К тому же есть каждодневная работа: уборка и прочее. Вам предстоит занять место миссис Пенни — а это не так-то просто.
Но так случилось, что он проводил вне дома гораздо меньше времени, чем заверил ее вначале, и ее глупая, безнадежная любовь обрела новые силы, как она и предчувствовала.
Уильям был достаточно проницателен, чтобы заметить ее огорчение. Когда ее руки перестали дрожать и она подала ему чашку, он взглянул на нее участливо и вопросительно. Бет обернулась к Чарльзу, в затянувшемся молчании которого чувствовалась угроза.
— Где ты остановился?
— В Булони. — Он назвал один из наиболее престижных отелей и поставил недопитый кофе на поднос. — Я здесь не затем, чтобы обмениваться любезностями. Я хочу поговорить с Бет. Наедине. — Он направился к двери, как будто ему стало тесно в комнате. Писатель хотел что-то сказать, но Чарльз оборвал его: — Я понимаю, что она — ваша секретарша, Темплтон, но прежде всего она — моя жена.
В воцарившейся тишине Бет явственно услышала толчки собственной крови, она отчаянно старалась не разрыдаться. Она чувствовала себя костью, которую рвут друг у друга два изголодавшихся пса, и не могла понять почему это так.
— Бет? — голос Уильяма звучал нерешительно. — Ты этого хочешь?
Она молча кивнула. Чарльз в таком настроении, что добьется своего любым способом. Так как он уже здесь, им следует обсудить свое будущее без свидетелей. После этого она помирится со своим работодателем, заверив его, что он не окажется невольным участником затянувшейся семейной драмы. После того как Чарльз получит ее согласие на быстрый развод, он больше не захочет видеть ее и тратить свое драгоценное время на ее поиски и поездки на место ее работы.
Чарльз стоял в дверях и ждал ее, нетерпеливо сдвинув брови. Бет покорно пошла к нему, ее подташнивало, ноги плохо слушались. Услышать, как он просит ее о разводе, было самым страшным из того, что могло с ней случиться в жизни.
Но она переживет это, твердо повторила себе Бет и переступила порог, избегая его взгляда.
— Сюда!
Через залитый утренним солнцем двор она направилась к каменной скамье, чувствуя, что ей лучше выслушать его сидя. Ноги ее дрожали. Обернувшись на его окрик, она увидела, что он открыл для нее дверь машины. У нее перехватило дыхание.
— Я тебе не собака! — огрызнулась она, стараясь разозлиться. Куда лучше злиться, чем чувствовать себя несчастной. — Я не собираюсь бежать «к ноге» по твоей команде!
— Я это уже начал понимать. Как бы то ни было, забирайся внутрь.
— Что бы ты ни хотел мне сказать, это можно сделать здесь. — Она остановилась как вкопанная. — Тут никого нет, мы одни.
— Я не собираюсь говорить с тобой в доме Темплтона, — мрачно ответил он. — Ты пойдешь добровольно или мне заставить тебя?
Бет сжала губы, чтобы подавить порывистый вздох. Выражение его лица не оставляло сомнений. Лучше сесть в машину по собственной воле, чем он затащит ее туда силой. Если он снова дотронется до нее, тело предаст ее и станет ясно, как она любит его и нуждается в нем. Ей было непонятно, почему он так откровенно выказывал неприязнь к безобидному Уильяму. Ему бы следовало пожать этому человеку руку и похлопать его по спине, ведь он обеспечивал его опостылевшей жене работу, пропитание и жилье!
Она непроизвольно вздрогнула, когда он с силой захлопнул за ней дверцу, и, закусив губу, проследила, как он обходит машину, чтобы сесть рядом с ней. У нее были основания бояться его гнева: она много раз беседовала с женами его работников и партнеров, которые гостили у ее мужа по уик-эндам в Южном Парке, чтобы выяснить, что, несмотря на свою обычную сдержанность и готовность выслушать чужое мнение, его охватывал леденящий душу гнев, если кто-то не оправдывал его доверия.
До сих пор она не имела возможности в этом убедиться. Она почувствовала себя маленькой, неуверенной и беззащитной, словно она видела его в первый раз, а он был опасным, страшным чужаком.
Они выехали со двора и оказались на открытой местности. Хотя Бет и испугалась той скорости, с которой они неслись, она заставила себя смотреть прямо вперед и ничем не проявлять своих чувств. Она даже не спросила его, куда, черт возьми, он везет ее. Она просто не доверяла своему голосу.
Он тоже молчал, полностью углубившись в управление машиной. Бет не удивлялась. Со времени несчастного случая им не о чем было говорить.
