. я ее не оставлю, слышишь, и если ты...
- Ты меня раздражаешь, - мягко сказал я, - ты очень меня раздражаешь. Мне хочется тебя избить. Ведь это ты виноват, да? Поэтому просто уходи.
- Уходи... - выдохнула эхом Лилия, - уходи, пожалуйста... Ничего не будет!
- Я буду за дверью, - сказал он и выбежал прочь (пожалуй, излишне быстро для гордого отступления).
- Валерий, я ухожу от тебя, - твердо сказала Лилия, - я больше не хочу жить и с эгоистом.
- Подожди, Лилия, подожди... не спеши, - сказал я, пристально глядя на нее, - мы, кажется, попали в очень неприятную ситуацию. Мне очень неприятно. Все рушится... очень обидно...
- Просто оставь меня в покое. Дай мне уйти. Или... - она посмотрела на меня с вызовом, - ты не дашь?
- Мы же цивилизованные люди, - сказал я, - мне надо подумать и решить. Дай мне немного времени.
- Не думай, что мне нужны твои деньги! Можешь оставить все себе! И тачку свою, и квартиру, просто дай мне уйти! - закричала она, но я уже повернулся и ушел в гостиную. Мне и вправду надо было подумать.
В соседней комнате я уселся на фальшампирную софу и задумался. Знаете, первый и последний раз в жизни я ощутил настойчивую потребность тщательно все обдумать - обычно у меня все происходит как бы само собой. Но в тот вечер - я очень хорошо его помню - моя голова была полностью занята одной единственной проблемой.
Мне было больно и обидно - моя семейная жизнь бодро шла ко дну. Я пытался найти выход и не мог. Впервые в жизни - не мог. Как я мог остановить Лилию и оставить ее дома? Да и хотел ил я это делать? Хотел ли я снова жить с ней - с неблагодарной ограниченной тварью, которая слушала меня и делала все по своему?
Моя единственная ошибка в подборе кадров.
Я мог ее простить и уговорить остаться, но... на свете есть вещи, которые не прощают. Например, поруганную гордость. Из-за поруганной чести, как известно, стреляются. Или, вот, стреляют.
Я не мог ее простить, потому что она, зная ли, или по незнанию, но сумела уязвить меня. Найти одно из немногих уязвимых мест. А теперь вот собиралась уйти и бросить меня, выбрав альтернативой то жалкое создание.
Я мог бы смирить гордость и отпустить Лилию восвояси, выкинуть ее из своей жизни, забыть о ней раз и навсегда, схоронив в сердце лишь горькое воспоминание.
Материально, она ничего не могла у меня забрать. Духовно же... что ж, я, в сущности, знал на какой риск иду, связываясь с неидеальной женщиной. Я мог бы жить дальше, но...
Я не мог ее отпустить. Не мог. Ведь об этом неминуемо узнают и мой позор станет достоянием общественности. Обеспеченные коллеги станут снисходительно мне улыбаться и жать руку с некоторой небрежностью. Друзья и знакомые, при упоминании моего имени будут восклицать: "А, это тот, которому Лилька наставила рога вместе с..." Будет скандал. Мне придется присутствовать при бракоразводном процессе и объяснять причину развода на глазах у присутствующего люда. Мои родители, которые всегда ждали от меня побед и только побед скажут мне: "Мы предупреждали, что она не твоего круга, но ты не слушал..." И мой отец будет смотреть так же как те, обеспеченные, с работы, потому что все знают - от сильных мира сего жены не уходят. Сильные мира сего побеждают и держат свою жизнь в кулаке. А изменяют лишь они, и никак не им. Жены уходят от слабаков, ничтожеств, которые не могут их удержать.
Меня сбросят с пьедестала, опустят на уровень плебса - этой дурнопахнущей массы, которая с восхищением будет облизывать и смаковать подробности, распускать слухи и это позорное пятно на моей биографии останется навсегда!
Я не хотел с ней жить, потому что преисполнился к ней отвращения и ненависти. Я не мог ее отпустить. Так, что выход все же нашелся.
Я просто хочу сказать, что та резня была вовсе не следствием состояния аффекта, как потом пытались доказать судмедэксперты, а вполне обоснованным и логичным решением. У меня просто не было других вариантов. Простая логика.
Признаю - виноват я все же сам, но не в том, что сделал в тот январский вечер, а в том, что заварил всю эту кашу с браком не подумав о последствиях. Так или иначе, но моя карьера все равно пошла бы по уклон, так что изменить уже ничего было нельзя. Однако только боги не совершают ошибок, а я все же человек. В общем, сделал ошибку, а потом все, чтобы ее исправить. И может быть, еще одна моя вина в том, что не смог полностью укрыть это от посторонних глаз.
