– Но новости – скверные, очень скверные! К вам едет Уилфред Стин!
– Уилфред Стин? – воскликнула она. – Но я думала, он умер!
– Да нет, – сказал Саймон, – он настолько жив, что нанес мне визит сегодня утром.
– Не вижу в этом ничего страшного. Ох, что ты за ужасное существо, Саймон! Перепугал меня до смерти!
– Увидишь, когда он появится, – заверил ее Саймон. – Это просто потрясающий парень!
– Ох, милый, как это неудачно, – сказала Генриетта, заметно огорченная.
– Ты права. Я расскажу тебе, что между нами произошло, но не сейчас! Не хочу, чтобы кто-нибудь из прислуги подслушал.
– Да, действительно. Пойдем в дом. Можешь подождать меня в «греческом» салоне. Я задержусь на пару минут, не больше – мне нужно зайти к маме. Я все утро просидела с бедной миссис Митчем, а ты ведь знаешь маму! Стоит мне удалиться от дома больше чем на пять миль, она воображает всяческие несчастья, подстерегающие меня на пути. Если меня не похитят разбойники, то по крайней мере коляска разобьется – и я вместе с ней… Полный вздор, но спорить с ней бессмысленно. Скорее всего, сейчас она уже в полном отчаянии, поскольку меня не было целых пять часов!
Она торопливо взбежала по лестнице, придерживая одной рукой юбку изящного муслинового платья. На террасе ее встретил необыкновенно мрачный Гримшоу:
– Благодарение Господу, вы вернулись, мисс Хетта!
– Ну разумеется, я вернулась! – немного раздраженно сказала она. – Я была не на Северном полюсе! Как вам должно быть известно, я проехала не больше двадцати миль в нашем ландо, с надежным кучером, в сопровождении двух лакеев, готовых отразить нападение любых злоумышленников, так что для дурных предчувствий не было ни малейших оснований!
– Прошу прощения, мисс, состояние ее светлости заставило нас всех дожидаться вашего возвращения с большим нетерпением! Она перенесла ужасный удар и находится в страшном расстройстве!
– Господи, она заболела? Произошел несчастный случай?
– Я бы так не сказал, – с глубоким вздохом произнес Гримшоу и бросил на Хетту укоризненный взгляд. – Но миледи стало дурно, когда до нее донеслись ужасные новости…
– Какие новости? – встревоженно перебила Генриетта.
– Сожалею, что приходится говорить это, мисс, – произнес Гримшоу с затаенным злорадным удовлетворением, – имеются веские причины подозревать, что сэр Чарлз сбежал с мисс Стин.
– О Господи! – за плечом у Генриетты простонал Саймон. – Вот теперь мы в капкане!
– Чушь, – отрезала она. – Как вы смеете нести такой вздор, Гримшоу? У кого хватило бессовестной наглости преподнести такую историю ее светлости? Вы или Кардл, отвечайте? Я готова поверить, что оба, – потому что оба вы с той минуты, как мисс Стин вошла в этот дом, пытались очернить ее в глазах моей матери! Я больше не желаю слышать от вас ни слова – но обещаю, что вам придется выслушать очень много слов от сэра Чарльза, когда я расскажу ему о ваших злобных измышлениях! Я сейчас направляюсь к моей матери, но мне сегодня должен нанести визит мистер Стин. Когда он прибудет, вы пригласите его в библиотеку и сообщите мне об этом.
Перед этим натиском, таким же устрашающим, как и неожиданным, Гримшоу дрогнул.
– Да, мисс Хетта! – торопливо пробормотал он. – Ее светлость прилегла на диван в гостиной, мисс! Несколько капель лауданума немного подкрепили миледи. Это не я рассказал ей о побеге сэра Чарльза и мисс Стин, уж будьте уверены, я бы не сказал ни слова до вашего возвращения…
– Идите и выполняйте мои приказания! – величественно бросила Генриетта.
– Да, мисс! – почти заискивающе произнес Гримшоу. – Я провожу мистера Стина в библиотеку, как вы приказали, мисс!
– Или барона Монте Тоскано! – вставил Саймон. Генриетта, направившаяся в гостиную, остановилась и быстро сказала:
– Нет, нет, Саймон! Я не могу принимать незнакомцев в такое время!
– Это тот же человек! – вполголоса объяснил он. – Я все расскажу тебе позже! Умоляю, Хетта, не встречайся с ним, пока не выслушаешь меня!
Генриетта озадаченно взглянула на него, но пообещала зайти в «греческий» салон, как только сможет.
Открывшаяся ее глазам сцена красноречиво свидетельствовала о том, как подействовала на леди Силвердейл гнусная выдумка. Миледи, постанывая, раскинулась на диване; мисс Кардл размахивала у нее перед носом флакончиком с ароматическими солями, одновременно растирая ей виски платком, смоченным в уксусе; на столике около дивана выстроилась шеренга аптекарских склянок, от лауданума и настойки валерианового корня до сердечных капель Годфри.
