— И что же вы ответили на это? — спросил Бюргер.
— Что ж, мы сказали, если цена будет подходящей.
Ну, она предложила нам двадцать пять кусков, а мы на это посмеялись, и тогда она в конце концов подняла гонорар до пятидесяти кусков да плюс пять кусков дополнительно, чтобы покрыть первоначальные расходы и еще как бы гарантировать добросовестное отношение с ее стороны…
— Продолжайте, — сказал свидетелю Гамильтон Бюргер. — Что вы сделали после этого?
— Мы начали составлять планы.
— Немедленно?
— Да, сэр, совершенно верно, прямо в ходе того разговора.
— Итак, когда вы сказали, что мы начали составлять планы, кого вы имели в виду?
— Там была обвиняемая, то есть Минерва Минден, мой приятель, Барлоу Дэлтон, и я.
— И что же вы делали?
— Ну, она дала нам пять кусков и сказала, что нам, вообще-то, пора бы заняться делом…
— И что же?
— Мы поехали в меблированные комнаты Паркхэрста, то есть я туда поехал и принялся упаковывать ситуацию.
— Так-так, а что вы имеете в виду под упаковкой ситуации?
— Ну, я осмотрел место и составил для себя план.
— И на чем остановились? Что вы конкретно сделали?
— Прежде всего я вступил в контакт с управляющим, узнал, нет ли какой-нибудь свободной квартиры на восьмом или девятом этаже. Нужно было подсобное помещение поблизости, такая база для операции…
— И что вы нашли?
— Я нашел пустующую квартиру на восьмом этаже, номер восемьсот пять, она была совсем близко к лестнице и почти точно под квартирой девятьсот семь, где и жила Дорри Эмблер.
— Вы сняли квартиру?
— Да, сэр. Я сказал управляющему, что мне нужна квартира и номер восемьсот пять вроде бы подходит, но я, мол, хочу, чтобы жена взглянула на нее, жена должна приехать из Сан-Франциско. Я предложил, что заплачу сто долларов задатка, чтобы иметь на три дня гарантию, жена, мол, приедет, взглянет на жилье, и если ей понравится, тогда я и подпишу договор об аренде и уплачу арендную плату сразу за весь срок.
— А какое имя вы назвали?
— Я представился Уильямом Кеймасом.
— И вот на этом основании вам вручили ключ от квартиры?
— Да, сэр.
— И что же вы делали потом?
— Ну, с обвиняемой было решено, что сразу же после слушания ее дела в суде, на следующий день, она примчится в меблированные комнаты, мы приведем в исполнение наш план и избавимся от Дорри Эмблер.
— Итак, вы сказали: «избавимся от нее». Вы имеете в виду… Так что же вы имеете в виду?
— Ну, это ведь только в итоге выяснилось, что мы должны избавиться от нее, а поначалу разговор шел только о похищении.
— Хорошо, что же случилось?
— Ну, видите ли, обвиняемая собиралась приехать к нам сразу, как завершится слушание ее дела в суде…
— А она сказала, почему выбрала это конкретное время?
— Да, сказала, что это, по идее, будет время, когда она освободится от шпиков, репортеров и всей этой чепухи… Адвокат, мол, увезет ее из суда на своем автомобиле и провезет несколько кварталов до места, где она припарковала свою машину, потом адвокат, в натуре, прочтет ей нотацию, что надо сидеть тихо, не высовываться, не лезть на глаза газетным писакам… Они расстанутся, она приедет и присоединится к нам. Обвиняемая сказала, что, если что-нибудь в нашей операции пойдет не так, она запросто подойдет к двери и, выдав себя за Дорри Эмблер, объяснит любой шум или суматоху… ну, и все прочее в этом роде. Так что мы не подвергались бы никакому риску…
— Хорошо, и что произошло?
— Ну, у нас был шанс утащить Дорри Эмблер, пока она была на кухне. Мы постучали в дверь с черного хода и сказали, что на ее имя телеграмма. Она открыла дверь, и мы сразу ее сграбастали.
