Меня это испугало. В конце концов у меня не было ни малейших доказательств того, на что я намекал. И если Консардайн решит, что я сознательно обманываю его...
Но я не обманывал. Сомнения, возникшие у меня, были вполне реальны. Сатана прятал руки. И несчастья, постигшие победителей, – об этом знал Консардайн, не мы.
– Баркер, – повернулся он к Гарри. – Вы видели механизм, который, по словам Сатаны, выбирает сверкающие следы? Отвечайте! Так ли все, как он говорит?
Баркер стиснул руки, посмотрел жалобно на них, потом на меня и на Еву. Раз или два сглотнул.
– Отвечайте! – приказал Консардайн.
– Помоги мне Господь, капитан. – Гарри в отчаянии повернулся ко мне. – Никогда в жизни я так не хотел солгать. Хотел бы сказать, что не видел. Или что механизм не руководит этими проклятыми следами. Но, помоги мне Господь, мисс Демерест, я видел механизм. И он действительно выбирает отпечатки, доктор Консардайн. Как он говорит, так механизм и действует!
Ну что ж. Очевидно, моя теория разбита. На мгновение я понадеялся, что маленький человек будет дипломатичен. Допустим, скажет, что не видел. Но я не мог отказать ему в праве говорить правду – если он этого хочет.
– Все в порядке, Гарри, – весело сказал я. – Мы ведь добиваемся правды. Сказанное вами решает дело, я думаю.
– Я хотел бы солгать, капитан, – он сочти рыдал, – но, дьявол, я не могу.
Я неожиданно заметил, что Консардайн ведет себя странно. Не похоже, что его вера в Сатану вернулась и укрепилась. Он казался еще более встревоженным.
– Баркер, – сказал он, – вам лучше идти. Я провожу капитана Киркхема в его комнату.
Гарри скользнул к одной из стен, панель открылась, он исчез. Консардайн повернулся к нам.
– Теперь, Ева, – заговорил он, – я скажу то, ради чего пришел сюда. Я говорил, что думал о вас. Много думал. И хотел спасти вас от Сатаны. У меня было предложение. Идею я заимствовал у Шекспира. Помните уловку, при помощи которой честный священник хотел соединить Джульетту и Ромео и провести их враждующие семьи? Их Сатану, в некотором смысле.
– Напиток, выпив который, она будет похожа на мертвую, – прошептала Ева.
– Совершенно верно, – кивнул Консардайн. – Нечто подобное я готов был предложить вам. Используя свои медицинские познания, сделать так, чтобы ваши здоровье, красота, дух, которые так привлекают Сатану, поблекли – временно. Поставить вас в такое положение, которое сделает невозможным, по крайней мере в ближайшем будущем, его личные виды на вас. И держать вас в таком состоянии, пока он не найдет подходящую замену для своих родительских инстинктов... или случится что-нибудь еще.
Конечно, это рискованно. Очень рискованно для вас, Ева. Ожидание может быть долгим... я могу оказаться не в состоянии вернуть вам то, что отобрал. Но вы могли бы предпочесть риск... желаниям Сатаны. Я хотел предоставить вам решение.
– Хотели? – У Евы перехватило дыхание. – Я рискну. О, доктор Консардайн, это выход.
– Неужели? – жестко спросил он. – Я так не думаю – теперь. Если вы помните, в оригинале из которого я почерпнул идею, план потерпел неудачу из-за Ромео. Я не рассчитывал на Ромео. Я не знал о его существовании.
– Я не совсем... не совсем вас понимаю, – сказала Ева.
– Дитя, – он взял ее руки, – вы хотите отказаться от возлюбленного? Никогда не видеть его, никогда не разговаривать, не переписываться? Не недели и месяцы, а годы? Убить свою любовь к нему и жить одними воспоминаниями?
– Нет, – прямо ответила Ева и потрясла своей кудрявой головой.
– И даже если бы вы убедили ее, Консардайн, как вы думаете, что бы я стал делать? – Одно это предположение зажгло во мне негодование и упрямый гнев. – Сложу руки, подниму глаза к небу и покорно прошепчу: «Да будет воля твоя»?
– Я никого не убеждаю, – спокойно ответил он. – Только указываю, что это единственный возможный выход. Если бы я проделал то, что предложил Еве, что бы получилось? Лечил бы ее некоторое время так, чтобы Сатана убедился в неудаче лечения. Тогда он бы удалил ее куда-нибудь, и ее лечили бы другие врачи. Симптомы нельзя подделать. Они должны быть реальны. Не я один представляю медицинское братство в окружении Сатаны. Среди его подданных несколько высококлассных специалистов. И даже если бы их не было, он смог бы их нанять. И наймет, если только не убедится, что болезнь матери означает неизбежную слабость потомка. Простите, дитя, что я говорю прямо, но сейчас не время ходить вокруг да около.
