Составишь список. С провидцами трудно, - признался Эрик, глубоко затянувшись, - никогда нельзя сказать наверняка, предусмотрели они твои действия, или ты делаешь что-то, нарушающее их планы… вот я и не понимаю, знает дед, что я создам тебе условия для работы, или он действительно надеялся выманить тебя в Лонгви?
- Не надеялся. - Тир ухмыльнулся. - Я обещал ему, что ноги моей не будет в Лонгви, так что у барона насчет меня какие-то совсем уж хитрые планы. Может, он просто хочет посмотреть, что получится, если вы дадите мне возможность нормально работать?
- Суслики - милые, пушистые зверьки! - с чувством произнес Эрик. - За какие грехи мне досталась скользкая, ядовитая гадина?
- Суслики - разносчики чумы. А я, кстати, злопамятный.
- Ну, по крайней мере, честный. А насчет Мечников… Тир, этот мальчик знает не все. И то, чем поделился с ним - и с тобой - Лонгвиец, наверняка ценно, наверняка необходимо, но имей в виду, что, скорее всего, это методики только самого Лонгвийца и его учеников. Остальные Мечники… очень сильно расходятся с ним во мнении о том, как нужно обучать новых Мастеров. И в своем отношении к Мастерам и к Искусству они тоже отнюдь не единодушны. Имей это в виду. Просто на всякий случай.
- Расходятся во мнении? - Эрик явно имел в виду нечто крайне неприятное, и Тир предпочел бы услышать как можно более точную формулировку.
- Проблема перехода через барьер, Суслик. Мечники нередко убивают своих учеников.
«Перейти через барьер» означало совершить невозможное. Преодолеть предел человеческих способностей, выйти за установленные природой рамки. Там, за барьером, за клеткой природных законов, не было уже никаких ограничений. Преодолев барьер, человек, ставший Мастером, мог развиваться и самосовершенствоваться до бесконечности. Хватило бы силы воли и терпения.
Мечники брали людей в ученики, учили всему, что умели сами. В процессе тренировок - подводили к барьеру. Чтобы преодолеть его, ученик должен был победить учителя в бою. Подход прост: победить Мечника в бою на мечах невозможно, значит, ученик должен сделать невозможное.
И только-то!
Эрик, пересказывая все это, обошелся без комментариев, предоставив Тиру самостоятельно делать выводы и определяться со своим отношением к подобной методике. И Тир потратил на это некоторое время.
Время, которое, может быть, стоило бы потратить на обдумывание своего незавидного положения, побеспокоиться из-за раиминов, совершивших два покушения меньше чем за полгода.
Он потерял на войне немало людей, которые считали его учителем. Их отношение, при всей своей безосновательности, волей-неволей провоцировало встречную реакцию: люди, которых он учил, были Тиру фон Раубу небезразличны. На них было потрачено время. На основании наблюдений за ними были составлены и усовершенствованы учебные планы. Благодаря их письмам, их боевому и командирскому опыту развивалась и развивается тактика воздушного боя. Убивать их своими руками? Чушь собачья! Сначала тратить годы на обучение, а потом - расписываться в собственной несостоятельности, вот уж достойное занятие. Что может быть глупее, чем, вложив в человека время и силы, вдруг отдать завершающий, самый важный этап своей работы на откуп неконтролируемых и необъяснимых обстоятельств?
«Что может быть унизительнее?»
Тир поймал себя на последней мысли с изрядным удивлением. Он не желал оперировать подобными категориями и остался недоволен собой.
Использовать людей таким образом… черт, да понятно, что нерационально. И хватит уже настороженно оглядываться, едва вспомнив это слово - то, что оно не нравится окружающим, говорит не в пользу окружающих. Не проще ли убивать сразу, еще до того, как начал учить? Во-первых, сэкономишь массу времени, а во-вторых, исключишь элемент случайности.
Что скажешь, легат, разве Эрик не поступал именно так? Спрашивал, смогут ли летать пилоты, которых ты обучал, выяснял, что вряд ли, прекращал обучение и отправлял на фронт. Разумный подход. Ты с ним спорил, потому что считал, что мог бы научить большему, однако стоит ли тратить время, если… если ученик не сможет преодолеть барьер?
А это по обстоятельствам. В мирное время Эрик никуда не спешил и позволял доучивать пилотов, и из этих пилотов вышел толк. Часть из них служит в гвардейском полку, часть - стала командирами и продолжает расти. На кого действительно не стоило тратить время, так это на Алекса. Потому что он мог - и не захотел. А девиз «Всегда можно лучше» уместен только для Лонгви.