— Что вы сделали?
— Мы засунули ей в рот кляп, приставили к спине пистолет и быстренько сволокли вниз по черной лестнице в квартиру восемьсот пять. Потом одурманили ее уколом морфия и уложили отдыхать.
— И что дальше?
— Вскоре после этого появилась обвиняемая. Она психовала, хотела, чтобы мы побыстрее убирались оттуда. Она сказала, что Дорри Эмблер советовалась с Перри Мейсоном и у нас мало времени, Мейсон не тот субчик, чтобы заблудиться в трех соснах. Но мы напомнили ей о своих десяти кусках. Мы буквально разнесли эту квартиру в клочья, разыскивая их.
— И вы их нашли?
— Нет… То есть, думаю, что не нашли.
— Что вы хотите сказать этим?
— Ну, мой приятель, Барлоу Дэлтон, вел себя, в натуре, странно. Уже позднее я усек, что он, гад, их и нашел и запросто сунул в карман, а сам делал вид, что ничего нету.
— Но вы не знаете наверняка, что он нашел деньги?
— Нет, сэр. Все, что я знаю, — это что я не нашел их.
— Очень хорошо, очень мило. Что же было потом?
— Потом я сказал обвиняемой, что лучше бы подготовиться к бегству, если что-нибудь пойдет не так.
— И что же вы сделали?
— Я стал баррикадировать кухонную дверь, то есть дверь между кухней и гостиной, чтобы нам самим ее открывать, но удерживать любого, кто бы ни вошел из передней. И именно в то время и позвонили в дверь, там был этот мужчина…
— Какой мужчина?
— Ну, детектив, этот тип, который был убит, Марвин Биллингс.
— Хорошо, продолжайте. Расскажите нам, что случилось.
— Пардон, я забежал немного вперед в своем рассказе. Обвиняемая тоже обыскивала квартиру, что-то там высматривала. Она не говорила что именно, но скоро нашла револьвер двадцать второго калибра.
— И обвиняемая взяла его?
— Да, взяла. Она сказала, что при случае покажет этой Дорри Эмблер разницу между свинцовыми пулями и холостыми патронами.
— И дальше?
— Ну, и дальше мы как раз подошли к тому, о чем я вам рассказывал. Раздался звонок, этот Марвин Биллингс стоял там, а обвиняемая подошла к двери и стала базарить оттуда с ним…
— И что произошло?
— Да он просто прямо ворвался в квартиру, ну и, конечно, сразу же увидел, что тут все вверх дном, ее уже обыскивали, и он взъярился: что тут происходит, что тут происходит? А обвиняемая, делая вид, что она, в натуре, Дорри Эмблер, сказала, мол, кто-то, очевидно, побывал здесь, искал что-то… и вот как раз тогда Биллингс взял ее в оборот.
— А что вы подразумеваете под этим?
— Ну, он хотел выжать из нее деньги.
— А где находились вы?
— Я был в спальне.
— Он вас видел?
— Нет, он не мог меня видеть. Я был за дверью.
— И что случилось?
— Он сказал обвиняемой, что ему известно, что она замышляет. Он думал, что разговаривает с Дорри…
— Не следует рассказывать нам, что вы думали и что он думал, — с важным достоинством перебил его Гамильтон Бюргер, создавая призрачную видимость собственной абсолютной беспристрастности. Все, о чем можете свидетельствовать: что вы видели и слышали в присутствии обвиняемой.
— Ну, он сказал ей, мол, знает, что мадам задумала, она, мол, самозванка и ей надо бы иметь управляющего получше, мол, тоже хочет поучаствовать в этом дельце и ему нужна доля от ее дурных денег… И еще он сказал что-то насчет того, что он, мол, не вчера родился и…
Ну, вот тогда-то она и выдала…
— Минуту, вот когда вы произнесли «она», кого имели в виду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47