Крепко вцепилась в руку сэра Морриса, пустила слезу; затем немного посмеялась. Что до сэра Морриса, то он, конечно, побранил слегка себя, старого, сентиментального дурака… С отъездом Филиппа наступила пустота, которой суждено исчезнуть только с возвращением сына.
Том был поглощен завтраком, когда ему доложили о приезде племянника. Был уже полдень, но у Тома выдалась на редкость напряженная ночь. Филипп вошел в комнату, сопровождаемый печальным взглядом Моггата. Путешествие выдалось утомительным, и его кости ныли после долгих часов, проведенных в седле. Его появление было совершенно неожиданным, но дядя не выказал ни малейшего удивления.
– Рад тебя видеть, Филипп, мой мальчик, – поприветствовал Том. – Какие дела на этот раз? Филипп тяжело опустился на стул.
– Все расскажу, дайте только наполнить желудок, – ухмыльнулся Филипп, – этот филей определенно радует мне глаз.
– Конечно, цвет у него… – сказал Том после тщательного изучения привлекшего внимание блюда, – но, ничего, даже очень вкусно.
– К черту цвет! – сказал Филипп и набросился на филей. Потом он внезапно нахмурился. – Гм! Да, Том, пожалуй, вы были правы, цвет у него какими-то пятнами – здесь красный, а тут коричневый.
Том удивленно посмотрел на него.
– А ты какой цвет предпочитаешь, Филипп?
– Теперь уже неважно, пронеси меня Господи, – ответил тот, продолжая жевать мясо с явным отвращением.
– Понимаю тебя, – посочувствовал ему Том. – Как там отец?
– Неплохо, шлет вам большой привет.
Том уткнулся в кучу писем, что лежала тут же, рядом с его тарелкой. Когда он просмотрел их, Филипп закончил трапезу. Том отодвинул свой стул от стола.
– Итак, Филипп, что принесло тебя сюда? Моггат, каналья, пошел вон!
Филипп дождался, пока негнущаяся спина Моггата исчезла за дверью.
– Я… буду учиться… чтобы стать джентльменом, – ответил он.
Том уставился на него, затем разразился бурным хохотом.
– Боже милостивый, Филипп, что, время пришло?
– Не понимаю ваших намеков, – сердито буркнул Филипп.
– Как! Разве дело не в какой-нибудь женской юбке?
– Том, прошу, не надо так… прямо! Том просто помирал со смеху.
– Все, молчу! Молчу! Хм! Хм! А как же ты собираешься обстряпать это дельце?
– Вот это я как раз и хотел бы знать.
– А я должен тебя учить? Филипп замялся.
– Может, это такая вещь, что ей лучше обучаться самостоятельно? – спросил он на удивление робким голосом.
– И чему же именно ты намереваешься научиться в первую очередь?
– Как стать джентльменом. Разве я не говорил?
– Чушь собачья, а кто же ты сейчас? Губы Филиппа слегка дрогнули.
– Том, мне объяснили лучше некуда, – я бестактный и неотесанный деревенщина.
Дядя понимающе посмотрел на него.
– Одна маленькая мегера, – мудро заключил он.
– Простите, я вас не понял? – холодно спросил Филипп.
– Не обращай внимания, – быстро ответил Том. – Значит, Моррис опять за тебя взялся? Теперь, приятель, кончай ершиться и давай рассуждать разумно, ради всего святого! Что именно ты хочешь?
– Я хочу, или они хотят… он хочет… чтобы я научился элегантно одеваться, вести себя в обществе, изысканно изъясняться, как ухаживать за женщинами, как кланяться, как…
– Хватит, хватит! – прервал его Том. – Картина ясная! Это не такая простая задача, мой мальчик. Пройдут годы, пока ты все это освоишь.
– Зачем быть таким пессимистом, сэр, – сказал Филипп, – я намерен обучиться всем этим премудростям за один год.
– Ну что же, мне нравится твой настрой, – подытожил разговор Том. – Выпей-ка, приятель, лучше еще эля да расскажи мне всю историю подробно.
Филипп счел разумным последовать совету дяди. Очень скоро он осознал, что у него на сердце полегчало и что у него удивительно симпатичный и всепонимающий дядя. Том старался воздерживаться от приступов смеха, которые то и дело душили его, и совладать с которыми было не так-то просто. Когда Филипп подошел к концу своего печального повествования и посмотрел на сидящего напротив дядю несчастными и помутневшими глазами. Том постучал по зубам своим полированным ногтем и казался преисполненным мудрости.
– Мое мнение таково, Филипп: ты самый лучший из всех нас, Жеттанов, но это не умеют ценить ни там, ни здесь, в Лондоне. Теперь я начинаю понимать: они там в деревне все просто дураки, потому что не смогли отдать должное кристально чистым качествам твоей души.
– О, они совсем не возражают против моих качеств! – им не нравится, что у меня мало порока.
