Поэтому и теперь он поступил как мужчина, не стал «топить» Януте.
– Лисят выпустил, кота нашего задушил, а сейчас Микасу рубашку порвал! – возмущался Джим.
– Не надо было его сразу хоронить, – печально сказал Микас. – Может, Черныш еще бы и очухался.
– Очухается… Жмите домой, там ваш кот! – наконец выложил всю правду Гедрюс.
– Вот это Расяле!.. Вот врушка!.. – обрадовался Разбойник. – Пошли все к нам бабку есть, ладно?
– Когда захотим, сами испечем, – ответила за обоих Расяле.
– Жаль, жаль… – закончил невеселый разговор Джим. – Какие-то вы вареные, прямо инвалиды… Бабка бы вам сейчас не помешала. Чао!
Гедрюс молчал.
– Чао! – повторил Микас.
Гедрюс снова не поднял головы. Расяле хотела, конечно, разузнать, что означает это «чао», но она решила не спрашивать Гедрюса. Не первый раз наказывая своего братца молчанием, Расяле умела сдерживаться.
Дилидон еще на рассвете хотел послать разведчика и разузнать, что нового на хуторе, а главное, успокоить Мудрика.
– Потерпит Мудрик до вечера, ничего с ним не станется! – немедленно возразил Бульбук. – А чтобы вечером все шло гладко, надо инструмент готовить, а не разведчиков рассылать.
Дилидона никто не поддержал, и ему пришлось уступить. Бульбук не командир, но раз уж он хочет, пускай готовит этот поход. Бульбук так часто пререкался с ученым, что иногда казалось: они вот-вот станут заклятыми врагами. А теперь силачу представился случай доказать Мудрику свои братские чувства и продемонстрировать кстати, что значит хорошая тренировка.
Бульбук отыскал палку и, заставив всех потрудиться в поте лица, привязал к ней камень – с куриное яйцо величиной. Таким тараном прошибешь не только окно, но, пожалуй, и стену улья. Правда, вскоре выяснилось, что этот снаряд для гномов тяжеловат. До хутора они впятером его не дотащат. А если и дотащат, то у них не хватит сил, чтоб поднять и раскачать его.
Бульбук снова выступил с длинной речью, обозвал всех неженками да хлюпиками и принялся сооружать другой таран, полегче. Пока подобрали камень, пока привязали и приладили петли, чтоб ухватиться, стало смеркаться. Осталось совсем мало времени, чтоб закусить, передохнуть и – в поход – освобождать Мудрика.
Дайнис, хоть и трудился наравне со всеми, каким-то образом успел сочинить новую походную песню.
– Может, испробуем новый марш? – неожиданно сказал он, когда вечером все собрались, чтобы нести таран.
Все согласились – ведь хорошая песня никогда не помешает. Поскольку никто еще не знал ни мелодии, ни слов, Дайнису пришлось петь одному:
Вот мы идем, за гномом гном,
И громким голосом поем:
Эй, прячьтесь!
От ваших лап или копыт
Опасность гномикам грозит.
Эй, прячьтесь!
Большие звери и зверьки,
Медведи, лоси и хорьки,
Эй, прячьтесь!
– И мальчики-озорники! – прилепил строчку весьма довольный Бульбук.
– Погодите! – закричал Мураш. – Ведь договорились – это МЫ должны прятаться, а не они!
– Зачем нам прятаться? – изобразил удивление Дайнис. – Мы же никому дурного не делаем!
И он затянул второй куплет:
Эй, великаны, прочь с пути!
Позвольте маленьким пройти!
Эй, прячьтесь!
Освободите нам проход,
Смотрите – наш отряд идет.
Эй, прячьтесь!
Припев подхватили уже все:
Прячьтесь скорее,
Волки, хорьки!
Лоси, медведи
И барсуки!
– И мальчики-озорники! – упорно твердил Бульбук.
