этом, любезный Галотти, разрешите позаботиться мне.
Одоардо. Отцовская любовь, принц, неохотно делится своими обязанностями. Полагаю, что мне известно также то единственное, что подобает сделать моей дочери в ее теперешних обстоятельствах. Отречение от мира — монастырь, и как можно скорее.
Принц. Монастырь?
Одоардо. А до тех пор пусть плачет на виду у своего отца.
Принц. И такой красоте суждено увянуть в монастыре?
Должна ли одна разбившаяся надежда настроить нас так непримиримо ко всей жизни? Во всяком случае, отца никто не смеет уговаривать. Увозите вашу дочь, Галотти, куда вам
угодно.
Одоардо (к Марипелли). Что вы скажете, милостивый государь?
М а р и н е л л и. Если эти ваши слова — вызов!.
Одоардо. Ничуть, ничуть!
Принц. Что происходит между вами?
Од о а р д о. Ничего, ваша светлость, ничего. Мы лишь взвешиваем, кто из нас ошибся насчет вас.
Принц. В чем дело? Говорите, Маринелли.
М а р и н е л л и. Мне тяжело служить помехой там, где государь мой намерен проявить свою милость. И все же долг дружбы требует от меня прежде всего искать в государе судью...
При и ц. Какой дружбы?
М а р и н е л л и. Вам известно, ваша светлость, как сильно любил я графа Ашгаани, как тесно сплелись между собой наши души.
О д о а р д о. Вам это известно, принц? В таком случае это и. честно только нам одному. '
М а р и и с л л п. Он сам избрал меня мстителем...
Одоардо. Вас?
Маринелли. Спросите вашу супругу. Маринелли, имя Маринелли было последним словом умирающего графа. И каким голосом, каким голосом оно было произнесено! Пусть вечно звучит у меня в ушах этот страшный голос, если я не приложу всех сил, чтобы разыскать убийц и покарать их!
Принц. Можете рассчитывать на мое самое верное содействие.
Одоардо. И л а мои самые горячие пожелания! Ну, хорошо, а что же дальше?
П р и н ц. Это и я спрашиваю, Маринелли.
М а р и н е л л и. Есть подозрения, что на графа напали не разбойники.
Одоардо (насмешливо). Неужели? Не разбойники?
М а р и н е л л и. Что его хотел убрать с дороги соперник.
Одоардо (с горечью). Вот как! Соперник?
Маринелли. Не иначе.
Одоардо. Если так... будь он проклят богом, подлец, убивший из-за угла.
Маринелли. Соперник, и к тому же счастливый соперник...
Одоардо. Что? Счастливый? Что вы говорите?
Маринелли. Не больше, чем говорит молва.
Одоардо. Счастливый? Осчастливленный моей дочерью?
М а р и н е л л и. Разумеется, нет. Этого быть не может. Я стану опровергать это даже наперекор вам. Но при всем том, милостивый государь... хотя самое основательное предубеждение ничего не тянет на весах правосудия, нельзя будет избежать допроса прекрасной пострадавшей.
П р и н ц. Пожалуй, это верно.
Маринелли. Где же еще, где же еще это можно сделать, как не в Гвасталле?
Принц. Вы правы, Маринелли, вы правы. Да, это меняет дело, любезный Галотти. Не правда ли? Вы видите сами...
Одоардо. О да — я вижу... я вижу то, что вижу... Боже, боже!
П р и н ц. Что с вами, что вас волнует?
Одоардо. Я не мог предвидеть того, что здесь увидел. Это досадно, а больше ничего. Итак, она должна снова вернуться в Гвасталлу. Я отвезу ее к матери, и пока самое строгое расследование не оправдает ее, я не выеду из Гвасталлы. Ведь кто знает (с горьким смехом), кто знает, не признает ли правосудие необходимым допросить и меня.
Маринелли. Вполне возможно! В таких случаях правосудие скорее делает слишком много, чем слишком мало. Я даже опасаюсь поэтому...
Принц. Чего? Чего вы опасаетесь?
Маринелли. Пока что нельзя допустить разговоров между матерью и дочерью.
Одоардо. Разговоров?
Маринелли. Необходимо будет разлучить мать и дочь.
Одоардо. Разлучить мать и дочь?
Маринелли. Мать, дочь и отца. Форма следствия решительно требует соблюдения этой предосторожности. Мне жаль, ваша светлость, но я вынужден убедительно настаивать на том, чтобы, по крайней мере, Эмилия была взята под особую охрану.
Одоардо. Под особую охрану? Принц, принц! Впрочем, да. Конечно, конечно. Совершенно верно, под особую охрану! Не правда ли, принц? Не правда ли? О! Как прекрасно правосудие! Превосходно! (Быстро опускает руку в карман, в котором находится кинжал.)
Принц (подходит к нему).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76