– Не прерывай развитие моей мысли, приятель. Они думают, что ты… что там за слово ты называл?… деревенщина? Очень мило! Очень мило! Они сомневаются в твоих способностях блистать в свете? Нам предстоит разочаровать их. Мы их удивим! – Я сомневаюсь, – сказал Филипп кисло.
Мысли Тома уже витали в далеком будущем, а глаза одобрительно осматривали племянника.
– У тебя отличная фигура, хорошие ноги.
– А руки? – Филипп со смехом вытянул их.
– Ага! Сейчас мы их разглядим получше. Да, кстати, у тебя, как и у всех Жеттанов, приятное лицо, даже симпатичное.
– Не может быть! – Филипп встрепенулся. – Я про это раньше никогда не слышал!
– Теперь ты об этом знаешь. Ты копия своего отца в молодые годы. Черт возьми, какие это были годы! Это было до того, как я растолстел, – грустно добавил он. – Итак, я отвлекся! Моррис и девчонка… как там ее зовут?
– Не понимаю, почему вы ее так назы…
– Не будь дураком, приятель! Итак, эта милая крошка, как ее? Шарлотта… нет, к черту, это слишком варварское для нее имя!
– Клеона, – почтительно подсказал Филипп.
– А, забыл, точно – Клеона. Итак, Моррис и Клеона думают, что ты наберешься немного лоска и шарма. Так вот! Все, что тебе нужно, – это сверкать! Сверкать и быть ослепительным!
– Сомневаюсь, что у меня получится, – произнес Филипп. – Да я и не собирался на самом деле…
– Тогда я умываю руки. – Том откинулся на спинку стула с таким видом, будто все уже решено.
– Нет, Том! Вы должны мне помочь! Том уставился на него строгим взглядом.
– Тогда ты должен во всем меня слушаться.
– Да, но…
– Никаких но, полностью, – сказал Том тоном, не допускающим возражения.
– Ладно, я согласен! – подавленно отозвался племянник. Круглое, добродушное лицо дяди тут же потеряло несвойственную ему суровость. Он снова погрузился в свои глубокие мысли.
– Париж! – наконец выдал он результат своих размышлений ошарашенному племяннику. – Тебе нужно поехать в Париж, – пояснил он.
Филипп посмотрел на него с ужасом.
– Куда! Я? В Париж? Никогда!
– Тогда я умы…
– Но, Том, я ведь почти не говорю по-французски!
– Тем более.
– Но… но… черт возьми, я туда не поеду!
– Как хочешь, – зевнул Том.
Филипп начал чувствовать себя еще несчастнее.
– Зачем мне этот Париж? – ворчал Филипп, обращаясь Неизвестно к кому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Том был поглощен завтраком, когда ему доложили о приезде племянника. Был уже полдень, но у Тома выдалась на редкость напряженная ночь. Филипп вошел в комнату, сопровождаемый печальным взглядом Моггата. Путешествие выдалось утомительным, и его кости ныли после долгих часов, проведенных в седле. Его появление было совершенно неожиданным, но дядя не выказал ни малейшего удивления.
– Рад тебя видеть, Филипп, мой мальчик, – поприветствовал Том. – Какие дела на этот раз? Филипп тяжело опустился на стул.
– Все расскажу, дайте только наполнить желудок, – ухмыльнулся Филипп, – этот филей определенно радует мне глаз.
– Конечно, цвет у него… – сказал Том после тщательного изучения привлекшего внимание блюда, – но, ничего, даже очень вкусно.
– К черту цвет! – сказал Филипп и набросился на филей. Потом он внезапно нахмурился. – Гм! Да, Том, пожалуй, вы были правы, цвет у него какими-то пятнами – здесь красный, а тут коричневый.
Том удивленно посмотрел на него.
– А ты какой цвет предпочитаешь, Филипп?
– Теперь уже неважно, пронеси меня Господи, – ответил тот, продолжая жевать мясо с явным отвращением.
– Понимаю тебя, – посочувствовал ему Том. – Как там отец?
– Неплохо, шлет вам большой привет.
Том уткнулся в кучу писем, что лежала тут же, рядом с его тарелкой. Когда он просмотрел их, Филипп закончил трапезу. Том отодвинул свой стул от стола.
– Итак, Филипп, что принесло тебя сюда? Моггат, каналья, пошел вон!
Филипп дождался, пока негнущаяся спина Моггата исчезла за дверью.
– Я… буду учиться… чтобы стать джентльменом, – ответил он.
Том уставился на него, затем разразился бурным хохотом.
– Боже милостивый, Филипп, что, время пришло?
– Не понимаю ваших намеков, – сердито буркнул Филипп.
– Как! Разве дело не в какой-нибудь женской юбке?
– Том, прошу, не надо так… прямо! Том просто помирал со смеху.
– Все, молчу! Молчу! Хм! Хм! А как же ты собираешься обстряпать это дельце?
– Вот это я как раз и хотел бы знать.
– А я должен тебя учить? Филипп замялся.