– Договаривались, договаривались, – снова пробормотал Мураш, – а он – бац, и снова все перевернул…
– Пой, пой! – сказал командир. – Еще куплет есть?
– Есть!
Вот Мудрик с Оюшкой идут
За Дилидоном и поют:
Эй, прячьтесь!
Эй, убери копыто, друг,
Идут Мураш, Дайнис, Бульбук.
Эй, прячьтесь!
– А Живилька-то нету! – подхватили Бульбук с Дилидоном.
– И Мудрик наш пропал… – закончил Мураш.
– Ой-ой-оюшки… – застонал парикмахер. – Рано мы распелись, ой, рано…
– Слишком лирично!.. – сказал Бульбук. – Походная песня должна быть бодрая, чтоб вдохновляла. И опять же – зачем подчеркивать, что Дилидон – командир. Хватит уже. Нельзя ли как-нибудь по-другому… Ну, скажем, вот так:
Долой копыто, лапу спрячь –
Марширует Бульбук-силач
И прочие товарищи…
– Конечно, можно и так! – согласился Дилидон.
– Теперь он себя выпятил… – сказал Дайнис. – Чем это лучше?
Но Бульбук не растерялся:
– Раз говорим: «Убери копыто!» – так уж надо их как следует пугнуть… Ведь и у нас есть силачи! Верно?
Но тут за стволами деревьев в лунном свете сверкнуло озеро, забелела новая крыша дома Гедрюса, пора было кончать песни и споры. Оставшийся до улья путь гномы прошли молча, и каждый думал – только бы удалось…
Подошли гномы, смотрят – а это что такое?! Леток улья не залеплен! А где же пленник? Где Мудрик?
– Говорил же я… – прошептал Дилидон. – Говорил, надо послать разведчика…
– Зайдем, может, следы обнаружим, – предложил Дайнис.
– Эй, есть там кто?! – постучал Бульбук в стену.
– Ага, заходите! – откликнулся из улья ученый. По-видимому, он только что оторвался от книги.
– Раззява! Совсем очумел! – закричали гномы, забравшись в улей. – Чего ты тут расселся? Ведь леток отковыряли!
– Знаю, – ответил Мудрик. – Все думают, что меня здесь нет, и никто не лезет. Кот удрал, мышь сбежала – такая тишина – читай, сколько душе угодно.
– Тишина!.. – не выдержал Бульбук. – Двое суток мы трудились в поте лица, а он тут прохлаждается! Пошли отсюда, пока всех не замуровали.
– Погодите, погодите! – отмахнулся ученый. – Кажется, я нашел… только что… Вот послушайте!
«Рожденный соловьем, соловьем и угаснет. На золотое зерно не клюнет, угрозами не заставишь его умолкнуть и не петь. Помолчит, выслушает твои увещевания и продолжит соловьиную песнь. Никогда не будет подражать ни дрозду, ни жаворонку, ни иволге. Только ДРУГИЕ, быть может, пожелают петь по-соловьиному. Один-другой из добрых побуждений, или сами того не ведая, настолько ему уподобятся, что и соловьи их не отличат от своих. Что ж, пускай живут и поют с ними».
Мудрик, приближаясь к цели, все повышал голос да растягивал слова – казалось, он сейчас запоет…
– «Но если самые близкие пожелают его вернуть… – Мудрик перевернул страницу, – вернуть…»
А на новой странице было изображение соловья. Какой-то шутник пририсовал соловью красный петушиный гребень и черные шпоры. Мудрик нетерпеливо пробежал, взглядом соседнюю страницу… А там речь уже шла о другом. О лягушках…
Значит, самая нужная страница, которую столько времени искал Мудрик, была ВЫДРАНА!
– Как это выдрана? – не мог поверить Дилидон. – Кто же ее выдрал? И почему?..
Даже невозмутимый ученый на сей раз вышел из себя и горько повторял, качая головой:
– Выдрана… выдрана…
– Это уж работа Живилька, не иначе, – решил Дайнис. – По дорисованному гребню видно.
