Однако вечером вышли вдвоем к морю. Подышать. И пожалели. Лучше бы дышали в глубине балкона. Гуляя по набережной, Джейран по обыкновению выглядел огорченным, его давным-давно раздражало все… Национальный театр, название теплохода «Комсомолец Абхазии», пожилые сухумцы на скамьях, оживленные лица гуляющих, их шутки, смех, даже хорошенькая продавщица горячих каштанов.
Дошли до красивого здания и невольно прочитали: «Абхазский областной комитет Коммунистической партии Грузии».
Резко повернули обратно. Не туда забрели.
– Совсем близко, – сказал Джейран.
– Что?
– Говорят, с горы виден турецкий берег. Даже на таком вот теплоходике можно доплыть.
– В Турцию?.. Я уже сказал. Ни за что. Куда угодно, только не к ним.
Стемнело. С мыса по морю проложил голубую дорожку мощный прожектор. Сторожевое судно пограничников на другом направлении проложило другую дорожку.
– Еще как уплыли бы, – после паузы ответил Джейран. – Не будь вот этих лучей и быстроходных катеров, которыми командуют молодцы в зеленых фуражках. И ещё одна мелочь… Где взять такой теплоходик? Читали? В районе Еревана двое решивших бежать ранили летчика маленького самолета, всё же он посадил самолет на своей стороне. Умирал, но не перелетел границы. И, к сожалению, остался жив.
Дошли до морского вокзала. К пирсу причаливал дизель-электроход «Россия».
– Кто-то не отстает… – процедил Джейран. – Не оглядывайтесь. Присядем на скамью, он пройдет мимо.
Джейран не ошибся. Однако следовавший за ними подошёл к скамье. Джейран узнал его. Подошедший поздоровался:
– Добрый вечер…
– Что вы здесь делаете?
– А что тут делать?! Загораю, гуляю… А вы?
Оба умышленно не называли друг друга. Курбский понял, покинул скамью и отошёл к парапету набережной.
– Это кто?
– Один знакомый, – сказал Джейран.
– Ян Петрович, знаете, кого я тут видел? Не угадаете! Бура.
– Вы говорили с ним?
– Побоялся. Всё время ходил с одним… По-моему, оперативником…
– Вы, Тернюк, всегда были паникёром.
– Ой, не скажите… Я в них разбираюсь. Я этого оперативника видел раньше… Голову даю, только не вспомню где. Но видел. В форме. Потому и не подошёл.
– И давно видели Бура?
– Дня три назад. А сейчас не видать их. Наверное, уехали… Так что я решил – пока погуляю здесь. А то уже хотел драпать…
– Ну, как дела?
– Какие дела, Ян Петрович. Дожидаюсь, чтобы про меня забыли, чтоб срок прошёл… Заведую лесным складом и по ночам слухаю, не постучат ли… Не скажут: «Пройдёмте, гражданин».
– Напрасные страхи. Бур не такой человек.
– Не говорите. Еще тогда, когда он действовал от вас, я замечал – такой свободно может продать. Не иначе как они вас ищут. По секрету, этот… дружок Бура заходил в милицию.
В глазах Джейрана сверкнули болотные огоньки, он осторожно огляделся, не привел ли кого-нибудь этот Тернюк, а пока что заговаривает зубы.
– Ладно. Переживем. – Джейран протянул Тернюку руку: – Надеюсь, ещё встретимся. А Бура не бойтесь, можете мне верить…
Джейран и Курбский ушли в сторону маяка. Тернюк остался на скамье.
– Ишь подлюки, даже побеседовать не желают. Наживались на мне. Работай на них.
Вернувшись в гостиницу, Джейран почувствовал, как никогда раньше, что кругом него расставлены флажки. И одним из охотников, как ни странно, может стать Илона. Завтра он отправится к ней на «Лотос» и растолкует, что грозит ей, если она окажется перед прокурором.
* * *
Илона по-прежнему по утрам пользовалась ультрафиолетовыми лучами. Ей хотелось комфорта, покоя и прочной любви. Обострила её мечты неожиданная встреча с Ладоговым…
Около двух лет назад она охотилась за ним в Москве, в те дни, когда по указанию Джейрана очаровывала П. Ф. Прохорова.
* * *
Пётр Филимонович Прохоров не гнался за карьерой. Она сама шла ему навстречу.
В свое время жил в деревне Лопатинки сметливый грамотный мужичок Филимон Прохоров. Надо строить дом – Филимон становился лесником. Победила советская власть – Филимон секретарь сельского совета.
В округе появился контрреволюционный отряд эсера Антонова – Филимон церковный староста. Строят железную дорогу – Филимон десятник. Окончили строить дорогу – Филимон возвел новый дом. Деревня идёт в колхоз – Филимон завхоз. Рядом строится фарфоровый завод – Филимон ведает складом каолина, мела и прочего.
