Мокак увидел то, что напоминало мелькающие человеческие конечности, а также повианские «руки» и «ноги». Затем камера слегка повернулась и с невероятной быстротой понеслась к дверному проходу. Сквозь дым он различил мокакских солдат. «Нет!» – мысленно воскликнул Духовидец, слишком потрясенный, чтобы заговорить. Солдаты выстрелили, и запись оборвалась.
За'асат наблюдал за до смерти перепуганным человеком, наслаждаясь его неподдельным ужасом. Затем он все же решил снять напряжение и не дожидаться, пока это существо обделается. Это было, пожалуй, единственным, что ему в них не нравилось. Они так мерзко воняли. Хотя была у него одна знакомая повианка, которая это просто обожала. С другой стороны, она была столь же сумасбродна, сколь и красива.
– Они были разменной монетой, ничем больше, – пренебрежительно заметил посол. – Ваши люди очень правильно их убили. Мы не хотим, чтобы наших представителей забирали в плен. – Хотя За'асат сильно сомневался в том, что мокаки действовали в интересах повиан, когда открывали огонь.
– Всем нам суждено умереть, – с запинкой произнес Духовидец. – Но бомбы почему-то так и не взорвались. Те наши люди, кто был захвачен в плен, будут прокляты, их имена будут вычеркнуты из списка благословенных.
За'асат нашел предложение мокака довольно трогательным. И не смог удержаться от мысли, что эти существа просто обречены стать добычей. Очень скоро так и случится.
– Они до безумия суеверны, – сказал ему на повианском Д'рил.
– Зато невероятно вкусны, – ответствовал За'асат.
Хвост Д'рила задрожал, но он все же удержался от щелчка.
– Мы вполне удовлетворены, – вежливо сказал За'асат Толкователю. – Больше об этом инциденте сказать нечего. Хотя, разумеется, – вкрадчиво продолжил он, – забыть его тоже никак нельзя.
– Да, – прохрипел Духовидец, чей страх не уменьшился ни на йоту.
– Впрочем, мы слишком долго отрывали вас от исполнения ваших обязанностей, Толкователь. Пожалуйста, не позволяйте нам и далее вас задерживать. – Несомненно, где-то были подчиненные, которых следовало бить и унижать. Что казалось повианину главным времяпрепровождением этого странного народца.
– Благодарю вас, посол, – забормотал Духовидец, кланяясь и торопливо пятясь. – И… еще раз благодарю.
– Всегда рады вас видеть, Толкователь, – произнес За'асат в адрес захлопнувшихся дверей и белой от страха физиономии, которая за ними исчезла.
– Быть может, – заметил Д'рил, – нам следовало ему какую-либо закуску предложить?
– Быть может, – откликнулся За'асат, – нам следовало его самого нашей закуской сделать?
От восторга оба тут же хвостами щелкнули. Д'рил открыл буфет. Оттуда послышались писк и мяуканье. Биология людей и родственных им форм жизни таила в себе множество приятных сюрпризов. Эти мелкие хищники были почти так же вкусны, как и доминантный вид, но куда более проворны.
– Десерт! – воскликнул Д'рил, открывая дверцу клетки. – Давайте его поймаем!
«Это дело небольшое, – думал мокакский лазутчик. – Серьезного вреда никому не будет». Что было определенным поводом для сожаления. Но даже самый ничтожный шажок вперед на службе Конгрегации был очередным шагом к благодати. Так что даже эта мелочь ложилась приятным теплом на сердце. «Но дальше будет дело покрупнее, – подумал лазутчик. – День ожидается напряженный. И это станет хорошим его началом».
Мокак был облачен в дезактивационный скафандр. Лучшей маскировки ему и не требовалось. Она не только защищала его от токсичных веществ, которые здесь хранились, но и сохраняла его анонимность, поскольку все появлялись в этой зоне только в скафандрах. Толстые складки и непрозрачная лицевая пластина скрывали пол, телосложение и характерные черты носителя скафандра; звался один только рост. Но даже он мог быть обманчив.
Лазутчик держал в руке небольшой тепловой пистолет, скрыты в объемистой перчатке скафандра. Этот пистолет он рассчитал использовать для размягчения пломб на цилиндрах с зараженными отходами, что прибыли с главной палубы и теперь ожидали удаления. Сейчас здесь хранился поразительный объем опасных веществ. Идеи и мечтания проплывали в голове агента, лопаясь как мыльные пузыри, пока мокак оценивал соотношение риска и возможной выгоды.
«Этого вполне хватит, – со вздохом подумал агент. – Мелочи зачастую не менее полезны. Ага, вот где эти цилиндры – славно запечатанные, аккуратно составленные. Примерная работа. Какая жалость, что вся она теперь насмарку».
Стараясь поскорее с этим закончить, лазутчик потянулся и провел тепловым пистолетом по пломбе самого дальнего цилиндра. Затем агент двинулся дальше по ряду и обработал пистолетом еще два контейнера.
«Достаточно, – с неохотой подумал мокак. – Я не должен потворствовать своим желаниям. Это уже к реальному подозрению приведет». Которого, разумеется, и так следовало ожидать – по крайней мере, в некоторых отсеках. Однако целью здесь было заставить простых содругов сомневаться в себе и в своих товарищах. «Если эти маловеры так свои мысли к раю и не обратят, – подумал лазутчик, – пусть потом горько раскаиваются».
Второй лейтенант Синтия Роббинс шагала по коридору к кабинету, в котором ей предстояло допросить пленных мокакских инженеров. Кислое выражение ее лица вполне соответствовало той кислятине, что бурлила в ее желудке. Сегодняшний завтрак – яичница с ветчиной, анчоусы и то, что отдел гидропоники со смехом именовал зеленым горошком, – сидел у нее внутри как комок плохого титана в баке термоядерного реактора.
Синтия была очень недовольна тем, что ей поручили заняться этими допросами. Коммандер Редер очень хорошо знал, что она едва способна даже своих подчиненных разговорить. Как же ей тогда, черт побери, предполагалось вызвать на откровенность врага – мокаков то есть? С другой стороны, имелось в виду, что инженеров только инженер мог толково допрашивать.
«Надо было нашего идиота, шефа контрразведки, этим занять, – подумала девушка. – Пусть бы хоть раз, придурок, в чем-то помог. К тому же это бы его отвлекло, и нормальные люди, у кого работа есть, могли бы спокойно ее делать».
Но больше всего Синтия была недовольна недоумком-охранником, который тенью за ней следовал. Он был приставлен к ней «для ее защиты», как заверил ее назойливый офицер контрразведки, в ведомости у которого она расписалась. Кто знает, может, он ее и впрямь защищал. Но почему-то его присутствие казалось Синтии оскорбительным. Хотя под мудрым руководством Бута половина всех контрразведчиков так произносила «с добрым утром», что всех их после этого хоть на дуэль вызывай.
Наконец они добрались до двери кабинета, где должен был проходить допрос, и Синтия встала перед ней в ожидании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95