Уцелевшие списывали, вновь «занаряжали», продавали, сбывали.
Иван Юхимович не вникал. Дела вели его заместители, товароведы. Он же регулярно наведывался в горисполком, в райком… «чтобы не отрываться». Преподношения принимала его жена, бывшая поповна из Очакова, Галина Мефодьевна. Тихо. Спокойно. Сколько дадут. Без запроса. Но наличными. Часть отвозила в Очаков престарелым родителям на сохранение.
Придя домой, Иван Юхимович надевал легкие полотняные штаны, вышитую рубашку и садился за стол. Съев миску борща (борщ Глущенко ел только из расписной миски), несколько штук котлет, пил ряженку или грушевый взвар из холодильника. В компании своих, проверенных людей запевал древние казацкие песни с самостийным душком. Не громко. Потихонечку. Иногда жена теребила его:
– Сходим в театр. Или концерт послушаем.
– Кого смотреть? Райкина? А?! Я бы таких райкиных… ого!
Юхим Тернюк вещи свои и деньги (ох, порядочно денег) хранил у дядьки Ивана. И дядька не был внакладе. Юхим вел дела с дядькиным торгом, неправедным путем поставлял лес для тары и вывозил на Север «левые» тонны фруктов.
Тернюк позвонил дядьке Ивану ночью. Иван Юхимович только-только крепенько закусил и собирался на покой. Звонок. Взял трубку из рук жены.
– Юхим звонит, – шепнула жена.
– Здорово, Юхим! Чего по ночам звонишь? Що тралилось?
Тернюк дал понять, что нуждается в приюте на время… И вообще хотел бы посоветоваться. Глущенко моментально потух, понял – племянничек горит.
– Хворый я. Доктора замучили. До телефона еле дошёл. Ты поезжай в Черкассы. Ага! До неё. Она одна живет. Отдохни сколько времени, – бурчал дядька Юхим.
Под Черкассами жила родственница жены Глушенко, муж её – участковый милиции. К нему и направил племянника, «горящего» жулика, Иван Юхимович.
– Сволота! – выругался Тернюк, после того как дядька повесил трубку.
Решил поехать в Москву, к Дымченко, и узнать, чем пахнет. Может, зря панику развел. Хотя чуял – пахнет пожаром.
А НЕ ВРЁТЕ?
Прибыв в Москву, следователь Екатерина Турбина явилась в управление и открыла дверь в кабинет Прохорова.
– Куда вы? – удивилась секретарь.
– Меня ждёт товарищ Прохоров.
Прохоров не ждал. Увидев Катю, заметно оживился – пришла интересная посетительница.
– Прошу, – любезно улыбаясь, указал Прохоров на кресло.
– Прошу, – сказала Катя и вручила Прохорову удостоверение и командировку.
Слово Ломоносовск вызвало беспокойство у начальника управления. Какая-то неприятность.
– Чем могу быть полезен?
Катя положила на стол два распоряжения на неплановый отпуск леса. Прохоров прочитал оба. Еще раз прочитал.
– Ваши подписи?
– Удивительно. И вторая как будто моя, но не помню… На три тысячи кубометров, кажется, не подписывал.
– Вы не ошибаетесь. На распоряжении, где три тысячи кубометров, подпись не ваша. Экспертиза установила.
– Да. Подпись явно не моя, – быстро согласился Прохоров.
– Кто мог, кому выгодно было подделать вашу подпись?
– Не скажу. Я этого Тернюка в глаза не видел.
– Можно установить, кто ему вручал оба распоряжения?
– Безусловно. Но… Я рекомендовал бы для пользы дела пока не обращаться к сотрудникам. Сам установлю. Как вы понимаете, я в этом заинтересован.
– Бумажки я оставлю у себя. Когда зайти к вам?
– Хотя бы завтра утром. Часов в двенадцать.
– Хорошо. Тут ещё подпись начальника отдела Дымченко.