Тихо, очень тихо, зажиточно, очень зажиточно жил в деревне Лопатинки Филимон Прохоров. И жили при нём четыре дочери и младший сынок Пётр.
У Пети никаких талантов и дарований. Тихий мальчик. Чистенький. Аккуратненький. Не озорной, не заводила. Щечки румяные, рубашка свежая, голубенькая, такие же глаза. Учился так себе. Кончил полную среднюю в райцентре. Что дальше? Ни отец, ни Петя не печалятся. Что нужно, само придёт. И пришло. Приехало областное начальство, ведающее образованием. Поселили начальство в лучшем доме, у Филимона Прохорова. Там и полы крашеные, и трюмо, и посуда городская. И накормят, как положено кормить областное начальство.
Начальство довольно гостеприимством. Благодарит хозяина. И само предлагает зачислить Петю в институт. Планово-экономический. И зачислило.
Тихо, очень тихо Петя окончил институт. Уехал в Ленинград. Тихо сидел за столом в облплане. Жил в старом доме у Волкова кладбища. Хозяйка женила его на Юльке, своей племяннице, девице бойкой, разговорчивой, разбитной. Мать Юльки торговала чем попало на базаре, Юлька франтила и погуливала.
Петра Прохорова, инженера-экономиста, командировали в 1937 году в Москву. На площади Ногина Прохоров столкнулся с родичем Антоном Захаровичем Касимовым.
В те дни часто не знали, придёт ли завтра на работу тот или иной работник… Уцелевшего инспектора управления кадров Касимова назначили начальником управления за два дня до его встречи с Петей Прохоровым.
Родич прикинул: в чем дело? Парень с требуемой анкетой, без связей с «врагами народа»… И Касимов назначил Петра Прохорова, неопытного, неприметного плановика, начальником отдела.
Тихо, очень тихо сидел в своем кабинете Прохоров, Пётр Филимонович. Тихо, очень тихо работали его сотрудники.
Зато Юлька, ныне Юлия Федотовна, быстро вошла во вкус нежданно благостной жизни. Однако Юлька тревожилась: удержится ли её муженек на таком посту? Ой ли?
И Юлька запаслась добром, завела в поселке Катуар свою дачу и ретиво превратила её в ферму. Вызвала маменьку, опытную торговку. Маменька поставила дело как следует, ей в помощь выписали из колхоза двух племянниц.
Племянницы учились в вечерней школе в Кунцеве, а днем обогащали Юльку.
Но и Пётр Филимонович всё же кое-чего достиг: научился завязывать галстук, сидеть за банкетным столом, пользоваться остротами вышестоящих лиц и тихо, очень тихо уселся в кресло начальника управления, в удачном для него 1946 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Дошли до красивого здания и невольно прочитали: «Абхазский областной комитет Коммунистической партии Грузии».
Резко повернули обратно. Не туда забрели.
– Совсем близко, – сказал Джейран.
– Что?
– Говорят, с горы виден турецкий берег. Даже на таком вот теплоходике можно доплыть.
– В Турцию?.. Я уже сказал. Ни за что. Куда угодно, только не к ним.
Стемнело. С мыса по морю проложил голубую дорожку мощный прожектор. Сторожевое судно пограничников на другом направлении проложило другую дорожку.
– Еще как уплыли бы, – после паузы ответил Джейран. – Не будь вот этих лучей и быстроходных катеров, которыми командуют молодцы в зеленых фуражках. И ещё одна мелочь… Где взять такой теплоходик? Читали? В районе Еревана двое решивших бежать ранили летчика маленького самолета, всё же он посадил самолет на своей стороне. Умирал, но не перелетел границы. И, к сожалению, остался жив.
Дошли до морского вокзала. К пирсу причаливал дизель-электроход «Россия».
– Кто-то не отстает… – процедил Джейран. – Не оглядывайтесь. Присядем на скамью, он пройдет мимо.
Джейран не ошибся. Однако следовавший за ними подошёл к скамье. Джейран узнал его. Подошедший поздоровался:
– Добрый вечер…
– Что вы здесь делаете?
– А что тут делать?! Загораю, гуляю… А вы?
Оба умышленно не называли друг друга. Курбский понял, покинул скамью и отошёл к парапету набережной.
– Это кто?
– Один знакомый, – сказал Джейран.
– Ян Петрович, знаете, кого я тут видел? Не угадаете! Бура.
– Вы говорили с ним?
– Побоялся. Всё время ходил с одним… По-моему, оперативником…
– Вы, Тернюк, всегда были паникёром.
– Ой, не скажите… Я в них разбираюсь. Я этого оперативника видел раньше… Голову даю, только не вспомню где. Но видел. В форме. Потому и не подошёл.
– И давно видели Бура?
– Дня три назад. А сейчас не видать их. Наверное, уехали… Так что я решил – пока погуляю здесь. А то уже хотел драпать…
– Ну, как дела?