Бульбук даже побагровел от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Лисят выпустил, кота нашего задушил, а сейчас Микасу рубашку порвал! – возмущался Джим.
– Не надо было его сразу хоронить, – печально сказал Микас. – Может, Черныш еще бы и очухался.
– Очухается… Жмите домой, там ваш кот! – наконец выложил всю правду Гедрюс.
– Вот это Расяле!.. Вот врушка!.. – обрадовался Разбойник. – Пошли все к нам бабку есть, ладно?
– Когда захотим, сами испечем, – ответила за обоих Расяле.
– Жаль, жаль… – закончил невеселый разговор Джим. – Какие-то вы вареные, прямо инвалиды… Бабка бы вам сейчас не помешала. Чао!
Гедрюс молчал.
– Чао! – повторил Микас.
Гедрюс снова не поднял головы. Расяле хотела, конечно, разузнать, что означает это «чао», но она решила не спрашивать Гедрюса. Не первый раз наказывая своего братца молчанием, Расяле умела сдерживаться.
Дилидон еще на рассвете хотел послать разведчика и разузнать, что нового на хуторе, а главное, успокоить Мудрика.
– Потерпит Мудрик до вечера, ничего с ним не станется! – немедленно возразил Бульбук. – А чтобы вечером все шло гладко, надо инструмент готовить, а не разведчиков рассылать.
Дилидона никто не поддержал, и ему пришлось уступить. Бульбук не командир, но раз уж он хочет, пускай готовит этот поход. Бульбук так часто пререкался с ученым, что иногда казалось: они вот-вот станут заклятыми врагами. А теперь силачу представился случай доказать Мудрику свои братские чувства и продемонстрировать кстати, что значит хорошая тренировка.
Бульбук отыскал палку и, заставив всех потрудиться в поте лица, привязал к ней камень – с куриное яйцо величиной. Таким тараном прошибешь не только окно, но, пожалуй, и стену улья. Правда, вскоре выяснилось, что этот снаряд для гномов тяжеловат. До хутора они впятером его не дотащат. А если и дотащат, то у них не хватит сил, чтоб поднять и раскачать его.
Бульбук снова выступил с длинной речью, обозвал всех неженками да хлюпиками и принялся сооружать другой таран, полегче. Пока подобрали камень, пока привязали и приладили петли, чтоб ухватиться, стало смеркаться. Осталось совсем мало времени, чтоб закусить, передохнуть и – в поход – освобождать Мудрика.
Дайнис, хоть и трудился наравне со всеми, каким-то образом успел сочинить новую походную песню.
– Может, испробуем новый марш? – неожиданно сказал он, когда вечером все собрались, чтобы нести таран.
Все согласились – ведь хорошая песня никогда не помешает. Поскольку никто еще не знал ни мелодии, ни слов, Дайнису пришлось петь одному:
Вот мы идем, за гномом гном,
И громким голосом поем:
Эй, прячьтесь!
От ваших лап или копыт
Опасность гномикам грозит.
Эй, прячьтесь!
Большие звери и зверьки,
Медведи, лоси и хорьки,
Эй, прячьтесь!
– И мальчики-озорники! – прилепил строчку весьма довольный Бульбук.
– Погодите! – закричал Мураш. – Ведь договорились – это МЫ должны прятаться, а не они!
– Зачем нам прятаться? – изобразил удивление Дайнис. – Мы же никому дурного не делаем!
И он затянул второй куплет:
Эй, великаны, прочь с пути!
Позвольте маленьким пройти!
Эй, прячьтесь!
Освободите нам проход,
Смотрите – наш отряд идет.
Эй, прячьтесь!
Припев подхватили уже все:
Прячьтесь скорее,
Волки, хорьки!
Лоси, медведи
И барсуки!
– И мальчики-озорники! – упорно твердил Бульбук.
– Договаривались, договаривались, – снова пробормотал Мураш, – а он – бац, и снова все перевернул…
– Пой, пой! – сказал командир. – Еще куплет есть?
