Лиственный лес зимой. Бредятина какая!
- Садись Валерий! Не волнуйся так. Доедем мы.
- Я не волнуюсь, Леша. Я как срок отмотал - уже ни о чем не волнуюсь.
- А ты что, Толич, сидел? А по тебе не скажешь...
- Сохранил вид человеческий, да?
- Ну... вроде так. А сколько?
- Пятнадцать лет.
- О как... ну, я даже не знаю... это за что ж такое можно схлопотать?
- За убийство, Леша...
Звяк.
- Чего замолчал то? Не ты ли собирался Сизого прикончить?
- Сизый - моя проблема. Я только вот вижу, что еду с отморозками какими. Ты уж извини. Получается, у вас обоих на совести по трупаку.
- И ничего у меня нет, не клевещите!
- А этого... как там его... ну руку не подал.
- Он сволочь был. И жизнь его была бессмысленна и пуста!
- Ну, с тобой все ясно Коля. Хорошо хоть Сизый не такой. А то бы хрен я его победил бы. Ну а ты то, Валерий Анатольевич, кого ухайдакал? Какого недруга?
- Свою жену.
- Ох...
- Да, я убил ее. Довольно зверским способом, как говорят. Ну, впрочем, это было давно. Когда я говорил тебе, Коль, что ты упускаешь многие возможности, отвергая всякие чувства, я в первую очередь имел, конечно, любовь.
- Ее нет...
- Есть Коля, есть... это тебе говорит человек, который все это на себе испытал.
Самую настоящую. Я могу тебе рассказать эту историю в целях поучения. В конце концов, ты еще молод и можешь сделать определенные выводы.
- Чему меня может научить человек убивший свою жену?
- Самому главному. У нас тут ночь рассказов. Ночь жизненных историй. Вы мне рассказали свои. Довольно неприятные кстати. Теперь я расскажу свою.
- Хорошо, рассказывайте. Давайте... у меня какое то странное ощущение... вся наша поездка... она какая то... нереальная.
- На вот, вернись к реальности!
- Да не хочу я! Не хочу! Бред какой то! Рассказывайте, Валерий Анатольевич, я хочу послушать вашу версию правды.
- Нет, Коль. Моя история не о правде. Это история о любви. О такой настоящей любви, что бывает только раз в жизни. Как раз такая, в которую ты не веришь. А ведь это сила. Она горы может свернуть. Это могучее чувство. Может быть единственное сильное, помимо ненависти. Нет, сильнее, чем ненависть!
Это история о вожделении, обладании, любовании, пресыщении и потере. Я хочу рассказать вам об угре...
Эголомания.
Love me, tender,
Love me, dear. Tell me:
U are mine...
Хайку.
Вы смотрели такое кино - "Угорь"? Нет? Ну не важно. Важно то, что он есть и то, что это японский фильм. Это, пожалуй, ключевой момент. Сколько себя помню, мне всегда очень нравилась японская поэзия. Да и культура собственно тоже. Ей свойственна неспешность. И ей свойственно созерцание. А также, это почти всегда путь становления себя, что я нахожу самым важным. Именно ей свойственно любование старостью, увяданием, тленом. Мертвый желтый лист - маленький момент совершенства. Закат - ничуть не хуже восхода. Три строчки вмещают в себя целый мир. Мне все это очень нравилось.
Нет-нет, я был достаточно жизнерадостным человеком, до того как все это случилось. Можно сказать, я и сейчас жизнерадостен. Просто научился смотреть на вещи чуть глубже, и стал спокойнее. Время лечит любые раны, даже такие как моя.
У меня было время все обдумать и что-то решить для себя, и, может быть понять, как мне жить дальше.
Я ничуть не раскаиваюсь, потому что понял, что поступил правильно. А это, между прочим, не часто случается, когда действуешь, руководствуясь сильными чувствами.
Например, такими как ненависть...
Но я хочу рассказать вам о любви. О самой настоящей истории любви, что приключилась с вашим покорным слугой в годы его бурной молодости. О, вы скажете, что это банально, и скучно и сто раз уже было повторено! Но послушайте, это скучно лишь со стороны! Можно давить зевоту, слушая других, но стоит лишь стать участником... стоит почувствовать это самому как... Да, это тоже смысл, как и ваш. В данном случае это мой собственный смысл.
Насколько я понимаю, моя любовь всегда была со мной, и тот случай просто помог ее пробудить, дать ей развернуться в полную мощь. Она и сейчас со мной, хотя прошло уже много-много лет.
Это чувство из серии, что умирает только однажды. А именно - вместе с тобой.
В детстве, я понятно об этом не задумывался. Но у меня было счастливое детство.
Я всегда был лидером. Неосознанным, пожалуй, но другие дети ко мне тянулись.