Специалистов я мог бы обмануть. Обвести вокруг пальца. Я был очень хорошим... – он помолчал, вздохнул, – ну, неважно. Но Сатана избрал вас, Ева. И он так легко от вас не откажется. Если бы вы были нужны ему только как женщина, было бы гораздо легче. Но вы для него гораздо больше. Вы должны родить ему сына. Как он ни доверяет мне, но по одному моему слову он от вас не откажется. Ему нужно будет убедиться вне всякого сомнения, и в этом заключается опасность для вас... и, может быть, смерть.
Он помолчал, с жалостью глядя в ее обеспокоенные глаза.
– Слишком большой риск, – сказал я. – Сначала я попробую по-своему, Консардайн.
– Добро пожаловать, Ромео. – Он слегка улыбнулся. – Вам туго придется, Киркхем. Вы сделали другой путь невозможным. Вы считаете, что жизнь без Евы ничего не стоит, так?
– Я не считаю, я знаю, это, – ответил я.
– И вы чувствуете то же самое по отношению к Джиму?
– Да, – тихо ответила она. – Но... чтобы спасти его жизнь.
– Не получится, – ответил Консардайн. – Я знаю мужчин и женщин. Что бы вы ни задумали, Ева, он все равно будет стараться освободить вас. Да вы и сами не будете спокойно сидеть, как он описал, с покорно сложенными руками. Рано или поздно он попадется. И весьма вероятно, что будет раскрыта вся хитрость. Тогда мне придется расстаться со своим глупым пристрастием к жизни. Этого я не могу допустить. Но, допустим, вы сбежите. Вместе. Вы будете двумя зайцами, бегущими по всему миру, и псы постоянно будут идти вслед за вами. Псы Сатаны, которые никогда не отдыхают. Вы всегда будете жить под угрозой. Стоит ли жить такой жизнью? Возможно, у вас появится ребенок. Будьте уверены, в своей мести Сатана не пощадит и его. Повторяю – стоит ли жить такой жизнью?
– Нет, – сказал я, а Ева перевела дыхание и покачала головой.
– Что нам делать?! – прошептала она.
Консардайн взад и вперед прошелся по комнате. Он остановился передо мной, и я опять увидел вены на его висках, как веревки; глаза его были жестки и холодны, как сталь. Он трижды ударил меня в грудь кулаком.
– Узнайте, что делает Сатана своими руками под плащом!
Он отвернулся, явно не доверяя своему самообладанию. Ева смотрела на него, как и я, удивляясь силе охватившего его гнева.
– Идемте, Киркхем. – Он овладел собой. Пробежал пальцами по волосам Евы, ласково растрепав их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Но я не обманывал. Сомнения, возникшие у меня, были вполне реальны. Сатана прятал руки. И несчастья, постигшие победителей, – об этом знал Консардайн, не мы.
– Баркер, – повернулся он к Гарри. – Вы видели механизм, который, по словам Сатаны, выбирает сверкающие следы? Отвечайте! Так ли все, как он говорит?
Баркер стиснул руки, посмотрел жалобно на них, потом на меня и на Еву. Раз или два сглотнул.
– Отвечайте! – приказал Консардайн.
– Помоги мне Господь, капитан. – Гарри в отчаянии повернулся ко мне. – Никогда в жизни я так не хотел солгать. Хотел бы сказать, что не видел. Или что механизм не руководит этими проклятыми следами. Но, помоги мне Господь, мисс Демерест, я видел механизм. И он действительно выбирает отпечатки, доктор Консардайн. Как он говорит, так механизм и действует!
Ну что ж. Очевидно, моя теория разбита. На мгновение я понадеялся, что маленький человек будет дипломатичен. Допустим, скажет, что не видел. Но я не мог отказать ему в праве говорить правду – если он этого хочет.
– Все в порядке, Гарри, – весело сказал я. – Мы ведь добиваемся правды. Сказанное вами решает дело, я думаю.
– Я хотел бы солгать, капитан, – он сочти рыдал, – но, дьявол, я не могу.
Я неожиданно заметил, что Консардайн ведет себя странно. Не похоже, что его вера в Сатану вернулась и укрепилась. Он казался еще более встревоженным.
– Баркер, – сказал он, – вам лучше идти. Я провожу капитана Киркхема в его комнату.
Гарри скользнул к одной из стен, панель открылась, он исчез. Консардайн повернулся к нам.
– Теперь, Ева, – заговорил он, – я скажу то, ради чего пришел сюда. Я говорил, что думал о вас. Много думал. И хотел спасти вас от Сатаны. У меня было предложение. Идею я заимствовал у Шекспира. Помните уловку, при помощи которой честный священник хотел соединить Джульетту и Ромео и провести их враждующие семьи? Их Сатану, в некотором смысле.
– Напиток, выпив который, она будет похожа на мертвую, – прошептала Ева.