До этого они часто разговаривали, обо всем на свете. И это еще больше укрепило ее любовь к нему, когда она приехала работать в Южный Парк.
Внезапно он остановил машину у ответвления лесной тропинки, под шинами заскрипели мелкие камешки. Бет выбралась из машины, закрыла дверцу и устало прислонилась к ней.
Она с трудом могла вынести исходящую от него молчаливую угрозу. Она вдохнула полной грудью прохладный воздух, напоенный ароматами леса и моря, и вытерла кулачком капельки пота со своей немного короткой верхней губы.
Он стоял перед ней, мрачный, молчаливый. Стоял так близко, что ее сердце сбивалось с ритма.
Что-то изменилось в нем, словно напряжение, потребовавшееся для управления машиной на большой скорости, охладило его пыл. Она беззащитно взглянула на него, затем тяжело опустила ресницы, удивленная мягким выражением его лица.
Сочувствие? Жалость? Ей это не нужно. Он всегда относился к ней по-доброму и с уважением, даже после того, как она потеряла ребенка, которого он так ждал. Должно быть, он жалел ее, готовясь сказать об истинной причине возвращения Занны.
Он не был жестоким, он не хотел причинять ей боли. Просто ничего нельзя было поделать: он страстно любил Занну. До сих пор. И всегда будет любить. Ни для кого это не было секретом, и люди, действительно любившие Бет, родители и Элли, старались предостеречь ее от этого брака.
Ей следовало бы прислушаться к ним. Она была слишком уверена в своей способности заставить его забыть других женщин и полюбить ее. Она была совершенно уверена, что так оно и будет, особенно когда она родит ребенка, о котором он мечтал.
— Пошли, поговорим. — Голос его был хриплым, возможно, оттого, что он сожалел, что вынужден обидеть ее. Но ей не нужна его жалость. Ей нужна его любовь, которой она никогда не испытывала. И не испытает. — Пошли, — повторил он и подал ей руку. Она нарочито проигнорировала ее, сделала шаг в сторону и направилась впереди него по тропинке, стараясь держаться подальше. Чарльз последовал за ней и вскоре перегнал. Он шагал быстро, выбирая самые малоприметные тропки. Ей не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним: в таком настроении он мог просто поволочь ее силой, если бы она, как ей того хотелось, села на землю, прислонилась к дереву и запрокинула голову.
Когда она уже было решила, что обречена идти за ним через весь лес, в какое-то укромное место, он бросил через плечо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Но так случилось, что он проводил вне дома гораздо меньше времени, чем заверил ее вначале, и ее глупая, безнадежная любовь обрела новые силы, как она и предчувствовала.
Уильям был достаточно проницателен, чтобы заметить ее огорчение. Когда ее руки перестали дрожать и она подала ему чашку, он взглянул на нее участливо и вопросительно. Бет обернулась к Чарльзу, в затянувшемся молчании которого чувствовалась угроза.
— Где ты остановился?
— В Булони. — Он назвал один из наиболее престижных отелей и поставил недопитый кофе на поднос. — Я здесь не затем, чтобы обмениваться любезностями. Я хочу поговорить с Бет. Наедине. — Он направился к двери, как будто ему стало тесно в комнате. Писатель хотел что-то сказать, но Чарльз оборвал его: — Я понимаю, что она — ваша секретарша, Темплтон, но прежде всего она — моя жена.
В воцарившейся тишине Бет явственно услышала толчки собственной крови, она отчаянно старалась не разрыдаться. Она чувствовала себя костью, которую рвут друг у друга два изголодавшихся пса, и не могла понять почему это так.
— Бет? — голос Уильяма звучал нерешительно. — Ты этого хочешь?
Она молча кивнула. Чарльз в таком настроении, что добьется своего любым способом. Так как он уже здесь, им следует обсудить свое будущее без свидетелей. После этого она помирится со своим работодателем, заверив его, что он не окажется невольным участником затянувшейся семейной драмы. После того как Чарльз получит ее согласие на быстрый развод, он больше не захочет видеть ее и тратить свое драгоценное время на ее поиски и поездки на место ее работы.
Чарльз стоял в дверях и ждал ее, нетерпеливо сдвинув брови. Бет покорно пошла к нему, ее подташнивало, ноги плохо слушались. Услышать, как он просит ее о разводе, было самым страшным из того, что могло с ней случиться в жизни.
Но она переживет это, твердо повторила себе Бет и переступила порог, избегая его взгляда.
— Сюда!
Через залитый утренним солнцем двор она направилась к каменной скамье, чувствуя, что ей лучше выслушать его сидя. Ноги ее дрожали. Обернувшись на его окрик, она увидела, что он открыл для нее дверь машины. У нее перехватило дыхание.