– Его сейчас нет в управлении, будет к концу дня. Всё выясним, – уже далеко не веселым голосом произнес Прохоров.
Он тут же послал машину за Дымченко в Госэкономсовет.
– Мерзавец! – крикнул Прохоров, едва Дымченко вошёл и прикрыл за собой дверь.
У Дымченко затряслись губы, обвисающие щеки, коленки. Он почувствовал – что-то случилось, вероятно, с Тернюком.
– Подделал мою подпись на три тысячи кубометров и продал распоряжение какому-то Тернюку.
Дымченко понял – крутить нечего.
– Продал.
– Как вы смели? – вырвалось у Прохорова ни к селу ни к городу.
– А вы не кричите! Чего кричать!
Дымченко решил: будь что будет. Им уже руководила злоба зверя, которому угрожают копьем.
– Негодяй! Я ещё защищал вас.
– И я вас, товарищ Прохоров, защитил. Когда-то тысячу пятьсот вручил. Думаете, за красивые глаза? Вы потише.
Дымченко сел, зажег спичку. Прикуривал дрожащими руками.
– Я у вас в долг взял.
– И до сих пор не вернули. Нашли кредитора. Что я вам, банк? Давайте по-деловому, – что случилось?
Прохоров соображал. Недолго. Несколько секунд.
– Позвонили из Ломоносовска. Удивляются, как я мог подписать такое распоряжение.
– А вы признайте подпись, и дело с концом.
– Завтра я вам верну ваши деньги.
– Не откажусь. А кричать не надо. А то ещё ваша Юлия узнает, как вы в Гаграх гуляли. Шуметь не стоит.
Минут пять после ухода Дымченко Прохоров бегал у письменного стола, затем вызвал машину и помчался в Катуар, на свою дачу. Юлька не узнала его. Лицо серое, глаза волчьи. Без предисловий потребовал:
– Дай мне тысячу пятьсот рублей. Сейчас же.
– Это ещё что за разговор? Пьян, что ли?
– Сейчас же давай деньги. Я должен покрыть недостачу.
– Ты кто, директор магазина?
– Дашь деньги?.. – Прохоров обозвал Юльку словом, которым можно было законно обозвать её в дни молодости.
Разъяренная Юлька схватила цветочную вазочку и швырнула её в супруга. В другое время Прохоров, когда в него летели мелкие вещи, немедленно покидал позицию, не вступая в бой. Но сегодня… Прохоров размахнулся и треснул Юльку по щеке.
– Убью! – крикнул он и поднял стул.
– Петенька, откуда же такие деньги? – всхлипнула Юлька. Она поняла – случилось что-то серьёзное.
– Ты и пять тысяч дашь, но поздно будет.
Юлька всплеснула руками:
– У меня же в сберкассе, в городе.
– Поедем.
Юлька сунула ноги в туфли, надела пальто и поспешила к машине. Вручая мужу деньги, Юлька спросила:
– Всё-таки сказал бы…
– Вечером скажу.
Дымченко позвонил в Ломоносовск. Кабинет Панкова не отвечал. Секретарша сообщила:
– Павел Захарович в командировке.
– К вам поступили два распоряжения на лес для одного украинского «Межколхозстроя».
– Я не в курсе. Позвоните старшему инженеру Полонскому.
Дымченко попросил телефонистку переключить его. Трубку взял Андрей.
– Наряд для «Межколхозстроя»? Мы их реализовали. Вероятно, на днях начнут отгружать.
– Правильно. Это указание вышестоящей инстанции.
Дымченко несколько успокоился. Значит, Прохоров случайно узнал, что его подпись поддельная. Секретарь Прохорова позвонила Дымченко.
– Вас просит Пётр Филимонович.
Идя к Прохорову, осмотрелся, нет ли в коридоре приметных лиц. В приёмной тоже никого. Открыл дверь кабинета. Прохоров один.
– Вот ваши деньги.
– Я передумал. Не возьму.
– Как хотите, – довольно спокойно сказал Прохоров.
