— Кто это сделал? — с ужасом спросила Изабель.
— Лобелия и Рут взяли, что им было нужно, а остальное испортили, — сообщила ей Гизела, с отвращением качая головой. — Если бы ты согласилась купить им несколько платьев, о которых они просили, ничего подобного бы не было.
Изабель прошла по комнате и подняла с пола фиалково-голубое платье — подарок Майлза на Рождество. Оно было разодрано по швам и безнадежно испорчено…
Глаза Изабель наполнились слезами; судорожно стиснув в руках платье, она присела на край кровати. Рождество наступит и пройдет: не будет ни нового платья, ни — что еще хуже — Майлза… Неужели ее судьба — вечное одиночество? Почему все, кого она любила — мама, отец, брат, — были или мертвы, или где-то далеко?
— Мне очень жаль, дитя мое. — Гизела присела рядом с ней на постель, погладила белокурую головку девушки. — Понимаешь, я, к сожалению, не могу вмешиваться в то, что делают другие люди: могу только давать тебе советы…
— Ладно, потерять несколько платьев не так уж страшно, — печально вздохнула Изабель. — Но почему Майлз снова меня покинул?
— Скоро твой брат вернется к тебе, — сказала Гизела.
Изабель взглянула на Гизелу — своего единственного друга. Мир расплывался перед ней в дымке слез.
— Как моя опекунша, Дельфиния настаивает на моем браке с Николасом. Я так устала быть сильной… До возвращения Майлза может случиться непоправимое. Где же тот принц, что должен спасти меня?
— Терпение, дитя мое. Принц непременно появится.
— Кто он?
Гизела пожала плечами и, отвернувшись, принялась смотреть на пляску пламени в камине.
— Ты не знаешь? — спросила Изабель; все, что произошло в этот день, повергало ее в отчаяние. — Ну и какой же ты после этого ангел-хранитель?
Гизела резко повернулась к ней:
— Только господь бог знает все, дитя. Покайся, ибо только что ты совершила смертный грех.
— Семь смертных грехов: гнев, гордыня, блуд, скупость, чревоугодие, зависть, уныние, — сообщила Изабель; уголки ее губ дрогнули в улыбке. — Дерзость среди них не числится.
Гизела подмигнула ей:
— Ну, тогда купи мне отпущение грехов…
Изабель усмехнулась:
— Ты просто невыносима.
— Я спрятала вот это, когда сюда ворвались твои сводные сестры, — проговорила Гизела, доставая из-под кровати флейту. — Пойдем на реку, поиграем.
— Может быть, позже. — Изабель поднялась и приняла из рук Гизелы флейту. — Мне еще нужно закончить вчерашние расчеты. Ты составишь мне компанию?
Гизела кивнула и вышла из спальни следом за Изабель.
Дойдя до холла первого этажа, Изабель повернула налево в коридор, ведущий к кабинету, но тут почувствовала, как кто-то настойчиво тянет ее за рукав.
— В чем дело? — поинтересовалась она, взглянув на морщинистую руку своей подруги.
— Займись счетами попозже, — посоветовала ей Гизела.
— Делу время, потехе час, — покачала головой Изабель. — Мне нужно разобраться с этими счетами, чтобы герцог Эйвон не лез в мои дела.
— Я подслушала разговор Рут и Лобелии. Они обсуждали герцога, — с улыбкой заметила Гизела. — Мне бы хотелось на него взглянуть.
— А мне — нет, — резко сказала Изабель. — Отправляйся к реке одна, а я пока закончу работу.
— Я тебя подожду.
В кабинете Гизела заняла свое обычное место у камина. Изабель уселась за стол и открыла книгу счетов.
— Хочешь знать, что говорили о герцоге твои сводные сестры? — спросила Гизела.
Изабель подняла на нее глаза и покачала головой. Вернувшись к своим записям, она поняла, что окончательно запуталась и все придется пересчитывать заново.
— Я слышала, что герцог невероятно красив, — снова заговорила с ней Гизела. — У него черные как ночь волосы и черные глаза…
— Замечательно, — рассеянно ответила Изабель, углубившись в подсчеты.
— Женщины готовы на все, чтобы привлечь его внимание, — продолжала Гизела.
Изабель даже и не взглянула на нее, однако сосредоточиться на цифрах уже не могла.
— Герцог — самая завидная партия во всей Англии. Он богаче самого короля.
Изабель с силой захлопнула лежащую перед ней бухгалтерскую книгу и с раздражением взглянула на Гизелу:
— Я не могу заниматься подсчетами, когда ты меня постоянно отвлекаешь!
— Дитя мое, нужно учиться быть терпеливой, — посоветовала ей старая женщина. — Это одна из…
— Терпение не числится среди семи добродетелей, — оборвала ее Изабель.
— Не нужно мне грубить, — упрекнула ее Гизела. — Терпение — проявление милосердия духовного.
Изабель хотела было ответить, но тут дверь распахнулась. В комнату вошел Пебблс и объявил:
— Миледи, с вами желает говорить человек из Эйвон-Парка.
Изабель обреченно вздохнула. Решительно, сегодня ей не суждено покончить со счетами.
— Пусть войдет, — сказала она.
— Входите, — крикнул Пебблс, сложив ладони рупором, — и поторопитесь: леди очень занята.
Изабель с трудом подавила смешок. Как всегда, Пебблс старался помочь ей чем только мог.
— Чем могу быть вам полезна? — спросила Изабель, когда посыльный подошел к ее столу.
— Миледи, герцог Эйвон ждет вас в Эйвон-Парке со всеми счетами завтра, после полудня, — торжественно объявил посланник.
С трудом сдерживая раздражение, Изабель выдала самую очаровательную улыбку и спросила:
— Как вас зовут?
Вопрос застал посланника врасплох. Он растерянно улыбнулся:
— Прошу прощения?..
— Как вас зовут? — повторила Изабель.
— Галлахер…
— Вы личный курьер его светлости?
— Вообще-то я кучер его светлости, — ответил ей Галлахер, — но при этом — один из его доверенных людей.
— Как говорится, мастер на все руки, — с улыбкой заметила Изабель. — Прошу вас передать его светлости, что ему нет необходимости вмешиваться в дела семьи Монтгомери. Пусть лучше занимается своими. Всего вам доброго, мистер Галлахер!
— Но я не могу передать ему такое послание! — растерянно проговорил тот.
— Придется, — сказала Изабель. — Таков мой ответ.
— Что ж, как пожелаете…
Галлахер повернулся и вышел. В то же мгновение в комнату влетела Дельфиния — очевидно, она подслушивала разговор, пристроившись в коридоре.
— Как ты смеешь?! — прошипела она. — Ты что, с ума сошла?
Изабель подняла глаза на мачеху. Она была совсем не удивлена.
— О чем ты?
— О чем?! О том, как ты была груба с посланцем герцога Эйвона! — визгливо закричала Дельфиния, трясясь от гнева.
— Ах вот оно что…
— Ты что же, хочешь лишить Рут и Лобелию возможности выйти замуж?
— Разумеется, нет.
— Герцог Эйвон вхож в лучшие дома Лондона, — заявила Дельфиния. — Знакомство с ним будет нам чрезвычайно полезно. Ты немедленно пошлешь ему письмо с извинениями!
— Я не позволю герцогу Эйвону вмешиваться в дела семьи Монтгомери, — твердо сказала Изабель, вставая и глядя мачехе прямо в глаза.
— А я требую, чтобы ты направила ему письмо с извинениями!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70