Холдеман кивнул. Его пальцы терлись друг о друга с сухим звуком. Наконец продюсер произнес:
— Ты говорил еще об услуге.
— Да. Я обеспечиваю прикрытие дома снаружи, но я желал бы избежать любых неожиданностей внутри. Я хочу, чтобы ты и еще два-три человека помогли мне присматривать за нашими подозреваемыми.
— Конечно.
— Я ограничил их число до четырех человек. Я не хочу, чтобы наш убийца поверил, что из дома сбежать невозможно, поэтому мне вовсе не требуется, чтобы кто-то следовал за каждым подозреваемым, куда бы тот ни направился. Просто приглядывайте за дверями и лестничными клетками, а также за лестницей, ведущей в подвал. Если вы заметите, как кто-то пытается удрать, не пытайтесь его остановить, просто подойдите и скажите мне. Вы должны предупредить меня о попытке побега как можно раньше, ведь Майк и Дейв не узнают о ней до тех пор, пока преступник не покинет дом.
— Хорошо, Эрик.
— Арни мог бы помочь нам. И Перри Кент.
— А Ральф?
— Я предпочел бы, чтобы Ральф, как обычно, занимался своим делом. Начинайте репетицию.
— Ладно. Как насчет Тома Бернса?
— Он один из моих подозреваемых.
— Том! Боже праведный, Эрик!
— Я руководствуюсь только составленным расписанием. Боб, и тем, что вы все мне рассказали. Мои расчеты исключает тебя, Дэниэлса, Арни, Перри, Ральфа, Дика и Олдена. Ну и женщины, конечно, тоже исключаются. Остаются четверо, и, сказать по правде, ни один из них не выглядит подозрительным. Но Том Берне — один из четверых. Он пьяница, он пьет уже много лет, а это означает, что ты не можешь сказать точно, когда он сотворит или не сотворит что-либо. Он испытывал влечение к Сисси Уолкер. На кухонном столе было написано Бобби. И если Том страдает от умопомешательства в стиле Джекила и Хайда...
— Это всего лишь рассказ, Эрик!
— “Три лика Евы” не просто рассказ. Если у Тома произошло раздвоение личности, вызванное его пьянством, тогда его вторая половина вполне могла назвать себя Бобби Бернсом.
— Это нереально. Извини, Эрик, но я в это не верю.
— Все нереально, Боб. Убийства, послания — все это работа больного ума. Совершенно очевидно, что, кем бы он ни был, он способен выглядеть нормальным. Итак, им может оказаться любой из четверых, и с равным успехом это может быть Том.
Холдеман с сомнением покачал головой:
— Думаю, ты прав, но только я не могу представить себе Тома убийцей или маньяком.
— Ладно, я тоже не могу. Я также не могу себе представить убийцей ни одного из трех оставшихся. Кен Форрест, Уилл Хенли и Род Макги.
Холдеман задумчиво посмотрел на него, вслушиваясь в имена, затем покачал головой:
— И это все, Эрик? Мы никого не забыли? Я просто не могу... Эти три парня... Они все нормальные, Эрик. Я говорил со всеми тремя.
— Я тоже.
— Если преступником является один из этих четверых... Я не представляю, как ты схватишь его. Я не могу даже представить себе, что кто-то из них делает подобные вещи. Тебе нужно доказать, Эрик, тебе придется.
— Я справлюсь.
— М-м. — Холдеман обдумал его ответ, затем спросил:
— Это обязательно кто-нибудь из членов труппы? Да, я знаю, обязательно, мы уже обсуждали.
— Да. — Сондгард встал. — Ладно, у меня еще много дел.
— Что я могу рассказать Арни и Перри?
— Назови им подозреваемых, и только. — Хорошо.
— И им следует хранить полученные сведения при себе.
— Ты их знаешь. Если один из них произнесет десять слов в неделю, мы считаем это чудом.
— Я знаю.
После ухода от Холдемана Сондгард отправился к Майку, все еще наблюдавшему за передней дверью, и приказал ему занять новый пост позади дома так, чтобы он мог видеть заднюю и правую стены. И если Майк услышит, как Дейв Рэнд трижды нажимает на сигнал, ему следует мчаться к передней двери как можно быстрее. Если он ввяжется в какую-нибудь стычку, ему следует сделать один выстрел, но не стрелять ни в одного человека, не задав ему предварительно вопросов.
Капитану понадобилось некоторое время, чтобы уладить все вопросы. У него возникло неприятное ощущение, что к настоящему моменту целая орава уже могла выбраться из дома наружу, поэтому Сондгард прошел по всему дому, пересчитав членов труппы по головам, и успокоился, обнаружив, что все они на месте. Капитан вышел на крыльцо, чтобы подождать прибытия Дейва Рэнда и понаблюдать.
Когда появился Дейв, Сондгард помахал ему рукой, спустился с крыльца и направился к театру. Но капитан не остановился поговорить с Рэндом, а прошел мимо него в здание.
Репортер Гарри Эдварде удобно расположился в кабинете Боба Холдемана, восседая за его письменным столом и разговаривая по телефону. Здесь же находились еще три человека, сидевшие на столах и единственном оставшемся стуле. По тому, как они бросились на него, когда он вошел в комнату, капитан понял, что они тоже репортеры. Сондгард поспешно отмахнулся:
— Мне нечего сказать. Не сейчас, не сейчас. Капитан подошел к Эдвардсу, тот поспешно закончил разговор и повесил трубку.
— Я надеюсь, вы делаете звонки не за счет театра, — заметил Сондгард.
— Конечно нет. Я работаю в серьезной компании.
— Это вы так говорите, — вставил один из репортеров. Капитан решил пошутить, прежде чем начать разговор, и поинтересовался:
— Значит, пока приехали только эти трое.
— Пока все, — подтвердил Эдварде, — но будет больше.
— Хорошо. Передайте всем следующее. Все репортеры должны оставаться здесь в театре. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них слонялся вокруг дома и заглядывал в окна. Мои люди наблюдают за домом, и не все они смогут отличить подозреваемого от репортера, так что может случиться некоторая путаница. Репортер по ошибке может даже схлопотать пулю, а мне потом придется приносить публичные извинения. Поэтому держите их здесь, хорошо? Эдварде громко засмеялся:
— Вы мне нравитесь, профессор. Ваше слово — закон.
— Прекрасно.
Сондгард снова вышел, обратив внимание на то, чего он не заметил, входя в театр: Гарри Эдварде прикрепил к одной из стеклянных дверей табличку: “Пресс-информация. Внутри, направо”.
Капитан поблагодарил Бога за Гарри Эдвардса. Он снова кивнул Дейву, крупному светловолосому мужчине с красным лицом, выглядевшему на суше неуклюже и громоздко, потом вернулся в дом, чтобы заняться наблюдением.
* * *
— Который час? Мэл взглянул на часы:
— Половина второго.
Мэри-Энн грустно посмотрела на воду.
— Полтора часа, — проговорила девушка.
— Мы не собирались вспоминать об этом, — напомнил ей Дэниэлс. Молодой человек вытянул руку:
— Взгляни-ка туда. Где театр? Ты можешь его видеть?
— Нет.
— Ничего нет, кроме бильярдных шаров. Посмотри, вот тот оранжевый движется к бару. Что означает оранжевый? Пятерку, верно?
— Я не знаю. — Ее голос дрожал, Мэри-Энн слушала Мэла рассеянно, думая о другом. Дэниэлс встал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54