Лонгви…
Эрик однажды сказал, что не видит среди лонгвийцев ни одного толкового пилота. И вот - пожалуйста. Де Трие. Лонгвийцам удалось то, что до сих пор не удавалось никому: они научили летать человека, который не был рожден для полета. Лонгвийцам?.. Правильнее уж сказать: Лонгвийцу. И Тиру фон Раубу.
Наверное, это должно быть неприятно - то, что с твоей помощью кто-то чужой добился того, что не смог сделать твой хозяин. Наверное. Но Тир не утруждал себя выбором правильной реакции. За двенадцать с лишним лет так и не научился видеть разницу между Вальденом и другими государствами. Небо над всеми - одно, так не все ли равно, в какой точке на планете появился новый пилот?
Интересно, Лонгвиец и это учитывает?
Лонгвиец, похоже, учитывал многое. Когда Тир, уставший от размышлений, взялся, наконец, за материалы, привезенные де Трие, он не раз и не два вспоминал слова Эрика о том, что им нашлось бы о чем поговорить с бароном де Лонгви. С Мечником Эльриком де Фоксом.
Лонгвиец делал записи для своих учеников и для учеников своих учеников. Он отнюдь не имел в виду, что все это будет читать именно Тир фон Рауб, Черный, Contra Mundi, пообещавший когда-то не возвращаться в Лонгви, напророчивший Лонгвийцу, что тот пожалеет об этом обещании.
Если верить Эрику, пророчество сбывалось.
Если вспомнить, как отреагировал тогда сам Лонгвиец, - пророчество имело все шансы сбыться в его пользу. Если этот шефанго и впрямь умеет играться с вероятностями.
Нет, об этом лучше даже не думать. Так недолго и до того, чтоб почувствовать себя куклой на ниточках. А этого ощущения, однажды пережитого, оказалось вполне достаточно, чтобы не желать повторения. Если уж тобой играют в куклы, пусть это делает кто-нибудь, не уступающий по уровню прежнему кукловоду. Тот был вроде как сам Сатана, мать его, гребаный Творец… и на меньшее Тир фон Рауб теперь не согласен.
А Лонгвиец утверждал, что Мастером может стать любой. Что любого можно научить летать - научить танцевать, - что все зависит только от целеустремленности и силы воли ученика и учителя. А еще Лонгвиец не признавал никакого барьера. И складывалось впечатление, что для него не существует таких понятий, как «талант» или хотя бы «предрасположенность».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
- Не надеялся. - Тир ухмыльнулся. - Я обещал ему, что ноги моей не будет в Лонгви, так что у барона насчет меня какие-то совсем уж хитрые планы. Может, он просто хочет посмотреть, что получится, если вы дадите мне возможность нормально работать?
- Суслики - милые, пушистые зверьки! - с чувством произнес Эрик. - За какие грехи мне досталась скользкая, ядовитая гадина?
- Суслики - разносчики чумы. А я, кстати, злопамятный.
- Ну, по крайней мере, честный. А насчет Мечников… Тир, этот мальчик знает не все. И то, чем поделился с ним - и с тобой - Лонгвиец, наверняка ценно, наверняка необходимо, но имей в виду, что, скорее всего, это методики только самого Лонгвийца и его учеников. Остальные Мечники… очень сильно расходятся с ним во мнении о том, как нужно обучать новых Мастеров. И в своем отношении к Мастерам и к Искусству они тоже отнюдь не единодушны. Имей это в виду. Просто на всякий случай.
- Расходятся во мнении? - Эрик явно имел в виду нечто крайне неприятное, и Тир предпочел бы услышать как можно более точную формулировку.
- Проблема перехода через барьер, Суслик. Мечники нередко убивают своих учеников.
«Перейти через барьер» означало совершить невозможное. Преодолеть предел человеческих способностей, выйти за установленные природой рамки. Там, за барьером, за клеткой природных законов, не было уже никаких ограничений. Преодолев барьер, человек, ставший Мастером, мог развиваться и самосовершенствоваться до бесконечности. Хватило бы силы воли и терпения.
Мечники брали людей в ученики, учили всему, что умели сами. В процессе тренировок - подводили к барьеру. Чтобы преодолеть его, ученик должен был победить учителя в бою. Подход прост: победить Мечника в бою на мечах невозможно, значит, ученик должен сделать невозможное.
И только-то!
Эрик, пересказывая все это, обошелся без комментариев, предоставив Тиру самостоятельно делать выводы и определяться со своим отношением к подобной методике. И Тир потратил на это некоторое время.
