ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


В дверях стоял человек с желтым, как лимон, лицом.
— Катарина, — негромко сказал Мазеа. Прижавшись к стене, графиня безумными глазами смотрела на бородатого мужчину.
— Анд…ре…а… Нет! Уйди… уйди… не вынесу…
— Вы должны дать письменные показания, — сказал Альфонс, то есть… Господи, как странно: граф Ларошель? Кто бы мог подумать?!
— Я все… — почти беззвучно прохрипела она, — сделаю… только пусть уйдет… этот… человек… пусть он уйдет…
— Письменные показания!
— Да, да… — Она села. — Что писать? Альфонс положил перед нею бумагу и карандаш.
— Напишите, как был убит капитан Мандер и как удалось с помощью радиограммы обмануть капитана Ламетра!
Ее окружали молчаливые, угрюмые люди.
— Его брат… — пробормотала она, глядя на Мазеа. — Да… у него был брат… Но эта борода…
Внезапно графиня с отчаянным видом начала быстро писать… Минут через десять она протянула нам написанное.
— Здесь… все… А теперь… вы… арестуете меня? Или… убьете!
Судя по всему, ей уже окончательно стало ясно, что бородатый Мазеа всего-навсего брат убитого.
Ламетр прочел написанное, сложил листки и сказал:
— Я бы отпустил ее. Я не мщу женщинам. То, что она сделала мне, я прощаю.
— Альфонс… — прошептала графиня. — Я уйду в сестры милосердия… в монастырь… Сжалься…
Альфонс вздохнул.
— Ладно. Если Ламетр готов отпустить… Передо мной ты виновата не больше, чем перед ним. Я прощаю тебя, Катарина.
Она повернула ко мне свое ангельски красивое лицо. А, по сравнению с другими, мне совсем не к лицу мстить ей.
— Я прощаю!
— Я тоже прощаю, — сказал Мазеа. — И спросите у Андреа — может быть, и он вас простит. Он очень любил вас.
Дальнейшее произошло так неожиданно, что мы не успели даже пошевельнуться.
Вспышка… грохот выстрела…
Красавица-графиня лежала на земле с простреленной головой. На ее лице все еще блуждала та же печальная улыбка.
Глава пятнадцатая
ЭПИЛОГ
Мы предали земле эту женщину в самый разгар сезона дождей, когда по необычно зеленому морю непрерывно бегут высокие, пенящиеся волны. Похоронили мы ее как следует, ведь никто не вправе мстить умершим.
Фрезер в сопровождении туземцев появился как раз в тот момент, когда мы с обнаженными головами стояли вокруг могилы.
— Кого это вы похоронили?
— Грешницу.
На кресте Альфонс вырезал:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ
КАТАРИНА ГЛАМАРДА
ДА СМИЛУЕТСЯ НАД НЕЮ ГОСПОДЬ!
Мазеа, отрастивший бороду, чтобы быть похожим на покойного брата, на следующий день сбрил ее и исчез.
Куда он направился в этих диких, богом забытых местах, жив ли он или умер? Не знаю. Больше мы никогда не слышали о нем.
— Она убила моего лучшего друга, и все же я не мог забыть о ней… Из графа Ларошель я превратился в бездомного скитальца.
Мы сидели в большой барке — дальше мы продолжали свой путь по морю — и Альфонс рассказывал негромко, словно про себя. Катились ярко-зеленые, прозрачные, с пенистыми гребнями волны… Низко кружась над водой, кричали чайки. Юго-западный ветер нес с собою удушливую жару. Длинные листья пальм на берегу шевелились, словно усики уснувших жуков. В такую погоду у человека беспокойно колотится сердце — сирокко…
Если бы пошел настоящий, проливной дождь, может быть, стало бы легче… Но даже в сезон дождей бывают такие моменты, когда с юго-запада прорывается не ветер, а жгучее, огненное дыхание пустыни…
— В Южной Америке, — рассказывал Альфонс, — я случайно встретился с одним музыкантом-испанцем, земляком Катарины. От него я узнал, что эта девушка в пятнадцать лет бежала из дому. В деревне ее хотели побить камнями, потому что из-за нее один парень убил ножом сельского учителя. Бежала она с врачом, бросившим ради нее свою семью. Врач этот вскоре окончательно опустился и умер в барселонской больнице. Выяснилось, что его отравили.
«Кто же мог его отравить?» — спросил я у музыканта. — «Я, сеньор. Поэтому мне и пришлось бежать в Южную Америку.» — «Но за что?» — «Из-за Катарины. Она уговорила меня пойти на это, потому что не любила врача. Потом она бросила и меня, прихватив с собою все мои деньги. Мне пришлось долго скрываться, но я слыхал, что она вышла замуж за какого-то Андреа Мазеа…» — «Почему же вы не разоблачили ее?» — «Я ее любил…»
— Вот так-то, — закончил Альфонс. — Я бросил ее. Те деньги, которые еще у меня оставались, достались ей, а я с тех пор стал Альфонсом Ничейным — ведь граф Ларошель разыскивался за убийство Андреа Мазеа. Я следовал за Катариной по всему миру, оставаясь невидимым. Там, где кто-нибудь попадался в ее сети, я старался немедленно разоблачить ее.
— Это были вы! — воскликнул капитан.
— Да. Один раз я потерял ее след. Она уехала на Мадагаскар и там стала женой несчастного Мандера. Конечно, брак не был действительным, ведь она не была разведена со мною. Когда она неожиданно появилась в Оране с вами, капитан, я написал и вам. После того, как вы оставили ее, пришел черед Ван дер Руфуса. Голландец тоже порвал с нею после моего письма, но деловые отношения с Катариной продолжал поддерживать. Ван дер Руфус означал для нее возможность добиться, наконец, цели: стать невероятно богатой, благодаря участию в афере с алмазами, и отомстить капитану Ламетру… Хиггинс — молодой, неопытный офицер — стал орудием в ее руках. Чтобы ей и здесь не встало на пути мое анонимное письмо, эту связь она держала в тайне.
…Снова пошел дождь. Над морем, словно густой дым, плыл горячий, удушливый туман.
Из зарослей на берегу медленной, покачивающейся походкой появился орангутанг и начал скалить зубы.
— Кого же она действительно любила? Ведь был же кто-то, кого она любила по-настоящему? — спросил Фрезер.
— Я думаю, по-настоящему она не любила никого, — задумчиво ответил Альфонс.
В этом мой друг ошибался. Мне кажется, что на мне немного обожглась и графиня…
К рассвету мы были неподалеку от канонерской лодки — там, откуда начинался наш путь.
— Слава богу, мы не опоздали, — сказал капитан. — Первые выстрелы еще не раздались. В любом случае атака начнется с обстрела корабельной артиллерией джунглей, где концентрируются негры.
— Я знаю, когда это произойдет, — неожиданно проговорил Турок.
— Откуда?
— Графиня беседовала с Хиггинсом, и тот сказал ей, что атака начнется, когда оранское радио передаст сигнал «En avant».
— Выдать военную тайну!… За одно это Хиггинс заслуживает расстрела!
— Он сказал еще, что сигнал будет передан, когда прибудут дополнительные подкрепления из Сахары. Это и будет означать «En avant».
Орудийный выстрел. Нам приказывали остановиться. Через минуту мы увидели, как от корабля отвалил катер и направился к нам.
Мы были под стражей на борту «Генерала дю Негрие».
Нас поместили в каюте с голыми металлическими стенами. С нами был и Фрезер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44