– Благодарение Господу, вы наконец вернулись, мисс Генриетта! – трагически воскликнула мисс Кардл. – Посмотрите, что сотворило это коварное существо с ее светлостью!
– Ох, Хетта! – простонала леди Силвердейл, открывая глаза и протягивая к ней руку.
– Да, мама, я здесь, – успокаивающим тоном сказала Генриетта. Она взяла дрожащую руку матери и, похлопывая по ней, холодно бросила: – Вы можете идти, Кардл.
– Ничто на свете, – драматически воскликнула Кардл, – не заставит меня покинуть мою обожаемую госпожу!
– Ваша госпожа больше не нуждается в ваших услугах, за ней есть кому присмотреть, – отрезала Генриетта. – Эта демонстрация преданности была бы убедительней, если б не по вашей вине возник такой переполох! Я поговорю с вами позже; а сейчас, будьте любезны, ступайте и оставьте нас.
– Неужели я дожила до того, что со мной так разговаривают! – заламывая руки, простонала Кардл и возвела глаза к потолку. – И это после стольких лет моей преданной службы миледи!
–Да, да, но сейчас уходите! – неожиданно произнесла ее светлость, отталкивая руку, сжимавшую пропитанный ароматическим уксусом платок. – И уберите эту пахучую дрянь! Вы же знаете, что я ее терпеть не могу! Ох, Хетта, спасибо, моя дорогая, – добавила миледи, обращаясь к дочери, протягивавшей ей свежий платок, надушенный лавандовой водой. Прижав его к лицу, миледи произнесла: – Как чудесно освежает! Видите, Кардл, мисс Хетта гораздо лучше вас умеет позаботиться обо мне, так что вы можете спокойно оставить меня. И заберите уксус, и лауданум, и все эти склянки, кроме капель с асафетидой, потому что я опасаюсь нового приступа! И дайте мне мою ароматическую соль, будьте любезны! И можете оставить коричную воду, но только не капли Годфри, они мне совершенно не подходят. И умоляю вас, Кардл, прекратите всхлипывать – мои нервы расшатаны, я в ужасном состоянии, и мне неприятно, когда рядом со мной рыдают!
К концу этой речи, неожиданно энергичной для особы, только что, казалось бы, находившейся за гранью человеческого страдания, Кардл поняла, что ей придется убраться. Она отступила с предельной неохотой, облегчая свои поруганные чувства укоризненными вздохами. Собрав все отвергнутые бутылочки, она понуро поплелась к двери, позволив себе задержаться лишь на секунду, чтобы с сожалением взглянуть на госпожу и с откровенной неприязнью на Генриетту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Уилфред Стин? – воскликнула она. – Но я думала, он умер!
– Да нет, – сказал Саймон, – он настолько жив, что нанес мне визит сегодня утром.
– Не вижу в этом ничего страшного. Ох, что ты за ужасное существо, Саймон! Перепугал меня до смерти!
– Увидишь, когда он появится, – заверил ее Саймон. – Это просто потрясающий парень!
– Ох, милый, как это неудачно, – сказала Генриетта, заметно огорченная.
– Ты права. Я расскажу тебе, что между нами произошло, но не сейчас! Не хочу, чтобы кто-нибудь из прислуги подслушал.
– Да, действительно. Пойдем в дом. Можешь подождать меня в «греческом» салоне. Я задержусь на пару минут, не больше – мне нужно зайти к маме. Я все утро просидела с бедной миссис Митчем, а ты ведь знаешь маму! Стоит мне удалиться от дома больше чем на пять миль, она воображает всяческие несчастья, подстерегающие меня на пути. Если меня не похитят разбойники, то по крайней мере коляска разобьется – и я вместе с ней… Полный вздор, но спорить с ней бессмысленно. Скорее всего, сейчас она уже в полном отчаянии, поскольку меня не было целых пять часов!
Она торопливо взбежала по лестнице, придерживая одной рукой юбку изящного муслинового платья. На террасе ее встретил необыкновенно мрачный Гримшоу:
– Благодарение Господу, вы вернулись, мисс Хетта!
– Ну разумеется, я вернулась! – немного раздраженно сказала она. – Я была не на Северном полюсе! Как вам должно быть известно, я проехала не больше двадцати миль в нашем ландо, с надежным кучером, в сопровождении двух лакеев, готовых отразить нападение любых злоумышленников, так что для дурных предчувствий не было ни малейших оснований!
– Прошу прощения, мисс, состояние ее светлости заставило нас всех дожидаться вашего возвращения с большим нетерпением! Она перенесла ужасный удар и находится в страшном расстройстве!
– Господи, она заболела? Произошел несчастный случай?
– Я бы так не сказал, – с глубоким вздохом произнес Гримшоу и бросил на Хетту укоризненный взгляд. – Но миледи стало дурно, когда до нее донеслись ужасные новости…
– Какие новости? – встревоженно перебила Генриетта.
– Сожалею, что приходится говорить это, мисс, – произнес Гримшоу с затаенным злорадным удовлетворением, – имеются веские причины подозревать, что сэр Чарлз сбежал с мисс Стин.
