Однажды я сказал Линли:
– Странно, что вы, с вашим умением решать шахматные задачи и вообще размышлять о том и о сем, даже не пытаетесь разрешить эту отерторпскую загадку. – Вот что сказал я ему.
– И в десяти преступлениях не наберется столько загадок, сколько в одной шахматной партии, – ответил он.
– Перед ней оказался бессилен Скотланд-ярд, – продолжал я.
– Неужели? – спросил он.
– Да, он окончательно повержен, – ответил я.
– Жаль, – сказал он и тут же спросил, – каковы факты?
Мы сидели за ужином, и я рассказал Линли об обстоятельствах преступления прямо так, как я прочитал о них в газетах. Она была красивой миниатюрной блондинкой, звали ее Нэнси Элт, у нее было двести фунтов, и прожили они в этом доме вместе пять дней. После этого он остался там еще на две недели, а ее живой больше никто не видел. Стиджер утверждал, что она уехала в Южную Америку, но позже он заявлял, что никогда не говорил «Южная Америка», а что уехала она в Южную Африку. В банке, где она держала деньги, на счету не осталось ни пенни, а Стиджер в это время неизвестно как обзавелся по меньшей мере ста пятьюдесятью фунтами. Выяснилось также, что Стиджер был вегетарианцем. Все продукты он покупал в овощном магазине, и это и вызвало у констебля деревни Андж подозрения насчет него, ведь вегетарианец – всегда новое для констебля. Он установил за Стиджером наблюдение, и, надо сказать, очень хорошее, потому что не осталось вопроса о Стиджере, на который констебль не мог бы ответить Скотланд-ярду, кроме, естественно, одного. Он также сообщил обо всем полиции в Отерторпе, городке в пяти-шести милях от Анджа, и они приехали и тоже взялись за это дело. И вот что они выяснили. Они могли ручаться за то, что после исчезновения девушки Стиджер ни разу не выходил из дома и за пределы сада. Понимаете, чем больше они следили за ним, тем больше росли их подозрения (так всегда бывает, когда вы следите за кем-нибудь). Очень скоро их стал интересовать каждый его шаг, но им бы и в голову не пришло подозревать его, если бы он не был вегетарианцем, и тогда улик не хватило бы даже Линли. Нельзя сказать, что многое из того, что им удалось обнаружить, говорило против Стиджера, если не считать тех появившихся ниоткуда ста пятидесяти фунтов, да и то их нашел Скотланд-ярд, а не отерторпская полиция. Нет, то, что обнаружил констебль из Анджа, то, что поставило в тупик Скотланд-ярд, затрудняло до последнего момента Линли и что, конечно же, озадачило и меня, касалось лиственниц. В уголке сада перед домом росли десять лиственниц, и он, Стиджер, перед тем как поселиться в доме, заключил с владельцем своего рода соглашение, по которому он имел право делать с лиственницами все, что пожелает. И как раз с того момента, как исчезла и, судя по всему, умерла Нэнси, он принялся рубить деревья. Три раза в день примерно в течение недели он занимался этим, а когда все деревья были срублены, он распилил их на брусья длиной не более двух футов и аккуратно сложил в поленницы. Вот эта была работа! Но зачем он это делал? Найти оправдание тому, что у него имелся топор – такой была одна теория. Но оправдание вышло более веским, чем само наличие топора: утомительная каждодневная работа заняла у него две недели. Да он мог убить бедняжку Нэнси Элт и без топора. Без топора он мог разрезать и ее тело. Другая теория заключалась в следующем. Ему были необходимы дрова, чтобы избавиться от тела. Но он их так и не использовал. На дворе продолжали стоять аккуратные поленницы. Это разбило все гипотезы в пух и прах.
Итак, я сообщил Линли все эти факты. О да, еще он купил большой нож для разделки туш. Такой же странный поступок, как и все остальные. Хотя, впрочем, это вовсе не так странно: если вам непременно нужно разрезать тело женщины, то вам придется это сделать, и вы уже никак не обойдетесь без ножа. Было еще несколько фактов, отрицавших его причастность к преступлению. Он не сжег ее тело. Время от времени он зажигал свою плитку и готовил на ней пищу. Они хорошо проследили за этим, констебль из Анджа и эти парни из Отерторпа, ему помогавшие. Дом был кое-где окружен небольшими зарослями, рощами, как их называют в этой местности, и полицейские могли легко и незаметно забраться на дерево и понюхать дым, в каком бы направлении ни дул ветер. Они это неплохо придумали, полицейские из Отерторпа, хотя, конечно, это ни в малейшей мере не помогло бы повесить Стиджера. Потом приехали люди из Скотланд-ярда и тоже выяснили одну вещь, которая, хоть имела и отрицательный результат, еще более сужала рамки следствия. Они определили, что известняк, на котором стоял дом, и почва в саду никогда не вспахивалась. А Стиджер никогда не выходил из сада с момента исчезновения Нэнси. Да, кстати, кроме ножа, у него был еще большой напильник. Но на нем не осталось следов кости, так же как и на топоре не было следов крови. Конечно, он их смыл. Я рассказал все это Линли.