Туристский топорик - мой старый товарищ, пробуждающий целый сонм приятных романтичных воспоминаний лежал на антресолях на своем месте - как будто терпеливо ждал этого момента. Я взял его, проведя рукой по лезвию и улыбнувшись старым сценам - костер, пахнущие смолой березовые полешки, темные качающиеся кроны позади. Мы там что то пели? Да, было дело - а я еще смотрел в колышущиеся языки пламени, вечно меняющиеся, текучие, наполненные потаенной формой. Не помню, кто там был. Там не было Лилии это я помню точно.
Сжимая в руках топорик, я бесшумно прошел в коридор, откуда выходили две двери - в большую комнату и в спальню. На душе было муторно и пусто да друзья, в тот момент я утерял свой оптимизм и вернулся он ко мне уже не скоро, да и не целиком... далеко не целиком. Обдуманная со всех сторон мысль свернулась сама в себя, оставив лишь горьковатый ментоловый холодок. Мозг опустел и работал вхолостую, ударившись в тотальный практицизм.
Оказалось, что жалкое создание одумалось и теперь колотится во входную дверь, выкрикивая мне угрозы и проклятия. Своим шумом он мог пробудить весь подъезд и несколько секунд я решал, не впустить ли его внутрь и не отправить вслед за Лилией, но это было бы негуманно. Кроме того, он то был не виноват! По сути такая же жертва, как и я сам.
- Слышишь ты, сволочь бессердечная, ублюдок, если ты что-то с ней сделаешь, я...
Как заевшая граммпластинка он повторял одно и то же. Растерял последние остатки мозгов - мне даже стало его жалко. Моська. Сявка. Жалкое создание.
- Мы уже поговорили, - мягко сказал я через дверь, - я ее отпускаю. Можешь идти спокойно.
Пауза. Он тяжело дышал за дверью - бегун-марафонец, да и только! Было слышно, как в спальне возится Лилия - собирала вещи, что ли?
- Ты обещаешь? - наконец спросил он, - я могу тебе верить?
- Я никогда не нарушаю свои обещания. Это низко, - сказал я, - Даю тебе слово, что ее не будет в этой квартире.
Занятно, в тот момент я казался себе персонажем какой-то дурной пьесы. Может быть, общая нереальность происходящего создавала это ощущение? Со мной же просто не могло такого быть, не так ли?
Он постоял и ушел. Я терпеливо ждал, пока его топот не затихнет где-то внизу.
Хлопнула дверь. Мыслей не было никаких. Я сжал топорик, ровным шагом вошел в спальню и с коротким взмахом ударил свою жену Лилию в голову. Мне кажется, это было бы милосерднее всего, потому что мучений она все же не заслужила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Ты меня раздражаешь, - мягко сказал я, - ты очень меня раздражаешь. Мне хочется тебя избить. Ведь это ты виноват, да? Поэтому просто уходи.
- Уходи... - выдохнула эхом Лилия, - уходи, пожалуйста... Ничего не будет!
- Я буду за дверью, - сказал он и выбежал прочь (пожалуй, излишне быстро для гордого отступления).
- Валерий, я ухожу от тебя, - твердо сказала Лилия, - я больше не хочу жить и с эгоистом.
- Подожди, Лилия, подожди... не спеши, - сказал я, пристально глядя на нее, - мы, кажется, попали в очень неприятную ситуацию. Мне очень неприятно. Все рушится... очень обидно...
- Просто оставь меня в покое. Дай мне уйти. Или... - она посмотрела на меня с вызовом, - ты не дашь?
- Мы же цивилизованные люди, - сказал я, - мне надо подумать и решить. Дай мне немного времени.
- Не думай, что мне нужны твои деньги! Можешь оставить все себе! И тачку свою, и квартиру, просто дай мне уйти! - закричала она, но я уже повернулся и ушел в гостиную. Мне и вправду надо было подумать.
В соседней комнате я уселся на фальшампирную софу и задумался. Знаете, первый и последний раз в жизни я ощутил настойчивую потребность тщательно все обдумать - обычно у меня все происходит как бы само собой. Но в тот вечер - я очень хорошо его помню - моя голова была полностью занята одной единственной проблемой.
Мне было больно и обидно - моя семейная жизнь бодро шла ко дну. Я пытался найти выход и не мог. Впервые в жизни - не мог. Как я мог остановить Лилию и оставить ее дома? Да и хотел ил я это делать? Хотел ли я снова жить с ней - с неблагодарной ограниченной тварью, которая слушала меня и делала все по своему?
Моя единственная ошибка в подборе кадров.
Я мог ее простить и уговорить остаться, но... на свете есть вещи, которые не прощают. Например, поруганную гордость. Из-за поруганной чести, как известно, стреляются. Или, вот, стреляют.
Я не мог ее простить, потому что она, зная ли, или по незнанию, но сумела уязвить меня. Найти одно из немногих уязвимых мест. А теперь вот собиралась уйти и бросить меня, выбрав альтернативой то жалкое создание.
Я мог бы смирить гордость и отпустить Лилию восвояси, выкинуть ее из своей жизни, забыть о ней раз и навсегда, схоронив в сердце лишь горькое воспоминание.