– О Господи! – за плечом у Генриетты простонал Саймон. – Вот теперь мы в капкане!
– Чушь, – отрезала она. – Как вы смеете нести такой вздор, Гримшоу? У кого хватило бессовестной наглости преподнести такую историю ее светлости? Вы или Кардл, отвечайте? Я готова поверить, что оба, – потому что оба вы с той минуты, как мисс Стин вошла в этот дом, пытались очернить ее в глазах моей матери! Я больше не желаю слышать от вас ни слова – но обещаю, что вам придется выслушать очень много слов от сэра Чарльза, когда я расскажу ему о ваших злобных измышлениях! Я сейчас направляюсь к моей матери, но мне сегодня должен нанести визит мистер Стин. Когда он прибудет, вы пригласите его в библиотеку и сообщите мне об этом.
Перед этим натиском, таким же устрашающим, как и неожиданным, Гримшоу дрогнул.
– Да, мисс Хетта! – торопливо пробормотал он. – Ее светлость прилегла на диван в гостиной, мисс! Несколько капель лауданума немного подкрепили миледи. Это не я рассказал ей о побеге сэра Чарльза и мисс Стин, уж будьте уверены, я бы не сказал ни слова до вашего возвращения…
– Идите и выполняйте мои приказания! – величественно бросила Генриетта.
– Да, мисс! – почти заискивающе произнес Гримшоу. – Я провожу мистера Стина в библиотеку, как вы приказали, мисс!
– Или барона Монте Тоскано! – вставил Саймон. Генриетта, направившаяся в гостиную, остановилась и быстро сказала:
– Нет, нет, Саймон! Я не могу принимать незнакомцев в такое время!
– Это тот же человек! – вполголоса объяснил он. – Я все расскажу тебе позже! Умоляю, Хетта, не встречайся с ним, пока не выслушаешь меня!
Генриетта озадаченно взглянула на него, но пообещала зайти в «греческий» салон, как только сможет.
Открывшаяся ее глазам сцена красноречиво свидетельствовала о том, как подействовала на леди Силвердейл гнусная выдумка. Миледи, постанывая, раскинулась на диване; мисс Кардл размахивала у нее перед носом флакончиком с ароматическими солями, одновременно растирая ей виски платком, смоченным в уксусе; на столике около дивана выстроилась шеренга аптекарских склянок, от лауданума и настойки валерианового корня до сердечных капель Годфри.
– Благодарение Господу, вы наконец вернулись, мисс Генриетта! – трагически воскликнула мисс Кардл. – Посмотрите, что сотворило это коварное существо с ее светлостью!
– Ох, Хетта! – простонала леди Силвердейл, открывая глаза и протягивая к ней руку.
– Да, мама, я здесь, – успокаивающим тоном сказала Генриетта. Она взяла дрожащую руку матери и, похлопывая по ней, холодно бросила: – Вы можете идти, Кардл.
– Ничто на свете, – драматически воскликнула Кардл, – не заставит меня покинуть мою обожаемую госпожу!
– Ваша госпожа больше не нуждается в ваших услугах, за ней есть кому присмотреть, – отрезала Генриетта. – Эта демонстрация преданности была бы убедительней, если б не по вашей вине возник такой переполох! Я поговорю с вами позже; а сейчас, будьте любезны, ступайте и оставьте нас.
– Неужели я дожила до того, что со мной так разговаривают! – заламывая руки, простонала Кардл и возвела глаза к потолку. – И это после стольких лет моей преданной службы миледи!
–Да, да, но сейчас уходите! – неожиданно произнесла ее светлость, отталкивая руку, сжимавшую пропитанный ароматическим уксусом платок. – И уберите эту пахучую дрянь! Вы же знаете, что я ее терпеть не могу! Ох, Хетта, спасибо, моя дорогая, – добавила миледи, обращаясь к дочери, протягивавшей ей свежий платок, надушенный лавандовой водой. Прижав его к лицу, миледи произнесла: – Как чудесно освежает! Видите, Кардл, мисс Хетта гораздо лучше вас умеет позаботиться обо мне, так что вы можете спокойно оставить меня. И заберите уксус, и лауданум, и все эти склянки, кроме капель с асафетидой, потому что я опасаюсь нового приступа! И дайте мне мою ароматическую соль, будьте любезны! И можете оставить коричную воду, но только не капли Годфри, они мне совершенно не подходят. И умоляю вас, Кардл, прекратите всхлипывать – мои нервы расшатаны, я в ужасном состоянии, и мне неприятно, когда рядом со мной рыдают!
К концу этой речи, неожиданно энергичной для особы, только что, казалось бы, находившейся за гранью человеческого страдания, Кардл поняла, что ей придется убраться. Она отступила с предельной неохотой, облегчая свои поруганные чувства укоризненными вздохами. Собрав все отвергнутые бутылочки, она понуро поплелась к двери, позволив себе задержаться лишь на секунду, чтобы с сожалением взглянуть на госпожу и с откровенной неприязнью на Генриетту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65