а мистер Гельмгольц — на золотые карманные.
А все дело в том, что Гельмгольц и мисс Уайли вовсе и не были учителями на пенсии. Оба они были мужчинами, оба умели мастерски менять обличье. Это были шпионы высшего класса из Марсианской Армии, глаза и уши марсианского пресс-центра, расположенного в летающей тарелке, зависшей на высоте двух тысяч миль у них над головой.
И хотя Малаки Констант об этом не знал, они подстерегали именно его.
Когда Малаки Констант перешел улицу и вошел в отель «Уилбурхэмтон», Гельмгольц и Уайли не подумали к нему приставать. Они и виду не подали, что он их интересует. Они на него даже не взглянули, пока он проходил через холл и садился в лифт.
А вот на свои часы они снова взглянули, и наблюдательный, подозрительный человек заметил бы, что мисс Уайли нажала кнопку на своих часах, пустив подрагивающую стрелку секундомера обегать круг за кругом.
Гельмгольц и мисс Уайли не собирались применять насилие к Малаки Константу. Они никогда ни к кому насилия не применяли и все же завербовали на Марс четырнадцать тысяч человек.
Обычно они одевались в гражданское платье, выдавали себя за инженеров и предлагали недалеким мужчинам и женщинам по девять долларов в час, не облагаемых налогом, включая даровое питание, бесплатное жилье и проезд — за работу для правительственных организаций в отдаленных местах сроком на три года. Между собой они посмеивались над тем, что никогда не объясняли, _какие_ правительственные организации предлагали эту работу, и ни один новобранец никогда не додумался их об этом спросить.
Девяносто девять процентов новобранцев по прибытии на Марс подвергались амнезии. Содержание их памяти стиралось под руководством специалистов-психиатров, и марсианские хирурги вживляли в их мозг радиоантенны, чтобы новобранцами можно было управлять по радио.
Затем новобранцам давали новые имена — какие в голову взбредут — и распределяли их по заводам, строительным бригадам, по учреждениям в качестве служащих или посылали в Марсианскую Армию.
Немногие новобранцы избегали общей участи, и это были те, кто без всякого хирургического вмешательства проявил горячее желание героически служить Марсу. Этих счастливчиков принимали в узкий круг власть имущих.
К этому кругу и принадлежали секретные агенты Гельмгольц и Уайли. Они полностью сохранили свою память и в управлении по радио не нуждались: они искренне и страстно любили свою работу.
— А какова на вкус вон та «Сливовица»? — спросил Гельмгольц у бармена, бросая взгляд на бутылку в нижнем ряду. Он только что допил коктейль со сливовым ликером.
— Понятия не имел, что она у нас есть, — сказал бармен. Он поставил бутылку на прилавок, наклонил горлышком от себя, чтобы удобнее было прочесть этикетку. — Сливовый коньяк, — сказал он.
— Надо попробовать, — сказал Гельмгольц.
Со дня смерти Ноэля Константа номер 223 в отеле «Уилбурхэмптон» оставался в нетронутом виде, как мемориал.
Малаки Констант вошел в номер 223. Он здесь не был ни разу после смерти отца. Он закрыл за собой дверь и взял письмо из-под подушки.
В номере ничего не меняли, кроме постельного белья. И до сих пор на стене висела единственная фотография — Малаки Констант в раннем детстве, на пляже.
Вот что было написано в письме:
Дорогой сын,
с тобой стряслась большая беда, раз ты читаешь это письмо. Я
пишу письмо, чтобы сказать тебе: успокойся, горе не беда, ты
лучше оглянись вокруг себя и подумай: может, что-нибудь
доброе или важное все же случилось оттого, что мы так
разбогатели, а потом вдруг разорились дотла? Мне бы очень
хотелось, чтобы ты постарался разузнать, есть во всем этом
какой-то смысл или одна сплошная неразбериха, как мне всегда
казалось.
Если я был никуда не годным отцом, да и вообще ни на что
не был годен, так это потому, что я стал живым мертвецом
задолго до того, как помер. Ни одна душа меня не любила и мне
ни в чем не везло — даже увлечься ничем не удалось — и мне
так осточертело торговать горшками и сковородками да пялиться
в телевизор, что я стал ни дать ни взять — мертвец и так к
этому притерпелся, что воскрешать меня было уже ни к чему.
Тут как раз я и затеял это дело, по Библии. Сам знаешь,
что из этого вышло. Похоже было на то, что кто-то или что-то
хотело, чтобы я стал владельцем всей планеты, несмотря на то,
что я был живым трупом. Я все время присматривался, не будет
ли какого сигнала, чтобы мне понять, что к чему, но никакого
сигнала не было. А я все богател и богател.