— Я тебе не собака! — огрызнулась она, стараясь разозлиться. Куда лучше злиться, чем чувствовать себя несчастной. — Я не собираюсь бежать «к ноге» по твоей команде!
— Я это уже начал понимать. Как бы то ни было, забирайся внутрь.
— Что бы ты ни хотел мне сказать, это можно сделать здесь. — Она остановилась как вкопанная. — Тут никого нет, мы одни.
— Я не собираюсь говорить с тобой в доме Темплтона, — мрачно ответил он. — Ты пойдешь добровольно или мне заставить тебя?
Бет сжала губы, чтобы подавить порывистый вздох. Выражение его лица не оставляло сомнений. Лучше сесть в машину по собственной воле, чем он затащит ее туда силой. Если он снова дотронется до нее, тело предаст ее и станет ясно, как она любит его и нуждается в нем. Ей было непонятно, почему он так откровенно выказывал неприязнь к безобидному Уильяму. Ему бы следовало пожать этому человеку руку и похлопать его по спине, ведь он обеспечивал его опостылевшей жене работу, пропитание и жилье!
Она непроизвольно вздрогнула, когда он с силой захлопнул за ней дверцу, и, закусив губу, проследила, как он обходит машину, чтобы сесть рядом с ней. У нее были основания бояться его гнева: она много раз беседовала с женами его работников и партнеров, которые гостили у ее мужа по уик-эндам в Южном Парке, чтобы выяснить, что, несмотря на свою обычную сдержанность и готовность выслушать чужое мнение, его охватывал леденящий душу гнев, если кто-то не оправдывал его доверия.
До сих пор она не имела возможности в этом убедиться. Она почувствовала себя маленькой, неуверенной и беззащитной, словно она видела его в первый раз, а он был опасным, страшным чужаком.
Они выехали со двора и оказались на открытой местности. Хотя Бет и испугалась той скорости, с которой они неслись, она заставила себя смотреть прямо вперед и ничем не проявлять своих чувств. Она даже не спросила его, куда, черт возьми, он везет ее. Она просто не доверяла своему голосу.
Он тоже молчал, полностью углубившись в управление машиной. Бет не удивлялась. Со времени несчастного случая им не о чем было говорить.
До этого они часто разговаривали, обо всем на свете. И это еще больше укрепило ее любовь к нему, когда она приехала работать в Южный Парк.
Внезапно он остановил машину у ответвления лесной тропинки, под шинами заскрипели мелкие камешки. Бет выбралась из машины, закрыла дверцу и устало прислонилась к ней.
Она с трудом могла вынести исходящую от него молчаливую угрозу. Она вдохнула полной грудью прохладный воздух, напоенный ароматами леса и моря, и вытерла кулачком капельки пота со своей немного короткой верхней губы.
Он стоял перед ней, мрачный, молчаливый. Стоял так близко, что ее сердце сбивалось с ритма.
Что-то изменилось в нем, словно напряжение, потребовавшееся для управления машиной на большой скорости, охладило его пыл. Она беззащитно взглянула на него, затем тяжело опустила ресницы, удивленная мягким выражением его лица.
Сочувствие? Жалость? Ей это не нужно. Он всегда относился к ней по-доброму и с уважением, даже после того, как она потеряла ребенка, которого он так ждал. Должно быть, он жалел ее, готовясь сказать об истинной причине возвращения Занны.
Он не был жестоким, он не хотел причинять ей боли. Просто ничего нельзя было поделать: он страстно любил Занну. До сих пор. И всегда будет любить. Ни для кого это не было секретом, и люди, действительно любившие Бет, родители и Элли, старались предостеречь ее от этого брака.
Ей следовало бы прислушаться к ним. Она была слишком уверена в своей способности заставить его забыть других женщин и полюбить ее. Она была совершенно уверена, что так оно и будет, особенно когда она родит ребенка, о котором он мечтал.
— Пошли, поговорим. — Голос его был хриплым, возможно, оттого, что он сожалел, что вынужден обидеть ее. Но ей не нужна его жалость. Ей нужна его любовь, которой она никогда не испытывала. И не испытает. — Пошли, — повторил он и подал ей руку. Она нарочито проигнорировала ее, сделала шаг в сторону и направилась впереди него по тропинке, стараясь держаться подальше. Чарльз последовал за ней и вскоре перегнал. Он шагал быстро, выбирая самые малоприметные тропки. Ей не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним: в таком настроении он мог просто поволочь ее силой, если бы она, как ей того хотелось, села на землю, прислонилась к дереву и запрокинула голову.
Когда она уже было решила, что обречена идти за ним через весь лес, в какое-то укромное место, он бросил через плечо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35