Изабель кивнула и присела рядом на скамью. Она поднесла флейту к губам и заиграла, казалось, вложив всю свою душу, все чувства в музыку…
Они играли дивную мелодию — трепетную, волнующую, полную гармонии. Песня флейты была похожа на лунный свет, на шорох листвы; она утешала, смывая и унося прочь все тревоги, как полноводная река.
— Увидимся позже, — внезапно промолвила Гизела и исчезла.
— Мисс Монтгомери? — окликнул девушку герцог Эйвон. — Это вы?
— Да, ваша светлость.
«Неужели я ни на минуту не могу остаться одна?» — рассерженно подумала Изабель. Когда герцог остановился подле ее скамьи, она вскинула голову и оглядела его с головы до ног.
— Ваша игра просто волшебна, — сказал Джон. — Вы так виртуозно владеете флейтой, что мне даже показалось, будто играют два человека, а не один.
Неужели он слышал флейту Гизелы? Но этого не может быть — ведь Гизела не существует ни для кого, кроме Изабель!..
— Как вам удалось заставить флейту так звучать? — поинтересовался он.
— Это все акустика открытого пространства, — солгала Изабель.
Джона, казалось, вполне удовлетворило это объяснение.
— Позвольте мне сесть рядом с вами?
— Прошу вас, ваша светлость, — ответила Изабель и подвинулась.
Герцог сел так близко, что они почти касались друг друга; Изабель ощутила, что ее щеки заливает жаркий румянец, и про себя возблагодарила бога за то, что в темноте это незаметно.
— Мне показалось, я видел кого-то рядом с вами, — заметил Джон, украдкой взглянув на девушку.
В изумлении Изабель резко повернулась к нему. Неужели он видел Гизелу? Но ведь ангела может видеть только она одна… что же это значит?
— Уверяю вас, я была одна, — ответила она. — Да и кто бы мог сидеть со мной?
— Быть может, друг?
— У меня нет друзей.
— Даже невидимых?
— Если вы ее заметили, значит, она не была невидима, ваша светлость, — возразила Изабель.
— Значит, это женщина?
— Право же, ваша светлость, что за нелепый разговор, — фыркнула Изабель, стараясь отвлечь герцога от опасной темы.
— Вы правы, — ответил он.
Повисло напряженное, гнетущее молчание. Наконец Изабель решила, что эта гнетущая тишина еще хуже, чем вопросы герцога, и решилась заговорить первой:
— Вам не стоило вступаться за меня перед Лобелией и Рут. У моих сводных сестер куриные мозги…
— Даже куриные мозги могут создать проблемы в обществе, — предостерег Джон, оборачиваясь к девушке, и снова Изабель ощутила приступ мучительной неловкости. — Как раз в куриных мозгах-то и рождаются сплетни.
— Возможно, в этом вы правы, — ответила Изабель, с трудом отводя взгляд. Ей вдруг показалось, что эти глубокие черные глаза словно бы проникают в сокровенные глубины ее души…
— Не хочу вас обидеть, — продолжал Джон, — но, когда вы поедете в Лондон, придется оставить привычку думать вслух. Иначе вам никогда не поймать жениха!
— «Поймать»? Разве это рыбалка? — раздраженно спросила Изабель. — Я не нуждаюсь в женихе!
— Каждой женщине нужен мужчина, который бы заботился о ней, — убежденно сказал Джон. — Если женщина думает иначе, значит, она лжет или себе, или окружающим.
— Я вовсе не имела в виду, что никогда не выйду замуж, — поправилась Изабель. — Когда вернется Майлз, я выйду в свет и найду себе мужа…
— Вы дебютируете этой весной независимо от того, вернется ваш брат или нет, — непреклонно заявил Джон. — Моей матери никогда не приходилось воспитывать дочь, и она с удовольствием примет вас под свое крылышко. Ну, разумеется, прежде чем вы выйдете в свет, вам придется усвоить некоторые правила поведения.
— Чихать я хотела на приличия. — Изабель оскорбили покровительственные нотки в голосе герцога.
— Ах, мисс Монтгомери, — покачал головой Джон. — Я уже слышу зловещий стук черного камня, падающего на ваши весы. С другой стороны, я заработал белый камешек.
— Вы? Белый камень? — повторила Изабель: ее голос прямо-таки источал сарказм. — И позвольте узнать, за что?
— За то, что даю советы сомневающимся, — сообщил ей Джон, — и наставляю невежественных.
— Наставляете невежественных? — Изабель задохнулась от возмущения. — Ваша светлость, не мешало бы вам присмотреться к себе. Ваши манеры…
— Осторожнее, мисс Монтгомери, — предупредил он.
— А что вы сделаете? — с вызовом проговорила она. — Откажетесь оплатить мой выход в свет?
Джон усмехнулся:
— А ведь вам только этого и хочется, верно?
Изабель вздернула нос и отвернулась. Вечерний холод заставил ее зябко передернуть плечами, о чем она тут же пожалела.
— Вы замерзли? — спросил герцог.
Девушка покачала головой, не глядя на него.
Джон снял плащ и укутал в него девушку, задержав руки на ее плечах чуть дольше, чем это было нужно. О господи, как трудно ей было находиться наедине с этим человеком! Раньше она никогда не оставалась одна с мужчиной…
— Благодарю вас, ваша светлость, — смущенно пробормотала Изабель. Она опять покраснела, но надеялась, что в темноте герцог ничего не заметит.
— Отчего вы краснеете?
Изабель готова была провалиться сквозь землю. Она мучительно подыскивала тему для разговора — и, как ей показалось, нашла:
— Ночь холодна. Вы уверены, что не замерзнете?
Джон покачал головой:
— В этой ночи все еще чувствуется дуновение лета.
— Лета? — повторила Изабель, недоверчиво взглянув на своего собеседника. Боже — он улыбался, и его лицо было близко, так близко, что она могла коснуться его губ, поцеловать его…
— В это время в моих шотландских владениях снега, должно быть, уже по пояс, — говорил между тем герцог.
Представив себе это, Изабель невольно зябко передернула плечами и подумала о том, что пора сменить тему. В конце концов, сколько можно обсуждать погоду?
— Сегодня День святого Фомы, — коротко сказала она.
— Святого Фомы? — Джон улыбнулся; его развеселила эта мысль. — Вы религиозны, мисс Монтгомери?
Изабель кивнула.
— Хотя я и посещаю воскресные службы только тогда, когда туда не ходит моя мачеха с сестрами, я все же надеюсь обрести место на небесах, чтобы увидеть мою умершую мать. Я верую, что господу наши поступки и помыслы важнее, чем количество прослушанных литургий.
— Я полагаю, что для меня приготовлено тепленькое местечко кое-где еще, — заметил Джон.
Изабель улыбнулась его словам. Говорить с этим человеком оказалось вовсе не так сложно, как ей подумалось вначале.
— Сегодня двадцать первое декабря, — заметил Джон. — Осталось всего несколько дней до шотландского праздника Хогманэй.
— Хогманэй? Что это?
— Шотландский Новый год.
— Вы, я вижу, любите Шотландию, — заметила Изабель.
— Самый древний мой титул — шотландский.
— Какой же?
Джон подмигнул ей:
— Граф Безбожный, разумеется!
Изабель рассмеялась нежным, мелодичным смехом, так похожим на звуки ее флейты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70