Потом твоя мать прислала мне эту твою фотографию, на
пляже, и я посмотрел тебе в глаза и подумал, что вся эта куча
денег послана мне ради тебя. Я подумал, что если так и помру,
не найдя ни в чем никакого смысла, то хоть ты-то однажды
вдруг увидишь все яснее ясного. Честно тебе скажу: даже живой
мертвец — и тот мучается, когда приходится жить, не видя ни в
чем никакого смысла.
Я поручил Рэнсому К. Фэрну передать тебе это письмо только
в том случае, если счастье тебе изменит, и вот почему: никто
ни о чем не задумывается и ничего не замечает, пока ему
везет. Ему это ни к чему.
Ты оглянись вокруг ради меня, сынок. И если ты прогорел
дотла и кто-нибудь предложит тебе что-нибудь дурацкое или
невероятное — соглашайся, мой тебе совет. Может статься, ты
что-то узнаешь, когда тебе захочется что-то узнать.
Единственное, что я в жизни узнал, это то, что одному везет,
а другому не везет, и даже тот, кто окончил экономический
факультет Гарвардского университета, не может сказать -
почему.
Искренне ваш -
— твой Па.
В дверь номера 223 постучали.
Не успел Констант подойти к двери, как она отворилась.
Гельмгольц и мисс Уайли вошли без приглашения. Они вошли в точно рассчитанный момент, так как их руководство указало им, с точностью до секунды, когда Малаки Констант дочитает письмо. Им было также точно указано, что они должны ему сказать.
— Мистер Констант, — сказал Гельмгольц, — я пришел, чтобы сообщить вам, что на Марсе есть не только жизнь, но и многочисленное, деятельное население, крупные индустриальные и военные ресурсы. Все население завербовано на Земле и доставлено на Марс в летающих тарелках. Мы уполномочены предложить вам сразу чин подполковника Марсианской Армии.
На Земле ваше положение безнадежно. Ваша жена — чудовище. Более того, наша разведка информировала нас о том, что здесь, на Земле, вы не только потеряете все до последнего пенса из-за судебных исков, но и сядете в тюрьму за преступную неосмотрительность.
Мы не только предлагаем вам жалованье и надбавки, значительно превышающие жалованье подполковника в армии землян, но и гарантируем полную свободу от земных законов, возможность увидеть новую замечательную планету, возможность смотреть на вашу родную планету из нового, прекрасного и далекого мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
А все дело в том, что Гельмгольц и мисс Уайли вовсе и не были учителями на пенсии. Оба они были мужчинами, оба умели мастерски менять обличье. Это были шпионы высшего класса из Марсианской Армии, глаза и уши марсианского пресс-центра, расположенного в летающей тарелке, зависшей на высоте двух тысяч миль у них над головой.
И хотя Малаки Констант об этом не знал, они подстерегали именно его.
Когда Малаки Констант перешел улицу и вошел в отель «Уилбурхэмтон», Гельмгольц и Уайли не подумали к нему приставать. Они и виду не подали, что он их интересует. Они на него даже не взглянули, пока он проходил через холл и садился в лифт.
А вот на свои часы они снова взглянули, и наблюдательный, подозрительный человек заметил бы, что мисс Уайли нажала кнопку на своих часах, пустив подрагивающую стрелку секундомера обегать круг за кругом.
Гельмгольц и мисс Уайли не собирались применять насилие к Малаки Константу. Они никогда ни к кому насилия не применяли и все же завербовали на Марс четырнадцать тысяч человек.
Обычно они одевались в гражданское платье, выдавали себя за инженеров и предлагали недалеким мужчинам и женщинам по девять долларов в час, не облагаемых налогом, включая даровое питание, бесплатное жилье и проезд — за работу для правительственных организаций в отдаленных местах сроком на три года. Между собой они посмеивались над тем, что никогда не объясняли, _какие_ правительственные организации предлагали эту работу, и ни один новобранец никогда не додумался их об этом спросить.
Девяносто девять процентов новобранцев по прибытии на Марс подвергались амнезии. Содержание их памяти стиралось под руководством специалистов-психиатров, и марсианские хирурги вживляли в их мозг радиоантенны, чтобы новобранцами можно было управлять по радио.
Затем новобранцам давали новые имена — какие в голову взбредут — и распределяли их по заводам, строительным бригадам, по учреждениям в качестве служащих или посылали в Марсианскую Армию.
Немногие новобранцы избегали общей участи, и это были те, кто без всякого хирургического вмешательства проявил горячее желание героически служить Марсу. Этих счастливчиков принимали в узкий круг власть имущих.
К этому кругу и принадлежали секретные агенты Гельмгольц и Уайли. Они полностью сохранили свою память и в управлении по радио не нуждались: они искренне и страстно любили свою работу.