Прежде чем я продолжу свой рассказ, я должен вас предупредить. Я, маленький человек, и вы, вероятно, не ждете от этой истории ничего ужасного. Но я обязан заранее сказать вам, что тот человек был убийцей, ну, или, по крайней мере, преступление совершил кто-то другой; с женщиной, этой хорошенькой маленькой девушкой, было покончено, и было бы ошибочно думать, что человек, сделавший это, остановится перед чем-то, перед чем он, по вашему мнению, просто обязан был бы остановиться. Невозможно сказать, что остановит человека, которого ведет преступный ум и длинная тонкая тень от петли. Сказки об убийствах бывают иногда хороши для какой-нибудь леди, сидящей в одиночестве у камина и их читающей, но убийство – совсем не такая милая штука, и убийца, когда он в отчаянии и пытается замести следы, вовсе не так занимателен, как кажется. Я хотел бы попросить вас не забывать об этом. Итак, я предупредил вас. И вот я спрашиваю Линли:
– Ну, и что вы думаете об этом?
– Канализация? – спросил Линли.
– Нет, – отвечаю я, – тут вы ошибаетесь. Скотланд-ярд проверил эту версию. А перед ними и отерторпская полиция. Они проверили всю канализацию, а также эту штуку, ведущую в сточную яму за садом. Через нее ничего не прошло, по крайней мере, не должно было пройти.
Он сделал одно-два предположения, но в каждом из них Скотланд-ярд был впереди него. Простите за выражение, но вот где собака зарыта в моей истории. По вашему мнению, детектив – это человек, который берет лупу и выезжает на место преступления. Он измеряет следы, подбирает все ниточки, ведущие к разгадке, и находит нож, который проглядела полиция. Но Линли никогда не был на месте преступления, у него никогда не было лупы – я во всяком случае не видел, – и всякий раз его опережал Скотланд-ярд.
Фактически у них было даже больше ниточек, чем нужно, чтобы раскрыть обычное преступление.
1 2 3 4 5
– Странно, что вы, с вашим умением решать шахматные задачи и вообще размышлять о том и о сем, даже не пытаетесь разрешить эту отерторпскую загадку. – Вот что сказал я ему.
– И в десяти преступлениях не наберется столько загадок, сколько в одной шахматной партии, – ответил он.
– Перед ней оказался бессилен Скотланд-ярд, – продолжал я.
– Неужели? – спросил он.
– Да, он окончательно повержен, – ответил я.
– Жаль, – сказал он и тут же спросил, – каковы факты?
Мы сидели за ужином, и я рассказал Линли об обстоятельствах преступления прямо так, как я прочитал о них в газетах. Она была красивой миниатюрной блондинкой, звали ее Нэнси Элт, у нее было двести фунтов, и прожили они в этом доме вместе пять дней. После этого он остался там еще на две недели, а ее живой больше никто не видел. Стиджер утверждал, что она уехала в Южную Америку, но позже он заявлял, что никогда не говорил «Южная Америка», а что уехала она в Южную Африку. В банке, где она держала деньги, на счету не осталось ни пенни, а Стиджер в это время неизвестно как обзавелся по меньшей мере ста пятьюдесятью фунтами. Выяснилось также, что Стиджер был вегетарианцем. Все продукты он покупал в овощном магазине, и это и вызвало у констебля деревни Андж подозрения насчет него, ведь вегетарианец – всегда новое для констебля. Он установил за Стиджером наблюдение, и, надо сказать, очень хорошее, потому что не осталось вопроса о Стиджере, на который констебль не мог бы ответить Скотланд-ярду, кроме, естественно, одного. Он также сообщил обо всем полиции в Отерторпе, городке в пяти-шести милях от Анджа, и они приехали и тоже взялись за это дело. И вот что они выяснили. Они могли ручаться за то, что после исчезновения девушки Стиджер ни разу не выходил из дома и за пределы сада. Понимаете, чем больше они следили за ним, тем больше росли их подозрения (так всегда бывает, когда вы следите за кем-нибудь). Очень скоро их стал интересовать каждый его шаг, но им бы и в голову не пришло подозревать его, если бы он не был вегетарианцем, и тогда улик не хватило бы даже Линли. Нельзя сказать, что многое из того, что им удалось обнаружить, говорило против Стиджера, если не считать тех появившихся ниоткуда ста пятидесяти фунтов, да и то их нашел Скотланд-ярд, а не отерторпская полиция. Нет, то, что обнаружил констебль из Анджа, то, что поставило в тупик Скотланд-ярд, затрудняло до последнего момента Линли и что, конечно же, озадачило и меня, касалось лиственниц. В уголке сада перед домом росли десять лиственниц, и он, Стиджер, перед тем как поселиться в доме, заключил с владельцем своего рода соглашение, по которому он имел право делать с лиственницами все, что пожелает. И как раз с того момента, как исчезла и, судя по всему, умерла Нэнси, он принялся рубить деревья. Три раза в день примерно в течение недели он занимался этим, а когда все деревья были срублены, он распилил их на брусья длиной не более двух футов и аккуратно сложил в поленницы. Вот эта была работа! Но зачем он это делал? Найти оправдание тому, что у него имелся топор – такой была одна теория. Но оправдание вышло более веским, чем само наличие топора: утомительная каждодневная работа заняла у него две недели. Да он мог убить бедняжку Нэнси Элт и без топора. Без топора он мог разрезать и ее тело. Другая теория заключалась в следующем. Ему были необходимы дрова, чтобы избавиться от тела. Но он их так и не использовал. На дворе продолжали стоять аккуратные поленницы. Это разбило все гипотезы в пух и прах.
