Тир, и так-то перекрученный ошейником, наручниками, колодками, извернулся совсем уж не по-людски. Зажмурился, прикусив губу, жутко исказив так и не сошедшую с лица ухмылку. И через мучительные полминуты выпрямил освобожденные из браслетов руки. Распухшие, страшные. Из не успевших затянуться разрывов капала темная кровь.
Жалость к кертам улетучилась в одно мгновение.
Падре молчал. Ждал. Если б Тир считал, что справится сам, - он не стал бы будить. Все, что можно сделать самостоятельно, легат предпочитает делать самостоятельно. Значит, ему понадобится помощь. Но в чем именно?
- Гуттаперчевый мальчик, - на грани слышимости рассмеялся Тир, - только одна гастроль.
Его плечевые суставы вспухли и как будто вывернулись, так что локтями он смог упереться в кости челюсти. Нажал. Хрустнуло. Падре скривился и зажмурился, но заставил себя открыть глаза, чтобы увидеть, как Тир через голову стаскивает ошейник. Его нижняя челюсть висела, кажется, на одних сухожилиях и сейчас была плотно прижата к шее. А череп… сжался и удлинился. Но такого точно быть не могло! В голове-то… там же никаких суставов нет… как же?.. Да не все ли равно?!
Едва ошейник был снят, Тир очень буднично и деловито, снизу вверх ударил локтем в пах ближайшему из двоих охранников. Тот повалился на колени…
- Убей мага! - крикнул легат.
Падре дернулся, попытавшись слиться с палубой. Сейчас начнется стрельба! Задыхаясь, он увидел, как в руках второго охранника возникло какое-то незнакомое оружие и как маг, не успевший даже приподняться в кресле, задергался под выстрелами.
- Убейте всех кертов! - весело заорал Тир.
Ответный огонь принял труп первого часового, которым Тир заслонил себя и Падре. Все с той же сумасшедшей улыбкой Тир забрал с трупа нож. Перевернул Падре на живот, разрезал веревку. Сдавил в ладони замок своих колодок, и стальная дужка переломилась пополам.
- Смотри, Падре, - прошептал легат весело, - смотри, как я убиваю!
Второй часовой свалился мгновением позже.
А на шлиссдарке началось что-то неосмысленное и страшное. Керты стреляли в кертов. Бой не затянулся бы, но к нему подключился экипаж корабля. Пилоты не понимали, что происходит - и приказа Тира не слышали - однако быстро сориентировались и почти сразу открыли стрельбу. По своим. Пехотинцы же - или где там они служили? - временно прекратили истреблять друг друга, занявшись экипажем.
Вооружение у них было необычное. В Акигардаме, как и в большинстве государств, изготовляли оружие, основанное на разных стихийных магиях. Здесь же керты стреляли друг в друга стальными шариками, подобными тем, которыми заряжали легкие арбалеты. Вылетающие из дула со сверхзвуковой скоростью шарики проделывали в телах жуткие дыры, а при взгляде на выходные отверстия Падре поморщился. И вспомнил, где видел такое. У раиминов. Раимины полагали, что на Тира не действует магия, и их бойцы были вооружены ручными шарометами. Конструкция раиминского оружия гораздо проще и грубее, но сходство было очевидно.
Уж лучше, право, пробивать людей тараном болида. Таран - он для одного удара. А эти шарики попадают в цель десятками.
- Пригибайся. - Тир аж пританцовывал от нетерпения. - Пуля дура. Не попади под выстрел…
Сам он пригибаться и не думал. Палуба шлиссдарка была освещена редкими фонарями, и вроде бы свет был ровным, но Тир все равно умудрялся теряться в нем. Он превращался в прозрачную тень, чтобы через секунду вновь обрести плотность и вещественность, ступал бесшумно, но скорее по привычке, чем из опасения привлечь к себе внимание. Он наблюдал за происходящим с бесчеловечной, по-детски искренней жадностью. Он наслаждался.
«Смотри, как я убиваю…»
Падре смотрел. Лежал, укрывшись за двумя мертвыми телами, и наблюдал за боем. Ему наплевать было, как Тир фон Рауб убивает.
Он вооружился кертским шарометом и готов был, если понадобится, стрелять, чтоб защитить себя и этого придурка легата, дирижирующего смертоубийством с вдохновением спятившего гения.
Сколько кертов на корабле? В ангар за ними явился десяток. До шлиссдарка добрались шестеро, плюс трупы, которые керты захватили с собой. Одного прикончил Тир, еще двое погибли сразу после. Значит, трое пехотинцев. Вот они - все здесь. И экипаж шлиссдарка. Их осталось двое… Но если наваждение спадет, пехота не пойдет на штурм мостика, и пилоты сумеют с ними договориться. Приведут в себя. Тогда - смерть: расстреляют сверху, оттуда вся палуба простреливается.
- Убьем всех, - услышал Падре прямо у себя над ухом тихий, радостный голос. - Сейчас!
И Тир сорвавшейся пружиной метнулся вперед, моментально исчезнув с глаз. Падре бросился следом. У кресел поднялась суматоха: легат попал под перекрестный огонь. Все это неприятно напомнило стычку в ангаре. Только там керты не стреляли…
Подбегая, Падре услышал хруст. Один из пехотинцев повалился на кресла, забился в судорогах. Второго Падре застрелил. Увидел развеселившегося легата уже на мостике, опустил шаромет и сел в ближайшее чистое кресло. Он действительно не собирался смотреть, как Тир убивает.
Бывает такая правда, на которую лучше закрыть глаза.
- Падре!
Это прозвучало почти мурлыканьем - так мог бы мурлыкать большой сытый кот.
- Падре, проснись. Поведешь корабль.
Тир спускался с мостика. За ним, как привязанный, шел бледный трясущийся керт.
- А ты чем займешься? - поинтересовался Падре вставая.
И отвел глаза, увидев, как Тир непроизвольно облизнулся.
- Я найду чем заняться.
Падре покачал головой:
- Знаешь что, Суслик, этот парень - такой же пилот, как мы.
- Он керт.
- И что?
- Керты враги.
- Мы сегодня заключили с ними мир.
- Оно и видно. - Тир посторонился, пропуская свою добычу…
…«пленника, а не добычу!»
…вниз, на палубу.
- Ты уж определись, - пожав плечами, предложил Падре, - что ты предпочитаешь: убивать или пилотировать корабль.
Ответом ему было раздраженное шипение. Одним взмахом ножа перерезав керту горло, Тир увернулся от брызнувшей крови, вытер нож об одежду убитого и буркнул:
- Это было нечестно.
- Обидели дитятко, - холодно произнес Падре. - Не играйся в свои игрушки прилюдно, тогда и мешать никто не будет.
- А не прилюдно, значит, можно? - Тир скользнул мимо него, остановился на первой ступеньке ведущего на мостик трапа.
- Нельзя. Но тебе этого не понять.
Падре плечом спихнул легата с трапа, поднялся наверх и сел в кресло второго пилота. Воспитание - воспитанием, а субординация - субординацией. Командир здесь Тир фон Рауб, ему и корабль вести.
Секунду спустя Тир хлопнулся в соседнее кресло. Не потрудившись пристегнуться, бросил пальцы на кнопки… И вдруг съежился, обхватив себя за плечи. Со всхлипом втянув сквозь зубы холодный воздух.
- Что? - без тени сочувствия поинтересовался Падре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112