— А какова на вкус вон та «Сливовица»? — спросил Гельмгольц у бармена, бросая взгляд на бутылку в нижнем ряду. Он только что допил коктейль со сливовым ликером.
— Понятия не имел, что она у нас есть, — сказал бармен. Он поставил бутылку на прилавок, наклонил горлышком от себя, чтобы удобнее было прочесть этикетку. — Сливовый коньяк, — сказал он.
— Надо попробовать, — сказал Гельмгольц.
Со дня смерти Ноэля Константа номер 223 в отеле «Уилбурхэмптон» оставался в нетронутом виде, как мемориал.
Малаки Констант вошел в номер 223. Он здесь не был ни разу после смерти отца. Он закрыл за собой дверь и взял письмо из-под подушки.
В номере ничего не меняли, кроме постельного белья. И до сих пор на стене висела единственная фотография — Малаки Констант в раннем детстве, на пляже.
Вот что было написано в письме:
Дорогой сын,
с тобой стряслась большая беда, раз ты читаешь это письмо. Я
пишу письмо, чтобы сказать тебе: успокойся, горе не беда, ты
лучше оглянись вокруг себя и подумай: может, что-нибудь
доброе или важное все же случилось оттого, что мы так
разбогатели, а потом вдруг разорились дотла? Мне бы очень
хотелось, чтобы ты постарался разузнать, есть во всем этом
какой-то смысл или одна сплошная неразбериха, как мне всегда
казалось.
Если я был никуда не годным отцом, да и вообще ни на что
не был годен, так это потому, что я стал живым мертвецом
задолго до того, как помер. Ни одна душа меня не любила и мне
ни в чем не везло — даже увлечься ничем не удалось — и мне
так осточертело торговать горшками и сковородками да пялиться
в телевизор, что я стал ни дать ни взять — мертвец и так к
этому притерпелся, что воскрешать меня было уже ни к чему.
Тут как раз я и затеял это дело, по Библии. Сам знаешь,
что из этого вышло. Похоже было на то, что кто-то или что-то
хотело, чтобы я стал владельцем всей планеты, несмотря на то,
что я был живым трупом. Я все время присматривался, не будет
ли какого сигнала, чтобы мне понять, что к чему, но никакого
сигнала не было. А я все богател и богател.
Потом твоя мать прислала мне эту твою фотографию, на
пляже, и я посмотрел тебе в глаза и подумал, что вся эта куча
денег послана мне ради тебя. Я подумал, что если так и помру,
не найдя ни в чем никакого смысла, то хоть ты-то однажды
вдруг увидишь все яснее ясного. Честно тебе скажу: даже живой
мертвец — и тот мучается, когда приходится жить, не видя ни в
чем никакого смысла.
Я поручил Рэнсому К. Фэрну передать тебе это письмо только
в том случае, если счастье тебе изменит, и вот почему: никто
ни о чем не задумывается и ничего не замечает, пока ему
везет. Ему это ни к чему.
Ты оглянись вокруг ради меня, сынок. И если ты прогорел
дотла и кто-нибудь предложит тебе что-нибудь дурацкое или
невероятное — соглашайся, мой тебе совет. Может статься, ты
что-то узнаешь, когда тебе захочется что-то узнать.
Единственное, что я в жизни узнал, это то, что одному везет,
а другому не везет, и даже тот, кто окончил экономический
факультет Гарвардского университета, не может сказать -
почему.
Искренне ваш -
— твой Па.
В дверь номера 223 постучали.
Не успел Констант подойти к двери, как она отворилась.
Гельмгольц и мисс Уайли вошли без приглашения. Они вошли в точно рассчитанный момент, так как их руководство указало им, с точностью до секунды, когда Малаки Констант дочитает письмо. Им было также точно указано, что они должны ему сказать.
— Мистер Констант, — сказал Гельмгольц, — я пришел, чтобы сообщить вам, что на Марсе есть не только жизнь, но и многочисленное, деятельное население, крупные индустриальные и военные ресурсы. Все население завербовано на Земле и доставлено на Марс в летающих тарелках. Мы уполномочены предложить вам сразу чин подполковника Марсианской Армии.
На Земле ваше положение безнадежно. Ваша жена — чудовище. Более того, наша разведка информировала нас о том, что здесь, на Земле, вы не только потеряете все до последнего пенса из-за судебных исков, но и сядете в тюрьму за преступную неосмотрительность.
Мы не только предлагаем вам жалованье и надбавки, значительно превышающие жалованье подполковника в армии землян, но и гарантируем полную свободу от земных законов, возможность увидеть новую замечательную планету, возможность смотреть на вашу родную планету из нового, прекрасного и далекого мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68