Не часто подворачивается такая возможность. Он был уверен, что сможет использовать ценную информацию беглецов с Ганимеда. Уже давно в кулуарах циркулировали слухи о странных методах управления «Спэйс Энерджи». Эффективность добычи компании росла гораздо медленнее, чем у конкурентов. Но объемы были неплохими. «Спэйс Энерджи» была не последним игроком на рынке. Но, в основном, за счет вовремя прибранных к рукам богатых залежей. Конечно, убрать компанию с рынка вовсе не удастся. Акционеры поднимут вой и все такое. Но тайм-аут на пару месяцев расследования даст возможность здорово подвинуть «Спэйс Энерджи» на рынке. «Главное, чтоб мои ребята не прохлопали», – подумал Маковецкий. «Моими ребятами» он называл Восточную группировку добывающих компаний. Маковецкий не был таким уж подлецом, как представляли себе политиков обыватели. У него тоже имелись моральные принципы. То, что делала «Спэйс Энерджи» в своих колониях, на его взгляд, было недопустимо. И он в первую очередь радовался, что экономические причины в данном случае совпадали с общечеловеческой этикой. Руководители компании были в глазах Маковецкого этакими монстрами, и он приложит все усилия, чтобы так же они выглядели в глазах общественности. «Этот их „Морфеус“ – это черт знает что! Настолько подавлять человеческую личность! Абсолютное пренебрежение принципами морали и этики. Нарушение всех норм! Уголовное преступление!» – накручивал себя советник.
Дэн припарковал электромобиль рядом с главным входом. Скотч открыл дверцу, буркнул: «Постараюсь не напиться», – и ушел занимать столик. Шипел кондиционер, тихо играла этническая музыка.
– Джентльмены, – вдруг сказал Гинз. – На всякий случай… Я хочу сказать… Я чертовски рад, что жизнь свела меня с такими людьми. Там, на Ганимеде. Меня, кроме производства, ничего не интересовало. И слава богу, что глаза у меня наконец открылись и я увидел, кроме наполненных мобиллиумом бункеров, живых людей. – Гинз открыл дверцу. – Пойду помогу Скотчу держать столик.
– Слушай, Дэн, – сказал Фрэнк, когда Гинз ушел, – а как он на тебя-то вышел?
– Я не знаю. Он на второй день меня вызвал. Как уж он вычислил, что я тоже замешан? Непонятно. Мне нужна ваша помощь, говорит.
– Да… Интересный мужик наш Гинз.
– Кремень!
Помолчали, покурили.
– Ладно, Фрэнк. Пересаживайся. Я тоже пойду.
– Вы поосторожней там.
– Да уж…
Фрэнк поймал себя на том, что волнуется гораздо меньше. Кажется, он стал привыкать к этим шпионским играм. Он точно знал, что делать в случае чего. Спокойно курил и изредка поглядывал на часы.
Скотч и Гинз сидели за столиком в самом дальнем углу бара. Они неторопливо потягивали крепкий кофе, оглядывали посетителей. В ухо каждого был воткнут миниатюрный наушник. Дэн, прогуливаясь по залу с портативным компьютером в руках, комментировал обстановку:
– Пока все чисто. Обычный народ.
Ровно в двенадцать в зале появился Маковецкий с двумя телохранителями. Один из них двигался впереди, как ледокол, раздвигая толпу перед боссом. Второй шел сзади, цепко оглядывая окружение. Гинз приподнялся со стула и пожал протянутую Маковецким руку.
– Рад познакомиться, мистер Гинз.
– Я тоже.
Они сели, заказали подскочившему официанту кофе. Скотч покинул столик и отирался в зале, внимательно оглядывая толпу. Двое телохранителей изучили посетителей и, видимо, посчитав их неопасными, встали у входа. Дэн с портативным компьютером уселся в кресло неподалеку от бара, отгороженного от остального зала зеркальной стеной.
– А где мистер Бэрри? – спросил Маковецкий.
– Неподалеку, – уклончиво ответил Гинз.
– Знаете, мистер Гинз. У вас и у мистера Бэрри безупречные характеристики. Когда я узнал, что информация исходит от вас, я сразу заинтересовался. Вы не из тех людей, кто будет попусту раздувать щеки. Так что я готов к сотрудничеству и жду от вас максимальной помощи в этом деле.
– В суде мы выступать не будем.
– Черт с ним, с судом! Я имею в виду, если понадобится дополнительная информация.
– Это всегда пожалуйста.
– Ну! Диск у вас с собой?
– Диск с «Морфеусом» в плеере. – Это была кодовая фраза. Дэн, услышавший слова Гинза в наушнике, положил палец на кнопку дистанционного стирания.
Подвинув плеер по столу к Маковецкому, инженер взялся за кофе. Через пару минут Маковецкий тяжело вздохнул и отодвинул плеер.
– Тяжкое зрелище.
– Да. Вам подходит?
– Еще бы… Честно говоря, мистер Гинз, я действую не только исходя из меркантильных интересов. Это… Эта мерзость должна прекратиться! Если сейчас такое сойдет с рук руководству компании, потом они придумают что-нибудь похлеще. И другие, глядя на них, тоже не будут стесняться.
– Если Буше и Хадсон начнут выкручиваться, обратитесь к нам. Мы предоставим вам еще много интересных фактов. Пытки, избиения, незаконное лишение свободы. Даже убийство! Целый букет.
Советник кивнул, достал видеотелефон.
– Войковски. Переводите, – кратко проговорил он.
Через пару секунд в наушнике Гинза прозвучало «Деньги у нас». Дэн поднялся с кресла, сложил компьютер и заторопился к выходу из зала. Плеер лежал посредине стола. Гинз открыл крышку и вынул диск.
– Он ваш.
Маковецкий достал прозрачную голографическую визитку.
– Это мой личный номер. Звоните в любое время. При первой же опасности.
Советник встал. Пожал руку Гинзу и, сунув диск в карман, направился к дверям бара. Телохранители заняли свои места, и троица, раздвигая толпу, двинулась к служебному выходу на взлетное поле. Гинз расслабленно вздохнул. Он попытался подняться, но ноги не слушались его. «Надо же, как я перенервничал», – подумал он. Друзья Гинза даже не догадывались, какой ценой дается ему вечная невозмутимость. Он был просто сильным человеком. Но ответственность, лежащая на нем почти всю его жизнь, давила от этого ничуть не меньше. Он, сколько себя помнил, всегда за кого-то отвечал. За младшую сестру, за школьный класс, полный оболтусов. Потом за бригады отчаянных смельчаков, врубающихся в лед враждебной планеты. Сестру он не уберег. Потом потерял две бригады. И как-то вроде бы свыкся, что люди, за которых он ответственен, иногда гибнут. Но это было так тяжело! Гинз сам не до конца понимал, как оказался втянутым в эту сумасшедшую историю. Конструируя пневматические ружья там, на Ганимеде, составляя план побега, он относился к этому, как к очередной сложной задаче. Потом умер Чен. Погиб Саффони. И Гинз вдруг понял, что, кроме чистой логики, есть еще нормальные человеческие эмоции. Эти люди нравились ему. У него было мало друзей. Его жизнь всегда протекала немного в другой плоскости, по сравнению с остальными. Гинз всегда был чуть выше и немного в стороне. Даже его отношения с прекрасной Жаклин… Она нравилась ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71