Время, которое, может быть, стоило бы потратить на обдумывание своего незавидного положения, побеспокоиться из-за раиминов, совершивших два покушения меньше чем за полгода.
Он потерял на войне немало людей, которые считали его учителем. Их отношение, при всей своей безосновательности, волей-неволей провоцировало встречную реакцию: люди, которых он учил, были Тиру фон Раубу небезразличны. На них было потрачено время. На основании наблюдений за ними были составлены и усовершенствованы учебные планы. Благодаря их письмам, их боевому и командирскому опыту развивалась и развивается тактика воздушного боя. Убивать их своими руками? Чушь собачья! Сначала тратить годы на обучение, а потом - расписываться в собственной несостоятельности, вот уж достойное занятие. Что может быть глупее, чем, вложив в человека время и силы, вдруг отдать завершающий, самый важный этап своей работы на откуп неконтролируемых и необъяснимых обстоятельств?
«Что может быть унизительнее?»
Тир поймал себя на последней мысли с изрядным удивлением. Он не желал оперировать подобными категориями и остался недоволен собой.
Использовать людей таким образом… черт, да понятно, что нерационально. И хватит уже настороженно оглядываться, едва вспомнив это слово - то, что оно не нравится окружающим, говорит не в пользу окружающих. Не проще ли убивать сразу, еще до того, как начал учить? Во-первых, сэкономишь массу времени, а во-вторых, исключишь элемент случайности.
Что скажешь, легат, разве Эрик не поступал именно так? Спрашивал, смогут ли летать пилоты, которых ты обучал, выяснял, что вряд ли, прекращал обучение и отправлял на фронт. Разумный подход. Ты с ним спорил, потому что считал, что мог бы научить большему, однако стоит ли тратить время, если… если ученик не сможет преодолеть барьер?
А это по обстоятельствам. В мирное время Эрик никуда не спешил и позволял доучивать пилотов, и из этих пилотов вышел толк. Часть из них служит в гвардейском полку, часть - стала командирами и продолжает расти. На кого действительно не стоило тратить время, так это на Алекса. Потому что он мог - и не захотел. А девиз «Всегда можно лучше» уместен только для Лонгви.
Лонгви…
Эрик однажды сказал, что не видит среди лонгвийцев ни одного толкового пилота. И вот - пожалуйста. Де Трие. Лонгвийцам удалось то, что до сих пор не удавалось никому: они научили летать человека, который не был рожден для полета. Лонгвийцам?.. Правильнее уж сказать: Лонгвийцу. И Тиру фон Раубу.
Наверное, это должно быть неприятно - то, что с твоей помощью кто-то чужой добился того, что не смог сделать твой хозяин. Наверное. Но Тир не утруждал себя выбором правильной реакции. За двенадцать с лишним лет так и не научился видеть разницу между Вальденом и другими государствами. Небо над всеми - одно, так не все ли равно, в какой точке на планете появился новый пилот?
Интересно, Лонгвиец и это учитывает?
Лонгвиец, похоже, учитывал многое. Когда Тир, уставший от размышлений, взялся, наконец, за материалы, привезенные де Трие, он не раз и не два вспоминал слова Эрика о том, что им нашлось бы о чем поговорить с бароном де Лонгви. С Мечником Эльриком де Фоксом.
Лонгвиец делал записи для своих учеников и для учеников своих учеников. Он отнюдь не имел в виду, что все это будет читать именно Тир фон Рауб, Черный, Contra Mundi, пообещавший когда-то не возвращаться в Лонгви, напророчивший Лонгвийцу, что тот пожалеет об этом обещании.
Если верить Эрику, пророчество сбывалось.
Если вспомнить, как отреагировал тогда сам Лонгвиец, - пророчество имело все шансы сбыться в его пользу. Если этот шефанго и впрямь умеет играться с вероятностями.
Нет, об этом лучше даже не думать. Так недолго и до того, чтоб почувствовать себя куклой на ниточках. А этого ощущения, однажды пережитого, оказалось вполне достаточно, чтобы не желать повторения. Если уж тобой играют в куклы, пусть это делает кто-нибудь, не уступающий по уровню прежнему кукловоду. Тот был вроде как сам Сатана, мать его, гребаный Творец… и на меньшее Тир фон Рауб теперь не согласен.
А Лонгвиец утверждал, что Мастером может стать любой. Что любого можно научить летать - научить танцевать, - что все зависит только от целеустремленности и силы воли ученика и учителя. А еще Лонгвиец не признавал никакого барьера. И складывалось впечатление, что для него не существует таких понятий, как «талант» или хотя бы «предрасположенность».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112