Кажется, это одно из тех на вид простых дел, когда ни у кого нет алиби и каждый мог это сделать. И все же мы разберемся с ним, как сказал бы Блаунт. Кстати, Феликс, вы знаете, что Джордж Рэттери вовсе не был подвержен приступам голововокружения?
- Не подвержен? Но кто сказал, что он их испытывал? О господи, я и забыл! Да, эта история у оврага. Но тогда почему он так сказал? Не понимаю. А вы уверены?
- Вполне. Вы понимаете, к чему я веду?
- Полагаю, вы хотите сказать, что в своем дневнике я отвратительно солгал,- сказал Феликс, глядя на Найджела тревожно и искренне.
- Существует и другое предположение - Джордж уже подозревал о ваших намерениях или начал подозревать и сказал, что не выносит высоты, чтобы держаться от вас подальше, не давая вам повода заподозрить, что ему известно о ваших намерениях.
Феликс обернулся к Джорджии:
- Наверное, для вас это полная загадка. Речь идет о том случае, когда я пытался столкнуть Джорджа с обрыва, но в последний момент он отказался приближаться к краю. Жаль: это избавило бы нас от многих проблем.
Легкость, с которой он это сказал, покоробила Джорджию. Но, подумала она, у бедного парня нервы так напряжены, он ничего не может поделать. Она слишком живо помнила, как однажды сама оказалась в таком же трудном положении и как Найджел ее спас: Найджел выручит и Феликса, если это вообще возможно. Она взглянула на мужа: он уставился в одну точку перед собой, что означало, что его мозг лихорадочно работает. "Милый Найджел,- думала она,милый, дорогой мой Найджел!"
- Вам что-нибудь известно о муже старой миссис Рэттери?- спросил Найджел Феликса.
- Нет, кроме того, что он был солдатом. Убит на войне в Южной Африке. Я бы сказал, милосердное избавление от Этель Рэттери.
- Вот именно. Интересно, где я могу о нем разузнать. Я меня нет никаких знакомств в кругу военных... Слушайте, а как насчет этого вашего друга? Вы упоминали о нем в начале своего дневника... Чиппенхем, Шривеллем, Шривенхем... точно, генерал Шривенхем.
- Это вроде: "Ах, вы приехали из Австралии? Не встречали там моего друга Брауна?" - язвительно усмехнулся Феликс.- Не думаю, чтобы Шривенхем что-нибудь знал о Сириле Рэттери.
- И все-таки стоит попытаться.
- Но зачем? Я не понимаю, какой в этом смысл?
- У меня странное чувство, что нам стоит разузнать побольше об истории семейства Рэттери. Хотел бы я знать, почему старая миссис Рэттери так взбесилась, когда я задал ей совершенно невинный вопрос о ее муже.
- Потому что ты суешь свой длинный нос в семейные дела,- сказала Джорджия.- И надо же мне было выйти замуж за человека, так увлекающегося шантажом!
- Послушайте,- задумчиво сказал Феликс,- если вам нужно получить информацию, я знаю одного парня в военном архиве, который может поднять для вас документы.
Ответ Найджела на это любезное предложение был по меньшей мере неблагодарным. Самым дружеским, но серьезным тоном он сказал:
- А почему вы не хотите, Феликс, чтобы я встретился с генералом Шривенхемом?
- Я... вы просто смешны. У меня нет никаких возражений на этот счет. Я только предложил более практичный способ для получения интересующих вас сведений.
- Ладно, извините. Надеюсь, никто и не обиделся, раз никто не собирался никого обижать.
Последовала неловкая пауза. Через некоторое время Феликс улыбнулся.
- Боюсь, это не совсем так. Дело в том, что я очень люблю старика. Думаю, я неосознанно протестовал против того, чтобы он узнал о том, кто я на самом деле.- Феликс горько усмехнулся.- Убийца, который не сумел осуществить запланированное убийство.
- Ну думаю, рано или поздно об этом все узнают,- рассудительно сказал Найджел.- Но если вы не хотите, чтобы Шривенхем до поры до времени что-то узнал, я легко могу расспросить его о Сириле Рэттери, не упоминая вашего имени. Если вы только представите меня ему.
- Хорошо. Когда вы думаете туда отправиться?
- Наверное, завтра.
И снова наступило молчание - тяжелое, гнетущее, как перед грозой, которая проходит мимо, не разразившись, но грозит снова вернуться. Джорджия видела, что Феликс весь дрожит. Наконец, покрывшись болезненным румянцем и неестественно повысив голос, как любовник, в конце концов вынудивший себя признаться в любви, он заговорил:
- Блаунт... он собирается меня арестовать? Я больше не могу выносить эту неопределенность.- Он то сжимал, то отпускал края своего стула.- Скоро я начну признаваться в том, чего не совершал, только чтобы покончить с этим.
- Неплохая мысль,- задумчиво сказал Найджел.- Признайтесь, и, поскольку вы этого не делали, Блаунт разнесет ваше признание на части и таким образом убедится, что вы не убийца.
- Ради бога, Найджел, ты говоришь об этом так хладнокровно!воскликнула Джорджия.
- Для него это просто игра... игра в бирюльки,- усмехнулся Феликс.
Казалось, он снова взял себя в руки. Найджел устыдился: ему необходимо вылечиться от своей дурацкой привычки размышлять вслух. Он сказал:
- Сомневаюсь, чтобы Блаунт думал сейчас об аресте. Он очень усердный полицейский и предпочитает действовать наверняка. Помните, что полицейскому не позволят забыть, что он арестовал невиновного - так что это не принесет ему ничего хорошего.
- Что ж, надеюсь, когда он придет к определенной точке зрения, вы дадите знак, и тогда я смогу сбрить бороду, проберусь сквозь полицейские кордоны и сяду на пароход, отплывающий в Южную Америку - туда обычно направляются сбежавшие преступники в детективных романах.
Джорджия почувствовала, как слезы обжигают ей глаза: было что-то невыносимо трогательное в том, как Феликс подшучивал над своим безвыходным положением. И вместе с тем нечто смущавшее. Он обладал храбростью, но не отвагой, необходимой для подобных шуток: это было слишком близко к сердцу, и он выдал, что чувствует это. Феликс отчаянно нуждался в утешении. Почему Найджел отказывает ему в этом? Это ведь так мало стоит. По ассоциации Джорджия сказала:
- Феликс, а почему вы сегодня не пригласили Лену? Я разговаривала с ней... сегодня. Знаете, ведь она в вас верит. Она вас любит и просто измучилась от желания помочь вам.
- Я не могу иметь с ней ничего общего, пока нахожусь под подозрением в убийстве. Это было бы несправедливо по отношению к ней,- упрямо и отчужденно сказал Феликс.
- Но думаю, это ее дело решать, что справедливо, а что нет. Ей все равно, убили вы Рэттери или нет, она просто хочет быть рядом с вами, и честно говоря - вы ужасно обижаете ее, ей не нужно ваше благородство, ей нужны вы сами.
Пока она говорила, Феликс вертел головой из стороны в сторону, словно его тело было привязано к стулу, а ее слова, словно градом камней, ударяли его по лицу. Но он никогда бы не признался, как сильно они его ранили. Он замкнулся, отрывисто бросив:
- Боюсь, я не могу это обсуждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59