– Может, это такая вещь, что ей лучше обучаться самостоятельно? – спросил он на удивление робким голосом.
– И чему же именно ты намереваешься научиться в первую очередь?
– Как стать джентльменом. Разве я не говорил?
– Чушь собачья, а кто же ты сейчас? Губы Филиппа слегка дрогнули.
– Том, мне объяснили лучше некуда, – я бестактный и неотесанный деревенщина.
Дядя понимающе посмотрел на него.
– Одна маленькая мегера, – мудро заключил он.
– Простите, я вас не понял? – холодно спросил Филипп.
– Не обращай внимания, – быстро ответил Том. – Значит, Моррис опять за тебя взялся? Теперь, приятель, кончай ершиться и давай рассуждать разумно, ради всего святого! Что именно ты хочешь?
– Я хочу, или они хотят… он хочет… чтобы я научился элегантно одеваться, вести себя в обществе, изысканно изъясняться, как ухаживать за женщинами, как кланяться, как…
– Хватит, хватит! – прервал его Том. – Картина ясная! Это не такая простая задача, мой мальчик. Пройдут годы, пока ты все это освоишь.
– Зачем быть таким пессимистом, сэр, – сказал Филипп, – я намерен обучиться всем этим премудростям за один год.
– Ну что же, мне нравится твой настрой, – подытожил разговор Том. – Выпей-ка, приятель, лучше еще эля да расскажи мне всю историю подробно.
Филипп счел разумным последовать совету дяди. Очень скоро он осознал, что у него на сердце полегчало и что у него удивительно симпатичный и всепонимающий дядя. Том старался воздерживаться от приступов смеха, которые то и дело душили его, и совладать с которыми было не так-то просто. Когда Филипп подошел к концу своего печального повествования и посмотрел на сидящего напротив дядю несчастными и помутневшими глазами. Том постучал по зубам своим полированным ногтем и казался преисполненным мудрости.
– Мое мнение таково, Филипп: ты самый лучший из всех нас, Жеттанов, но это не умеют ценить ни там, ни здесь, в Лондоне. Теперь я начинаю понимать: они там в деревне все просто дураки, потому что не смогли отдать должное кристально чистым качествам твоей души.
– О, они совсем не возражают против моих качеств! – им не нравится, что у меня мало порока.
– Не прерывай развитие моей мысли, приятель. Они думают, что ты… что там за слово ты называл?… деревенщина? Очень мило! Очень мило! Они сомневаются в твоих способностях блистать в свете? Нам предстоит разочаровать их. Мы их удивим! – Я сомневаюсь, – сказал Филипп кисло.
Мысли Тома уже витали в далеком будущем, а глаза одобрительно осматривали племянника.
– У тебя отличная фигура, хорошие ноги.
– А руки? – Филипп со смехом вытянул их.
– Ага! Сейчас мы их разглядим получше. Да, кстати, у тебя, как и у всех Жеттанов, приятное лицо, даже симпатичное.
– Не может быть! – Филипп встрепенулся. – Я про это раньше никогда не слышал!
– Теперь ты об этом знаешь. Ты копия своего отца в молодые годы. Черт возьми, какие это были годы! Это было до того, как я растолстел, – грустно добавил он. – Итак, я отвлекся! Моррис и девчонка… как там ее зовут?
– Не понимаю, почему вы ее так назы…
– Не будь дураком, приятель! Итак, эта милая крошка, как ее? Шарлотта… нет, к черту, это слишком варварское для нее имя!
– Клеона, – почтительно подсказал Филипп.
– А, забыл, точно – Клеона. Итак, Моррис и Клеона думают, что ты наберешься немного лоска и шарма. Так вот! Все, что тебе нужно, – это сверкать! Сверкать и быть ослепительным!
– Сомневаюсь, что у меня получится, – произнес Филипп. – Да я и не собирался на самом деле…
– Тогда я умываю руки. – Том откинулся на спинку стула с таким видом, будто все уже решено.
– Нет, Том! Вы должны мне помочь! Том уставился на него строгим взглядом.
– Тогда ты должен во всем меня слушаться.
– Да, но…
– Никаких но, полностью, – сказал Том тоном, не допускающим возражения.
– Ладно, я согласен! – подавленно отозвался племянник. Круглое, добродушное лицо дяди тут же потеряло несвойственную ему суровость. Он снова погрузился в свои глубокие мысли.
– Париж! – наконец выдал он результат своих размышлений ошарашенному племяннику. – Тебе нужно поехать в Париж, – пояснил он.
Филипп посмотрел на него с ужасом.
– Куда! Я? В Париж? Никогда!
– Тогда я умы…
– Но, Том, я ведь почти не говорю по-французски!
– Тем более.
– Но… но… черт возьми, я туда не поеду!
– Как хочешь, – зевнул Том.
Филипп начал чувствовать себя еще несчастнее.
– Зачем мне этот Париж? – ворчал Филипп, обращаясь Неизвестно к кому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42