Никакого остракизма, ничего. Мои родители меня любили, но были занятыми людьми, и потому я видел их нечасто. Меня воспитали няньки - нанятые моими родителями, они сменяли друг друга на протяжении всего моего взросления, иногда так быстро, что я не успевал их запомнить.
Более менее плотно я общался с родителями только летом, когда мы всей семьей выезжали на море в Сочи. Мне там нравилось - солнце, море, папина машина с личным шофером, мороженое в тени пальм. Еще мне нравилось разглядывать местных.
Это удовольствие было особого рода, потому что местные казались мне очень забавными зверьками. Они были такие дикие, живущие в бедности или даже в откроенной нищете, смуглые до черноты от жаркого южного солнца. Такие убогие...
они каждый раз завистливо глядели, как я выхожу и машины - прилетевший из самой Москвы, за ручку с родителями - умный, интеллигентный, с широкими перспективами в будущем. Мой путь от рождения был гладким и блестящим как стальная рельса - причем ухоженный путь, по таким поезда сейчас разгоняются до двухсот пятидесяти.
Скоростной путь в высший свет. Я и чувствовал себя неизмеримо выше их у который путь если и был, то исключительно вниз. Елки-палки, да я просто чувствовал себя человеком, находясь рядом и всегда подсознательно рисовался. А если со мной кто и заговаривал, то отвечал я всегда напыщенно и сквозь зубы - я был мал и тогда еще не умел это скрывать. Ну и как уже говорилось - в этом было свое особенно удовольствие.
На пляже же я общался с детьми моего круга - их было совсем немного и я легко среди них верховодил. Идеи для игр - всегда мои! Решающее слово - за мной. И в играх я тоже всегда был вышестоящей персоной. В общем, счастливое детство - с какой стороны не посмотри.
В школе тоже не было никаких проблем. Я учился в заведение с углубленным изучением иностранных языков - английский, немецкий и японский. Учеба всегда давалась мне легко - с моими то данными, с моим ай-кью, я, в сущности, был лучшим в классе. Учителя меня обожали - как никак на три ответа у меня всегда было не меньше двух пятерок.
Не скажу, однако, что мне очень нравилось учиться - я находил это занятие достаточно занудным. Но тут дело было в другом - если бы я плохо учился, то куда делись бы все эти восторженные отзывы, рекомендации, записи в журнале "гордость класса" и моя фотография на доске почета. Помню, фотография нравилась особенно, каждый день, приходя в школу, я всегда останавливался у щита и всматривался в самого себя - победно улыбающегося, с ярким огнем в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Садись Валерий! Не волнуйся так. Доедем мы.
- Я не волнуюсь, Леша. Я как срок отмотал - уже ни о чем не волнуюсь.
- А ты что, Толич, сидел? А по тебе не скажешь...
- Сохранил вид человеческий, да?
- Ну... вроде так. А сколько?
- Пятнадцать лет.
- О как... ну, я даже не знаю... это за что ж такое можно схлопотать?
- За убийство, Леша...
Звяк.
- Чего замолчал то? Не ты ли собирался Сизого прикончить?
- Сизый - моя проблема. Я только вот вижу, что еду с отморозками какими. Ты уж извини. Получается, у вас обоих на совести по трупаку.
- И ничего у меня нет, не клевещите!
- А этого... как там его... ну руку не подал.
- Он сволочь был. И жизнь его была бессмысленна и пуста!
- Ну, с тобой все ясно Коля. Хорошо хоть Сизый не такой. А то бы хрен я его победил бы. Ну а ты то, Валерий Анатольевич, кого ухайдакал? Какого недруга?
- Свою жену.
- Ох...
- Да, я убил ее. Довольно зверским способом, как говорят. Ну, впрочем, это было давно. Когда я говорил тебе, Коль, что ты упускаешь многие возможности, отвергая всякие чувства, я в первую очередь имел, конечно, любовь.
- Ее нет...
- Есть Коля, есть... это тебе говорит человек, который все это на себе испытал.
Самую настоящую. Я могу тебе рассказать эту историю в целях поучения. В конце концов, ты еще молод и можешь сделать определенные выводы.
- Чему меня может научить человек убивший свою жену?
- Самому главному. У нас тут ночь рассказов. Ночь жизненных историй. Вы мне рассказали свои. Довольно неприятные кстати. Теперь я расскажу свою.
- Хорошо, рассказывайте. Давайте... у меня какое то странное ощущение... вся наша поездка... она какая то... нереальная.
- На вот, вернись к реальности!
- Да не хочу я! Не хочу! Бред какой то! Рассказывайте, Валерий Анатольевич, я хочу послушать вашу версию правды.
- Нет, Коль. Моя история не о правде. Это история о любви. О такой настоящей любви, что бывает только раз в жизни. Как раз такая, в которую ты не веришь. А ведь это сила. Она горы может свернуть. Это могучее чувство. Может быть единственное сильное, помимо ненависти. Нет, сильнее, чем ненависть!