Материально, она ничего не могла у меня забрать. Духовно же... что ж, я, в сущности, знал на какой риск иду, связываясь с неидеальной женщиной. Я мог бы жить дальше, но...
Я не мог ее отпустить. Не мог. Ведь об этом неминуемо узнают и мой позор станет достоянием общественности. Обеспеченные коллеги станут снисходительно мне улыбаться и жать руку с некоторой небрежностью. Друзья и знакомые, при упоминании моего имени будут восклицать: "А, это тот, которому Лилька наставила рога вместе с..." Будет скандал. Мне придется присутствовать при бракоразводном процессе и объяснять причину развода на глазах у присутствующего люда. Мои родители, которые всегда ждали от меня побед и только побед скажут мне: "Мы предупреждали, что она не твоего круга, но ты не слушал..." И мой отец будет смотреть так же как те, обеспеченные, с работы, потому что все знают - от сильных мира сего жены не уходят. Сильные мира сего побеждают и держат свою жизнь в кулаке. А изменяют лишь они, и никак не им. Жены уходят от слабаков, ничтожеств, которые не могут их удержать.
Меня сбросят с пьедестала, опустят на уровень плебса - этой дурнопахнущей массы, которая с восхищением будет облизывать и смаковать подробности, распускать слухи и это позорное пятно на моей биографии останется навсегда!
Я не хотел с ней жить, потому что преисполнился к ней отвращения и ненависти. Я не мог ее отпустить. Так, что выход все же нашелся.
Я просто хочу сказать, что та резня была вовсе не следствием состояния аффекта, как потом пытались доказать судмедэксперты, а вполне обоснованным и логичным решением. У меня просто не было других вариантов. Простая логика.
Признаю - виноват я все же сам, но не в том, что сделал в тот январский вечер, а в том, что заварил всю эту кашу с браком не подумав о последствиях. Так или иначе, но моя карьера все равно пошла бы по уклон, так что изменить уже ничего было нельзя. Однако только боги не совершают ошибок, а я все же человек. В общем, сделал ошибку, а потом все, чтобы ее исправить. И может быть, еще одна моя вина в том, что не смог полностью укрыть это от посторонних глаз.
Туристский топорик - мой старый товарищ, пробуждающий целый сонм приятных романтичных воспоминаний лежал на антресолях на своем месте - как будто терпеливо ждал этого момента. Я взял его, проведя рукой по лезвию и улыбнувшись старым сценам - костер, пахнущие смолой березовые полешки, темные качающиеся кроны позади. Мы там что то пели? Да, было дело - а я еще смотрел в колышущиеся языки пламени, вечно меняющиеся, текучие, наполненные потаенной формой. Не помню, кто там был. Там не было Лилии это я помню точно.
Сжимая в руках топорик, я бесшумно прошел в коридор, откуда выходили две двери - в большую комнату и в спальню. На душе было муторно и пусто да друзья, в тот момент я утерял свой оптимизм и вернулся он ко мне уже не скоро, да и не целиком... далеко не целиком. Обдуманная со всех сторон мысль свернулась сама в себя, оставив лишь горьковатый ментоловый холодок. Мозг опустел и работал вхолостую, ударившись в тотальный практицизм.
Оказалось, что жалкое создание одумалось и теперь колотится во входную дверь, выкрикивая мне угрозы и проклятия. Своим шумом он мог пробудить весь подъезд и несколько секунд я решал, не впустить ли его внутрь и не отправить вслед за Лилией, но это было бы негуманно. Кроме того, он то был не виноват! По сути такая же жертва, как и я сам.
- Слышишь ты, сволочь бессердечная, ублюдок, если ты что-то с ней сделаешь, я...
Как заевшая граммпластинка он повторял одно и то же. Растерял последние остатки мозгов - мне даже стало его жалко. Моська. Сявка. Жалкое создание.
- Мы уже поговорили, - мягко сказал я через дверь, - я ее отпускаю. Можешь идти спокойно.
Пауза. Он тяжело дышал за дверью - бегун-марафонец, да и только! Было слышно, как в спальне возится Лилия - собирала вещи, что ли?
- Ты обещаешь? - наконец спросил он, - я могу тебе верить?
- Я никогда не нарушаю свои обещания. Это низко, - сказал я, - Даю тебе слово, что ее не будет в этой квартире.
Занятно, в тот момент я казался себе персонажем какой-то дурной пьесы. Может быть, общая нереальность происходящего создавала это ощущение? Со мной же просто не могло такого быть, не так ли?
Он постоял и ушел. Я терпеливо ждал, пока его топот не затихнет где-то внизу.
Хлопнула дверь. Мыслей не было никаких. Я сжал топорик, ровным шагом вошел в спальню и с коротким взмахом ударил свою жену Лилию в голову. Мне кажется, это было бы милосерднее всего, потому что мучений она все же не заслужила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43