– Какие дела, Ян Петрович. Дожидаюсь, чтобы про меня забыли, чтоб срок прошёл… Заведую лесным складом и по ночам слухаю, не постучат ли… Не скажут: «Пройдёмте, гражданин».
– Напрасные страхи. Бур не такой человек.
– Не говорите. Еще тогда, когда он действовал от вас, я замечал – такой свободно может продать. Не иначе как они вас ищут. По секрету, этот… дружок Бура заходил в милицию.
В глазах Джейрана сверкнули болотные огоньки, он осторожно огляделся, не привел ли кого-нибудь этот Тернюк, а пока что заговаривает зубы.
– Ладно. Переживем. – Джейран протянул Тернюку руку: – Надеюсь, ещё встретимся. А Бура не бойтесь, можете мне верить…
Джейран и Курбский ушли в сторону маяка. Тернюк остался на скамье.
– Ишь подлюки, даже побеседовать не желают. Наживались на мне. Работай на них.
Вернувшись в гостиницу, Джейран почувствовал, как никогда раньше, что кругом него расставлены флажки. И одним из охотников, как ни странно, может стать Илона. Завтра он отправится к ней на «Лотос» и растолкует, что грозит ей, если она окажется перед прокурором.
* * *
Илона по-прежнему по утрам пользовалась ультрафиолетовыми лучами. Ей хотелось комфорта, покоя и прочной любви. Обострила её мечты неожиданная встреча с Ладоговым…
Около двух лет назад она охотилась за ним в Москве, в те дни, когда по указанию Джейрана очаровывала П. Ф. Прохорова.
* * *
Пётр Филимонович Прохоров не гнался за карьерой. Она сама шла ему навстречу.
В свое время жил в деревне Лопатинки сметливый грамотный мужичок Филимон Прохоров. Надо строить дом – Филимон становился лесником. Победила советская власть – Филимон секретарь сельского совета.
В округе появился контрреволюционный отряд эсера Антонова – Филимон церковный староста. Строят железную дорогу – Филимон десятник. Окончили строить дорогу – Филимон возвел новый дом. Деревня идёт в колхоз – Филимон завхоз. Рядом строится фарфоровый завод – Филимон ведает складом каолина, мела и прочего.
Тихо, очень тихо, зажиточно, очень зажиточно жил в деревне Лопатинки Филимон Прохоров. И жили при нём четыре дочери и младший сынок Пётр.
У Пети никаких талантов и дарований. Тихий мальчик. Чистенький. Аккуратненький. Не озорной, не заводила. Щечки румяные, рубашка свежая, голубенькая, такие же глаза. Учился так себе. Кончил полную среднюю в райцентре. Что дальше? Ни отец, ни Петя не печалятся. Что нужно, само придёт. И пришло. Приехало областное начальство, ведающее образованием. Поселили начальство в лучшем доме, у Филимона Прохорова. Там и полы крашеные, и трюмо, и посуда городская. И накормят, как положено кормить областное начальство.
Начальство довольно гостеприимством. Благодарит хозяина. И само предлагает зачислить Петю в институт. Планово-экономический. И зачислило.
Тихо, очень тихо Петя окончил институт. Уехал в Ленинград. Тихо сидел за столом в облплане. Жил в старом доме у Волкова кладбища. Хозяйка женила его на Юльке, своей племяннице, девице бойкой, разговорчивой, разбитной. Мать Юльки торговала чем попало на базаре, Юлька франтила и погуливала.
Петра Прохорова, инженера-экономиста, командировали в 1937 году в Москву. На площади Ногина Прохоров столкнулся с родичем Антоном Захаровичем Касимовым.
В те дни часто не знали, придёт ли завтра на работу тот или иной работник… Уцелевшего инспектора управления кадров Касимова назначили начальником управления за два дня до его встречи с Петей Прохоровым.
Родич прикинул: в чем дело? Парень с требуемой анкетой, без связей с «врагами народа»… И Касимов назначил Петра Прохорова, неопытного, неприметного плановика, начальником отдела.
Тихо, очень тихо сидел в своем кабинете Прохоров, Пётр Филимонович. Тихо, очень тихо работали его сотрудники.
Зато Юлька, ныне Юлия Федотовна, быстро вошла во вкус нежданно благостной жизни. Однако Юлька тревожилась: удержится ли её муженек на таком посту? Ой ли?
И Юлька запаслась добром, завела в поселке Катуар свою дачу и ретиво превратила её в ферму. Вызвала маменьку, опытную торговку. Маменька поставила дело как следует, ей в помощь выписали из колхоза двух племянниц.
Племянницы учились в вечерней школе в Кунцеве, а днем обогащали Юльку.
Но и Пётр Филимонович всё же кое-чего достиг: научился завязывать галстук, сидеть за банкетным столом, пользоваться остротами вышестоящих лиц и тихо, очень тихо уселся в кресло начальника управления, в удачном для него 1946 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65