– Есть!
Вот Мудрик с Оюшкой идут
За Дилидоном и поют:
Эй, прячьтесь!
Эй, убери копыто, друг,
Идут Мураш, Дайнис, Бульбук.
Эй, прячьтесь!
– А Живилька-то нету! – подхватили Бульбук с Дилидоном.
– И Мудрик наш пропал… – закончил Мураш.
– Ой-ой-оюшки… – застонал парикмахер. – Рано мы распелись, ой, рано…
– Слишком лирично!.. – сказал Бульбук. – Походная песня должна быть бодрая, чтоб вдохновляла. И опять же – зачем подчеркивать, что Дилидон – командир. Хватит уже. Нельзя ли как-нибудь по-другому… Ну, скажем, вот так:
Долой копыто, лапу спрячь –
Марширует Бульбук-силач
И прочие товарищи…
– Конечно, можно и так! – согласился Дилидон.
– Теперь он себя выпятил… – сказал Дайнис. – Чем это лучше?
Но Бульбук не растерялся:
– Раз говорим: «Убери копыто!» – так уж надо их как следует пугнуть… Ведь и у нас есть силачи! Верно?
Но тут за стволами деревьев в лунном свете сверкнуло озеро, забелела новая крыша дома Гедрюса, пора было кончать песни и споры. Оставшийся до улья путь гномы прошли молча, и каждый думал – только бы удалось…
Подошли гномы, смотрят – а это что такое?! Леток улья не залеплен! А где же пленник? Где Мудрик?
– Говорил же я… – прошептал Дилидон. – Говорил, надо послать разведчика…
– Зайдем, может, следы обнаружим, – предложил Дайнис.
– Эй, есть там кто?! – постучал Бульбук в стену.
– Ага, заходите! – откликнулся из улья ученый. По-видимому, он только что оторвался от книги.
– Раззява! Совсем очумел! – закричали гномы, забравшись в улей. – Чего ты тут расселся? Ведь леток отковыряли!
– Знаю, – ответил Мудрик. – Все думают, что меня здесь нет, и никто не лезет. Кот удрал, мышь сбежала – такая тишина – читай, сколько душе угодно.
– Тишина!.. – не выдержал Бульбук. – Двое суток мы трудились в поте лица, а он тут прохлаждается! Пошли отсюда, пока всех не замуровали.
– Погодите, погодите! – отмахнулся ученый. – Кажется, я нашел… только что… Вот послушайте!
«Рожденный соловьем, соловьем и угаснет. На золотое зерно не клюнет, угрозами не заставишь его умолкнуть и не петь. Помолчит, выслушает твои увещевания и продолжит соловьиную песнь. Никогда не будет подражать ни дрозду, ни жаворонку, ни иволге. Только ДРУГИЕ, быть может, пожелают петь по-соловьиному. Один-другой из добрых побуждений, или сами того не ведая, настолько ему уподобятся, что и соловьи их не отличат от своих. Что ж, пускай живут и поют с ними».
Мудрик, приближаясь к цели, все повышал голос да растягивал слова – казалось, он сейчас запоет…
– «Но если самые близкие пожелают его вернуть… – Мудрик перевернул страницу, – вернуть…»
А на новой странице было изображение соловья. Какой-то шутник пририсовал соловью красный петушиный гребень и черные шпоры. Мудрик нетерпеливо пробежал, взглядом соседнюю страницу… А там речь уже шла о другом. О лягушках…
Значит, самая нужная страница, которую столько времени искал Мудрик, была ВЫДРАНА!
– Как это выдрана? – не мог поверить Дилидон. – Кто же ее выдрал? И почему?..
Даже невозмутимый ученый на сей раз вышел из себя и горько повторял, качая головой:
– Выдрана… выдрана…
– Это уж работа Живилька, не иначе, – решил Дайнис. – По дорисованному гребню видно.
Бульбук даже побагровел от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40