Итак, я сообщил Линли все эти факты. О да, еще он купил большой нож для разделки туш. Такой же странный поступок, как и все остальные. Хотя, впрочем, это вовсе не так странно: если вам непременно нужно разрезать тело женщины, то вам придется это сделать, и вы уже никак не обойдетесь без ножа. Было еще несколько фактов, отрицавших его причастность к преступлению. Он не сжег ее тело. Время от времени он зажигал свою плитку и готовил на ней пищу. Они хорошо проследили за этим, констебль из Анджа и эти парни из Отерторпа, ему помогавшие. Дом был кое-где окружен небольшими зарослями, рощами, как их называют в этой местности, и полицейские могли легко и незаметно забраться на дерево и понюхать дым, в каком бы направлении ни дул ветер. Они это неплохо придумали, полицейские из Отерторпа, хотя, конечно, это ни в малейшей мере не помогло бы повесить Стиджера. Потом приехали люди из Скотланд-ярда и тоже выяснили одну вещь, которая, хоть имела и отрицательный результат, еще более сужала рамки следствия. Они определили, что известняк, на котором стоял дом, и почва в саду никогда не вспахивалась. А Стиджер никогда не выходил из сада с момента исчезновения Нэнси. Да, кстати, кроме ножа, у него был еще большой напильник. Но на нем не осталось следов кости, так же как и на топоре не было следов крови. Конечно, он их смыл. Я рассказал все это Линли.
Прежде чем я продолжу свой рассказ, я должен вас предупредить. Я, маленький человек, и вы, вероятно, не ждете от этой истории ничего ужасного. Но я обязан заранее сказать вам, что тот человек был убийцей, ну, или, по крайней мере, преступление совершил кто-то другой; с женщиной, этой хорошенькой маленькой девушкой, было покончено, и было бы ошибочно думать, что человек, сделавший это, остановится перед чем-то, перед чем он, по вашему мнению, просто обязан был бы остановиться. Невозможно сказать, что остановит человека, которого ведет преступный ум и длинная тонкая тень от петли. Сказки об убийствах бывают иногда хороши для какой-нибудь леди, сидящей в одиночестве у камина и их читающей, но убийство – совсем не такая милая штука, и убийца, когда он в отчаянии и пытается замести следы, вовсе не так занимателен, как кажется. Я хотел бы попросить вас не забывать об этом. Итак, я предупредил вас. И вот я спрашиваю Линли:
– Ну, и что вы думаете об этом?
– Канализация? – спросил Линли.
– Нет, – отвечаю я, – тут вы ошибаетесь. Скотланд-ярд проверил эту версию. А перед ними и отерторпская полиция. Они проверили всю канализацию, а также эту штуку, ведущую в сточную яму за садом. Через нее ничего не прошло, по крайней мере, не должно было пройти.
Он сделал одно-два предположения, но в каждом из них Скотланд-ярд был впереди него. Простите за выражение, но вот где собака зарыта в моей истории. По вашему мнению, детектив – это человек, который берет лупу и выезжает на место преступления. Он измеряет следы, подбирает все ниточки, ведущие к разгадке, и находит нож, который проглядела полиция. Но Линли никогда не был на месте преступления, у него никогда не было лупы – я во всяком случае не видел, – и всякий раз его опережал Скотланд-ярд.
Фактически у них было даже больше ниточек, чем нужно, чтобы раскрыть обычное преступление.
1 2 3 4 5