Уйти…
Нельзя.
А где-то там, за камнем стен, за давящей тяжестью скал, высоко-высоко… Там небо.
Гот понял наконец-то: Зверя нужно убить.
Ему сейчас противна сама мысль о том, что он с такой тварью одним воздухом дышит. А уж если вспомнить, что они были в небе…
Гот долго колебался. Странный человек. Для него умение летать значит слишком много. Так же, как для тебя. Да, он долго колебался и все-таки выбрал правильно. И ты, Зверь, должен был знать, что он сделает правильный выбор. Так чего же ты испугался? Того, к чему всю жизнь готов? Думал, что готов. Нормальная человеческая реакция на тебя тебя же и напугала? Приехали! Дальше некуда.
Гот.
Единственный человек, с которым ты ничего не можешь сделать. А вот он с тобой уже сделал, поскольку имеет на это полное право. Моральное. Есть такая штука у людей – мораль называется.
Впрочем, дело не в причинах, результат важен.
Дело не в причинах.
Ты пытался разобраться в причинах, когда с результатом все более-менее ясно, а путь к нему в тумане… И для других-то этот туман прозрачен, а ты, как слепой, очевидного разглядеть не можешь. Попытка не удалась. Спрашивать оказалось бесполезно, потому что объяснения сами по себе нуждались в объяснениях. Есть что-то, доступное только людям. И это «что-то» долго определяло поведение Гота.
Гот – романтик. Они разные бывают, эти романтики. Есть прозрачные, чистые, предсказуемые. А есть темные. Запутанные, как лабиринт. Там минотавр, в центре, – только сунься.
Опять лабиринт.
А Гот в небе. Его не увидишь, не узнаешь, не поймешь. Не врастешь в чужой образ, чтобы оглядеться по-хозяйски и сказать себе: вот ниточки, потянешь за эту, получишь один результат, потянешь за другую – другой. И причины не важны… Не добраться до Гота. Не получится. Да и нельзя.
Ему противно сейчас и тошно. И жаль его, если честно, потому что он-то уж никак этой мерзости не заслужил. А ты все это только умом понять способен. Знаешь точно, что есть хорошие, есть плохие, а есть очень плохие. И первые должны последних уничтожать. А как себя чувствует умеющий летать человек, узнав, что другой, который тоже летает, не человек вовсе?
И что значит «чувствовать»? Чувствовать можно боль. Есть еще страх. Вот сейчас страшно. Да, бывает еще удовольствие. Это когда убиваешь.
А небо? Небо. Небо… Что там? Как там? Этому есть название?
С Готом ничего нельзя сделать. Все верно. Но Гот-то об этом не знает. Он все уже решил, он спокоен и собран, он, в отличие от тебя, вполне здоров, и сейчас он сильнее… Он мог бы убить сам. Быстро. Но Гот не убийца. Пилот, а не палач. Человек, а не зверь. И он не верит тебе, не верит и не станет рисковать.
Дело не в причинах. Важен результат. Проклятие, но до чего же хочется понять… Ладно, отсутствие морали – это не ущербность, а достоинство. Тем более что окуплено оно сторицей. И так же, как ты не можешь понять людей, людям не дано понять тебя. Раньше ты пользовался этим. Теперь из-за этого ты умрешь. Все честно, Зверь. Все разумно. И в лабиринт ты загнал себя сам. Понять хотел? Может быть, действительно хотел снова стать человеком? Дурак.
Впрочем, ругать себя уже поздно. Разве ты мало прожил? Одиннадцать лет полноценной, насыщенной жизни. Кто из людей, даже доживших до старости, может этим похвастаться? И впереди еще день или два А может быть, даже три. Целых три дня жизни! Расслабься, Зверь. Постарайся получить удовольствие.
Вечер. Солнца уже не видно, но по небу над горами, словно акварелью по влажной бумаге, растекаются все оттенки красного с переходами в сиреневые и ярко-желтые тона.
Лагерь как вымер. Люди спят. А домов почти не осталось. Цеха разобраны и перевезены. Рейхстага нет. Лаборатория превратилась в аккуратный набор строительных блоков и лежит себе, ожидая погрузки. Ула еще днем перебралась на новое место, теперь даже поговорить не с кем. Пустует немецкая скамейка.
Перед самым отбоем Готу почудилось, что он слышит Зверя. Отчаянная мольба: «Не убивай так!»
Странно, ведь за делами майор почти забыл…
Ладно, не забыл. Просто старался не думать. Интересно, это подсознание выкидывает дурацкие шутки или Зверь действительно сумел дотянуться? Нет, вряд ли. На него не похоже. Он бы, выпади такая возможность, не просил быстрой смерти. Зверь приказал бы освободить его. А Гот, скорее всего, не смог бы ослушаться.
Убить быстро?
Может быть, лучше взорвать его прямо сейчас? Вместе со всем жилым корпусом? Ну да, а потом объясняться с, мягко говоря, удивленными бойцами. Здесь семь человек, шесть, за вычетом сидящего на губе Пижона. И каждый из этих шестерых очень долго находился под влиянием Зверя. Вряд ли кто-то из них склонен будет прислушиваться к разумным доводам. И авторитет командира Готу не поможет. Ведь речь-то пойдет о Звере, который для всех здесь даже не командир – хозяин. Любимый и обожаемый.
Да к тому же, кто знает, может, взрыв его и не убьет. Если вспомнить, с чего начался скандал с «русским ковеном», когда глава этой сатанистской шайки остался жив после того, как взорвались навешанные на него тротиловые шашки.
Человек, который «создал» Зверя. Его не было в списке имен, перечисляемых призраком, но Зверь сказал, что убил своего создателя.
А после старта болида плато превратится в ад. Здесь камень сплавится, что уж говорить о хрупкой человеческой плоти? Или не человеческой. В любом случае от Зверя не останется даже пепла.
Пижон прав насчет «русского ковена». У него профессиональная память на имена и лица. У Гота такой памяти не было, но кое-кого запомнил и он. А лицо у Зверя действительно менялось. Непонятно, как это получалось, но он становился похож, очень похож на каждого из людей, чьи имена произносила та девушка.
Ждать смерти страшнее, чем умирать. Зверь наверняка знал об этом, а теперь на собственной шкуре прочувствует. Уже прочувствовал. Он ведь сам любил убивать медленно, так что вполне справедливо…
«Пожалуйста! Сделай это быстро…»
К черту справедливость. Не в ней дело. Просто нельзя рисковать. И жалеть нельзя, но как жаль его! А Пижон, мразь, даже не понимает, что именно он сделал. Что он сделал со Зверем. И с Готом. Пижона стоило бы убить. Но именно его убивать не за что.
Сейчас он сидит на губе и боится. Всего боится. На каждый шорох дергается. Есть такая пытка, вполне безболезненная, она прямой и даже не очень длинной дорогой ведет к безумию. Человеку не дают спать. Просто не дают спать. Пижон сидит сейчас перед дюжиной погашенных лампочек и смотрит на них, почти не мигая. Держит палец на кнопке дистанционного взрывателя. Он знает, что отсек Зверя заминирован. Он думает, что, когда Зверь попытается выбраться, лампочки загорятся. И тогда нужно будет нажать на кнопку. А еще он думает, что Зверь чует его. Что Зверь узнает о том, что Пижон заснул или хотя бы отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128