Конечно, если мы останемся в Купервиле, то для Грэтхен это будет самое лучшее, что только можно вообразить, но для меня – самое мучительное.
Мне придется часто видеть Трэвиса, общаться с ним. И каждый раз, когда я буду видеть его и слышать его голос, у меня внутри все будет разрываться от боли, потому что он никогда не полюбит меня так, как люблю его я.
Мне придется положить на одну чашу весов мою боль, а на другую – счастье Грэтхен, и в этой борьбе не может быть никакого соперничества. Грэтхен всегда будет на первом месте.
Хуже всего то, что мне придется переступить через свою гордость и сказать всем, что я передумала. Она скользнула под одеяло и попыталась расслабиться. А может, я никому не буду говорить, что планы у меня изменились. Просто не уеду, и все.
И со временем боль уляжется, подумала она. Постепенно я забуду Трэвиса и то волшебное чувство, что когда-то существовало между нами.
Может, начну встречаться с Барри. Этот газетчик – привлекательный человек и вроде бы довольно милый. Она закрыла глаза и попыталась нарисовать в своем воображении хотя бы какую-нибудь картину будущего, однако почувствовала один лишь страх. И пусть мне не с кем встречаться, я все равно смогу вести полноценную жизнь, работать в ресторане, заботиться о Поппи и о Грэтхен. Она закрыла глаза и подумала о своей мечте стать звездой. Это были грезы одинокой девчонки, которой не хватало любви.
– Кому нужны мечты? – тихонько прошептала она, а потом плотно сомкнула веки, чтобы подбиравшиеся слезы не пролились на подушку.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Вам удобно? – спросил Трэвис Поппи, выкатывая машину с больничной стоянки.
– Отлично. Я бы с радостью уехал отсюда верхом на верблюде, лишь бы убраться восвояси. Никогда в жизни я не ел такую гадость, а все эти няньки разговаривали со мной так, словно я выжил из ума или оглох, – фыркнул Поппи.
Трэвис подавил улыбку. Он слышал, как няньки скидывались, чтобы подкупить доктора и тот поскорее бы вылечил Поппи. Очевидно, он был не самым лучшим пациентом в мире.
– Вообще-то я чувствую себя лучше, чем раньше, – продолжал Поппи. – Наверное, старый маятник надо было немного подремонтировать. – Он ударил себя двумя пальцами в грудь. – После того как они провернули эту штуку с баллоном, я стал чувствовать себя на десять лет моложе.
– Я рад, Поппи. Вы всех нас чертовски перепугали. – Трэвис крепче сжал руль, вспомнив, как он, войдя на кухню Поппи, увидел старика, лежащего на полу. Только теперь он сознавал до конца всю глубину своей привязанности к старику.
Поппи засмеялся.
– Должен признаться, что и я сам чертовски перепугался. – Он посерьезнел и поглядел на Трэвиса. – Я еще не готов умирать. Мне надо кое-что сделать, получить компенсацию.
– Компенсацию? – искоса посмотрел на него Трэвис.
Поппи кивнул и прислонился к сиденью, в раздумье наморщив лоб.
– Иногда человек думает, что он поступает правильно, в соответствии со своим долгом, и забывает, что важно, а что – нет.
И снова Трэвис посмотрел на него, не понимая, о чем тот говорит.
– И что вы хотите этим сказать? – произнес он.
Поппи вздохнул.
– Я надеюсь, ты не сделаешь тех же ошибок, что и я.
До Трэвиса все равно не доходило, о чем он толкует. И когда Поппи отвел взгляд от окна, Трэвис сообразил, что старик сейчас не склонен ничего объяснять.
Несколько минут они ехали молча. Как всегда, когда выдавались спокойные минуты, Трэвис мысленно возвращался к Фрэнсин. И как всегда, мысли о ней вызвали в нем грусть, смешанную с раздражением.
Тот факт, что она столько лет держала от него существование Грэтхен в секрете, не давал ему покоя. А оттого, что она снова собирается уезжать из Купервиля, все внутри у него переворачивалось. Не только потому, что она забирала с собой его дочь, но и потому, что увозила его сердце.
– Ты снова позволишь ей покинуть тебя?
Трэвис бросил озадаченный взгляд на Поппи. Неужели он способен читать его мысли?
– Я не могу остановить ее.
– Нет, можешь, – с вызовом произнес Поппи. – Я думаю, что ты – единственный, кто может остановить ее.
– И что же вы мне предлагаете для этого сделать? – спросил Трэвис.
– Ты ведь любишь ее, не так ли?
Трэвис долго не отвечал. Несмотря на то что он по-прежнему сердился на Фрэнсин, несмотря на ощущение, что она его предала, он чувствовал, что все равно любит ее.
– Какая разница? Она же не хочет меня. Я даже не уверен, понимает ли вообще Фрэнни, что значит любовь, – с горечью добавил он.
Поппи кивнул.
– Насчет этого ты, может быть, прав. Господь знает, я не слишком-то ее замечал, когда она была маленькой. И думаю, что только какой-нибудь особенный человек сможет заполнить пустоту, оставленную мною в нашей девочке. – Он хитро поглядел на Трэвиса. – Я думаю, этим человеком мог бы стать ты.
– Вы тоже любите ее. И, конечно же, могли бы заставить ее остаться, – возразил Трэвис.
Поппи вздохнул. На лице его было написано глубокое сожаление.
– Нет, она нуждалась в моей любви, когда была маленькой девочкой, а я бросил ее. Но теперь она женщина, и моя любовь не сможет заставить ее остаться.
– Я любил ее пять лет назад, а она бросила меня, – напомнил он Поппи.
– А ты тогда говорил, что любишь ее? Ты просил ее остаться?
– Нет. Я не хотел, чтобы она оставалась из-за меня. Я не хотел, чтобы когда-нибудь она злилась на меня, что я разбил ее мечты. – Трэвис замедлил ход, поскольку они въехали на дорожку, ведущую к дому Поппи.
– Мечты. – Поппи презрительно произнес это слово, словно оно оставило у него во рту отвратительный вкус. – Я думаю, вы двое слишком много предавались мечтаниям, но мало – любви. Мечты прекрасны, когда они становятся общими для двух любящих людей.
– Если бы Фрэнсин по-настоящему любила меня, она бы рассказала мне о Грэтхен несколько лет назад, – сердито произнес Трэвис и остановил машину перед домом.
– Если бы она не любила тебя, она вообще не рассказала бы тебе об этом. – Поппи выбрался из машины. – Фрэнни обещала мне кусок жареного мяса на обед. Хочешь отобедать с нами?
– Нет, спасибо, – отсутствующе ответил Трэвис.
Слова Поппи смутили его, и гнев, что он носил в себе последние два дня, стал стихать.
– Спасибо, что привез меня домой, – сказал Поппи. – Ты – единственный, кто может сделать это, Трэвис. Создай для нее причину, чтобы она осталась. – И, не дождавшись его ответа, Поппи повернулся и пошел к дому. Трэвис выехал с дорожки, раздраженный этим разговором. Почему Поппи считает, что он мог как-то повлиять на решение Фрэнсин? Как будто кто-то вообще может заставить Фрэнсин передумать. Она самая упрямая, своенравная женщина, которую он когда–либо встречал. Конечно, она знает, что я отчаянно люблю ее. И конечно, она не сомневается, что я всегда мечтал о том, чтобы жить вместе с нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35