Дымченко подумал – раз такое отношение, чего пропадать деньгам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Иван Юхимович не вникал. Дела вели его заместители, товароведы. Он же регулярно наведывался в горисполком, в райком… «чтобы не отрываться». Преподношения принимала его жена, бывшая поповна из Очакова, Галина Мефодьевна. Тихо. Спокойно. Сколько дадут. Без запроса. Но наличными. Часть отвозила в Очаков престарелым родителям на сохранение.
Придя домой, Иван Юхимович надевал легкие полотняные штаны, вышитую рубашку и садился за стол. Съев миску борща (борщ Глущенко ел только из расписной миски), несколько штук котлет, пил ряженку или грушевый взвар из холодильника. В компании своих, проверенных людей запевал древние казацкие песни с самостийным душком. Не громко. Потихонечку. Иногда жена теребила его:
– Сходим в театр. Или концерт послушаем.
– Кого смотреть? Райкина? А?! Я бы таких райкиных… ого!
Юхим Тернюк вещи свои и деньги (ох, порядочно денег) хранил у дядьки Ивана. И дядька не был внакладе. Юхим вел дела с дядькиным торгом, неправедным путем поставлял лес для тары и вывозил на Север «левые» тонны фруктов.
Тернюк позвонил дядьке Ивану ночью. Иван Юхимович только-только крепенько закусил и собирался на покой. Звонок. Взял трубку из рук жены.
– Юхим звонит, – шепнула жена.
– Здорово, Юхим! Чего по ночам звонишь? Що тралилось?
Тернюк дал понять, что нуждается в приюте на время… И вообще хотел бы посоветоваться. Глущенко моментально потух, понял – племянничек горит.
– Хворый я. Доктора замучили. До телефона еле дошёл. Ты поезжай в Черкассы. Ага! До неё. Она одна живет. Отдохни сколько времени, – бурчал дядька Юхим.
Под Черкассами жила родственница жены Глушенко, муж её – участковый милиции. К нему и направил племянника, «горящего» жулика, Иван Юхимович.
– Сволота! – выругался Тернюк, после того как дядька повесил трубку.
Решил поехать в Москву, к Дымченко, и узнать, чем пахнет. Может, зря панику развел. Хотя чуял – пахнет пожаром.
А НЕ ВРЁТЕ?
Прибыв в Москву, следователь Екатерина Турбина явилась в управление и открыла дверь в кабинет Прохорова.
– Куда вы? – удивилась секретарь.
– Меня ждёт товарищ Прохоров.
Прохоров не ждал. Увидев Катю, заметно оживился – пришла интересная посетительница.
– Прошу, – любезно улыбаясь, указал Прохоров на кресло.
– Прошу, – сказала Катя и вручила Прохорову удостоверение и командировку.
Слово Ломоносовск вызвало беспокойство у начальника управления. Какая-то неприятность.
– Чем могу быть полезен?
Катя положила на стол два распоряжения на неплановый отпуск леса. Прохоров прочитал оба. Еще раз прочитал.
– Ваши подписи?
– Удивительно. И вторая как будто моя, но не помню… На три тысячи кубометров, кажется, не подписывал.
– Вы не ошибаетесь. На распоряжении, где три тысячи кубометров, подпись не ваша. Экспертиза установила.
– Да. Подпись явно не моя, – быстро согласился Прохоров.
– Кто мог, кому выгодно было подделать вашу подпись?
– Не скажу. Я этого Тернюка в глаза не видел.
– Можно установить, кто ему вручал оба распоряжения?
– Безусловно. Но… Я рекомендовал бы для пользы дела пока не обращаться к сотрудникам. Сам установлю. Как вы понимаете, я в этом заинтересован.
– Бумажки я оставлю у себя. Когда зайти к вам?
– Хотя бы завтра утром. Часов в двенадцать.
– Хорошо. Тут ещё подпись начальника отдела Дымченко.
– Его сейчас нет в управлении, будет к концу дня. Всё выясним, – уже далеко не веселым голосом произнес Прохоров.