– Совершенно верно, – кивнул Консардайн. – Нечто подобное я готов был предложить вам. Используя свои медицинские познания, сделать так, чтобы ваши здоровье, красота, дух, которые так привлекают Сатану, поблекли – временно. Поставить вас в такое положение, которое сделает невозможным, по крайней мере в ближайшем будущем, его личные виды на вас. И держать вас в таком состоянии, пока он не найдет подходящую замену для своих родительских инстинктов... или случится что-нибудь еще.
Конечно, это рискованно. Очень рискованно для вас, Ева. Ожидание может быть долгим... я могу оказаться не в состоянии вернуть вам то, что отобрал. Но вы могли бы предпочесть риск... желаниям Сатаны. Я хотел предоставить вам решение.
– Хотели? – У Евы перехватило дыхание. – Я рискну. О, доктор Консардайн, это выход.
– Неужели? – жестко спросил он. – Я так не думаю – теперь. Если вы помните, в оригинале из которого я почерпнул идею, план потерпел неудачу из-за Ромео. Я не рассчитывал на Ромео. Я не знал о его существовании.
– Я не совсем... не совсем вас понимаю, – сказала Ева.
– Дитя, – он взял ее руки, – вы хотите отказаться от возлюбленного? Никогда не видеть его, никогда не разговаривать, не переписываться? Не недели и месяцы, а годы? Убить свою любовь к нему и жить одними воспоминаниями?
– Нет, – прямо ответила Ева и потрясла своей кудрявой головой.
– И даже если бы вы убедили ее, Консардайн, как вы думаете, что бы я стал делать? – Одно это предположение зажгло во мне негодование и упрямый гнев. – Сложу руки, подниму глаза к небу и покорно прошепчу: «Да будет воля твоя»?
– Я никого не убеждаю, – спокойно ответил он. – Только указываю, что это единственный возможный выход. Если бы я проделал то, что предложил Еве, что бы получилось? Лечил бы ее некоторое время так, чтобы Сатана убедился в неудаче лечения. Тогда он бы удалил ее куда-нибудь, и ее лечили бы другие врачи. Симптомы нельзя подделать. Они должны быть реальны. Не я один представляю медицинское братство в окружении Сатаны. Среди его подданных несколько высококлассных специалистов. И даже если бы их не было, он смог бы их нанять. И наймет, если только не убедится, что болезнь матери означает неизбежную слабость потомка. Простите, дитя, что я говорю прямо, но сейчас не время ходить вокруг да около.
Специалистов я мог бы обмануть. Обвести вокруг пальца. Я был очень хорошим... – он помолчал, вздохнул, – ну, неважно. Но Сатана избрал вас, Ева. И он так легко от вас не откажется. Если бы вы были нужны ему только как женщина, было бы гораздо легче. Но вы для него гораздо больше. Вы должны родить ему сына. Как он ни доверяет мне, но по одному моему слову он от вас не откажется. Ему нужно будет убедиться вне всякого сомнения, и в этом заключается опасность для вас... и, может быть, смерть.
Он помолчал, с жалостью глядя в ее обеспокоенные глаза.
– Слишком большой риск, – сказал я. – Сначала я попробую по-своему, Консардайн.
– Добро пожаловать, Ромео. – Он слегка улыбнулся. – Вам туго придется, Киркхем. Вы сделали другой путь невозможным. Вы считаете, что жизнь без Евы ничего не стоит, так?
– Я не считаю, я знаю, это, – ответил я.
– И вы чувствуете то же самое по отношению к Джиму?
– Да, – тихо ответила она. – Но... чтобы спасти его жизнь.
– Не получится, – ответил Консардайн. – Я знаю мужчин и женщин. Что бы вы ни задумали, Ева, он все равно будет стараться освободить вас. Да вы и сами не будете спокойно сидеть, как он описал, с покорно сложенными руками. Рано или поздно он попадется. И весьма вероятно, что будет раскрыта вся хитрость. Тогда мне придется расстаться со своим глупым пристрастием к жизни. Этого я не могу допустить. Но, допустим, вы сбежите. Вместе. Вы будете двумя зайцами, бегущими по всему миру, и псы постоянно будут идти вслед за вами. Псы Сатаны, которые никогда не отдыхают. Вы всегда будете жить под угрозой. Стоит ли жить такой жизнью? Возможно, у вас появится ребенок. Будьте уверены, в своей мести Сатана не пощадит и его. Повторяю – стоит ли жить такой жизнью?
– Нет, – сказал я, а Ева перевела дыхание и покачала головой.
– Что нам делать?! – прошептала она.
Консардайн взад и вперед прошелся по комнате. Он остановился передо мной, и я опять увидел вены на его висках, как веревки; глаза его были жестки и холодны, как сталь. Он трижды ударил меня в грудь кулаком.
– Узнайте, что делает Сатана своими руками под плащом!
Он отвернулся, явно не доверяя своему самообладанию. Ева смотрела на него, как и я, удивляясь силе охватившего его гнева.
– Идемте, Киркхем. – Он овладел собой. Пробежал пальцами по волосам Евы, ласково растрепав их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53