Это история о вожделении, обладании, любовании, пресыщении и потере. Я хочу рассказать вам об угре...
Эголомания.
Love me, tender,
Love me, dear. Tell me:
U are mine...
Хайку.
Вы смотрели такое кино - "Угорь"? Нет? Ну не важно. Важно то, что он есть и то, что это японский фильм. Это, пожалуй, ключевой момент. Сколько себя помню, мне всегда очень нравилась японская поэзия. Да и культура собственно тоже. Ей свойственна неспешность. И ей свойственно созерцание. А также, это почти всегда путь становления себя, что я нахожу самым важным. Именно ей свойственно любование старостью, увяданием, тленом. Мертвый желтый лист - маленький момент совершенства. Закат - ничуть не хуже восхода. Три строчки вмещают в себя целый мир. Мне все это очень нравилось.
Нет-нет, я был достаточно жизнерадостным человеком, до того как все это случилось. Можно сказать, я и сейчас жизнерадостен. Просто научился смотреть на вещи чуть глубже, и стал спокойнее. Время лечит любые раны, даже такие как моя.
У меня было время все обдумать и что-то решить для себя, и, может быть понять, как мне жить дальше.
Я ничуть не раскаиваюсь, потому что понял, что поступил правильно. А это, между прочим, не часто случается, когда действуешь, руководствуясь сильными чувствами.
Например, такими как ненависть...
Но я хочу рассказать вам о любви. О самой настоящей истории любви, что приключилась с вашим покорным слугой в годы его бурной молодости. О, вы скажете, что это банально, и скучно и сто раз уже было повторено! Но послушайте, это скучно лишь со стороны! Можно давить зевоту, слушая других, но стоит лишь стать участником... стоит почувствовать это самому как... Да, это тоже смысл, как и ваш. В данном случае это мой собственный смысл.
Насколько я понимаю, моя любовь всегда была со мной, и тот случай просто помог ее пробудить, дать ей развернуться в полную мощь. Она и сейчас со мной, хотя прошло уже много-много лет.
Это чувство из серии, что умирает только однажды. А именно - вместе с тобой.
В детстве, я понятно об этом не задумывался. Но у меня было счастливое детство.
Я всегда был лидером. Неосознанным, пожалуй, но другие дети ко мне тянулись.
Никакого остракизма, ничего. Мои родители меня любили, но были занятыми людьми, и потому я видел их нечасто. Меня воспитали няньки - нанятые моими родителями, они сменяли друг друга на протяжении всего моего взросления, иногда так быстро, что я не успевал их запомнить.
Более менее плотно я общался с родителями только летом, когда мы всей семьей выезжали на море в Сочи. Мне там нравилось - солнце, море, папина машина с личным шофером, мороженое в тени пальм. Еще мне нравилось разглядывать местных.
Это удовольствие было особого рода, потому что местные казались мне очень забавными зверьками. Они были такие дикие, живущие в бедности или даже в откроенной нищете, смуглые до черноты от жаркого южного солнца. Такие убогие...
они каждый раз завистливо глядели, как я выхожу и машины - прилетевший из самой Москвы, за ручку с родителями - умный, интеллигентный, с широкими перспективами в будущем. Мой путь от рождения был гладким и блестящим как стальная рельса - причем ухоженный путь, по таким поезда сейчас разгоняются до двухсот пятидесяти.
Скоростной путь в высший свет. Я и чувствовал себя неизмеримо выше их у который путь если и был, то исключительно вниз. Елки-палки, да я просто чувствовал себя человеком, находясь рядом и всегда подсознательно рисовался. А если со мной кто и заговаривал, то отвечал я всегда напыщенно и сквозь зубы - я был мал и тогда еще не умел это скрывать. Ну и как уже говорилось - в этом было свое особенно удовольствие.
На пляже же я общался с детьми моего круга - их было совсем немного и я легко среди них верховодил. Идеи для игр - всегда мои! Решающее слово - за мной. И в играх я тоже всегда был вышестоящей персоной. В общем, счастливое детство - с какой стороны не посмотри.
В школе тоже не было никаких проблем. Я учился в заведение с углубленным изучением иностранных языков - английский, немецкий и японский. Учеба всегда давалась мне легко - с моими то данными, с моим ай-кью, я, в сущности, был лучшим в классе. Учителя меня обожали - как никак на три ответа у меня всегда было не меньше двух пятерок.
Не скажу, однако, что мне очень нравилось учиться - я находил это занятие достаточно занудным. Но тут дело было в другом - если бы я плохо учился, то куда делись бы все эти восторженные отзывы, рекомендации, записи в журнале "гордость класса" и моя фотография на доске почета. Помню, фотография нравилась особенно, каждый день, приходя в школу, я всегда останавливался у щита и всматривался в самого себя - победно улыбающегося, с ярким огнем в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43