Он тут же послал машину за Дымченко в Госэкономсовет.
– Мерзавец! – крикнул Прохоров, едва Дымченко вошёл и прикрыл за собой дверь.
У Дымченко затряслись губы, обвисающие щеки, коленки. Он почувствовал – что-то случилось, вероятно, с Тернюком.
– Подделал мою подпись на три тысячи кубометров и продал распоряжение какому-то Тернюку.
Дымченко понял – крутить нечего.
– Продал.
– Как вы смели? – вырвалось у Прохорова ни к селу ни к городу.
– А вы не кричите! Чего кричать!
Дымченко решил: будь что будет. Им уже руководила злоба зверя, которому угрожают копьем.
– Негодяй! Я ещё защищал вас.
– И я вас, товарищ Прохоров, защитил. Когда-то тысячу пятьсот вручил. Думаете, за красивые глаза? Вы потише.
Дымченко сел, зажег спичку. Прикуривал дрожащими руками.
– Я у вас в долг взял.
– И до сих пор не вернули. Нашли кредитора. Что я вам, банк? Давайте по-деловому, – что случилось?
Прохоров соображал. Недолго. Несколько секунд.
– Позвонили из Ломоносовска. Удивляются, как я мог подписать такое распоряжение.
– А вы признайте подпись, и дело с концом.
– Завтра я вам верну ваши деньги.
– Не откажусь. А кричать не надо. А то ещё ваша Юлия узнает, как вы в Гаграх гуляли. Шуметь не стоит.
Минут пять после ухода Дымченко Прохоров бегал у письменного стола, затем вызвал машину и помчался в Катуар, на свою дачу. Юлька не узнала его. Лицо серое, глаза волчьи. Без предисловий потребовал:
– Дай мне тысячу пятьсот рублей. Сейчас же.
– Это ещё что за разговор? Пьян, что ли?
– Сейчас же давай деньги. Я должен покрыть недостачу.
– Ты кто, директор магазина?
– Дашь деньги?.. – Прохоров обозвал Юльку словом, которым можно было законно обозвать её в дни молодости.
Разъяренная Юлька схватила цветочную вазочку и швырнула её в супруга. В другое время Прохоров, когда в него летели мелкие вещи, немедленно покидал позицию, не вступая в бой. Но сегодня… Прохоров размахнулся и треснул Юльку по щеке.
– Убью! – крикнул он и поднял стул.
– Петенька, откуда же такие деньги? – всхлипнула Юлька. Она поняла – случилось что-то серьёзное.
– Ты и пять тысяч дашь, но поздно будет.
Юлька всплеснула руками:
– У меня же в сберкассе, в городе.
– Поедем.
Юлька сунула ноги в туфли, надела пальто и поспешила к машине. Вручая мужу деньги, Юлька спросила:
– Всё-таки сказал бы…
– Вечером скажу.
Дымченко позвонил в Ломоносовск. Кабинет Панкова не отвечал. Секретарша сообщила:
– Павел Захарович в командировке.
– К вам поступили два распоряжения на лес для одного украинского «Межколхозстроя».
– Я не в курсе. Позвоните старшему инженеру Полонскому.
Дымченко попросил телефонистку переключить его. Трубку взял Андрей.
– Наряд для «Межколхозстроя»? Мы их реализовали. Вероятно, на днях начнут отгружать.
– Правильно. Это указание вышестоящей инстанции.
Дымченко несколько успокоился. Значит, Прохоров случайно узнал, что его подпись поддельная. Секретарь Прохорова позвонила Дымченко.
– Вас просит Пётр Филимонович.
Идя к Прохорову, осмотрелся, нет ли в коридоре приметных лиц. В приёмной тоже никого. Открыл дверь кабинета. Прохоров один.
– Вот ваши деньги.
– Я передумал. Не возьму.
– Как хотите, – довольно спокойно сказал Прохоров.
Дымченко подумал – раз такое отношение, чего пропадать деньгам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65