После вашей свадьбы они сначала заехали ко мне, чтобы поделиться впечатлениями и рассказать, какая у меня замечательная внучка.
Александра почувствовала, как к щекам приливает кровь.
– Я рада, что у них сложилось такое приятное мнение обо мне. Не скрою, меня тревожило, что я могу им не понравиться. Но, как и вы, они были ко мне благосклонны.
Мистер Петронидис ожесточенно замахал руками в экспансивной, присущей всем южанам манере.
– Все сложилось на редкость удачно. Наконец-то оба моих внука женились, приведя в дом по невестке, и не за горами появление на свет правнука. Мне остается только возблагодарить Господа за ниспосланные моей семье дары.
Искренность его слов не могла не тронуть сердце Александры. В порыве чувств она вскочила с кресла и снова бросилась к деду, чтобы расцеловать его.
– Спасибо вам. Вы так добры.
Он категорично замахал руками, но явно был тронут.
– Отведи ее наверх, Димитрий. Беременным женщинам предписан продолжительный отдых.
Александра снова разразилась хохотом, поскольку услышала замечание, произносимое Димитрием ежедневно, с тех пор как он снова вернулся в ее жизнь. После этих слов они оба дружно шли в спальню, забывая о важности и обязательности медицинских предписаний.
Димитрий неодобрительно покачал головой, помог ей подняться с кресла и, нежно прижимая к груди, взял на руки.
– Пойдем, дорогая, тебе действительно надо поспать.
Громкий смех чуть было снова не вырвался из ее груди.
– На руках ты вряд ли внесешь меня на лестницу. Я уже слишком тяжела.
Глаза Димитрия озорно заблестели.
– Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я первым назвал тебя толстой. Я хорошо усваиваю уроки деда.
И она сдалась. Димитрий внес ее в спальню, которая показалась ей такой огромной, что даже длинная и широкая сверх меры кровать, стоявшая посередине, смотрелась крошечной. Одна стена полностью состояла из серии раздвижных стеклянных дверей, откуда отлично просматривалось хрустально-голубое, сверкающее в лучах солнца море, которое и приковало удивленный взгляд Александры.
– Просто дух захватывает!
Она медленно, в довольно вызывающей манере сползла с его рук и, отвернув восторженное лицо от изумительного морского пейзажа, представшего ее глазам, посмотрела на мужа, улыбаясь.
– Так ты сказал, что мне пора спать?
– Сначала мы должны проверить, насколько высока степень усталости, – уверенным голосом произнес Димитрий, начиная раздевать супругу.
Ее любопытный взгляд блуждал по комнате, пока знакомая испанская статуэтка, стоявшая на старинном комоде, не привлекла ее внимания. Это было скульптурное изображение молоденькой девушки, отдыхающей в саду. Димитрий говорил когда-то, что она напомнила ему Александру. В последний раз она видела ее аккуратно обернутой в упаковочную бумагу в гостиной их парижской квартиры.
Она только сейчас поняла важность появления этой статуэтки здесь, в Греции. А спустя несколько мгновений профессионально оказанная Димитрием помощь в освобождении от одежды достигла цели и практически лишила ее разума, уводя в мир наслаждения.
Александра выдвинула еще один ящик старинного комода в поисках своих вещей. До сих пор ей не везло. Первый ящик был доверху забит носками мужа, второй – его широкими шелковыми трусами, третий – белыми хлопчатобумажными футболками, которые он любил надевать под свитер или носил в комплекте с джинсами, если не собирался выходить из дому. Один за другим она закрыла все осмотренные ящики и выдвинула последний.
Он открылся лишь на несколько дюймов, когда сильные руки мужа легли ей на плечи и властно подняли на ноги.
– Дорогая, чем ты здесь занимаешься? Тебе не следует так низко наклоняться и вытаскивать тяжелые ящики.
– Я только искала свои вещи, но найти удалось твои. – Она разочарованно взглянула на содержимое очередного, узкой щелью открывшегося ящика, снова забитого бельем супруга. – Так где мои вещи? – проговорила она, упираясь лицом в его обнаженную грудь.
Он развернул ее к двери, ведущей в смежную со спальней ванную, рядом с которой находился встроенный платяной шкаф.
– Там.
Она подошла к нему и, распахнув дверцы, обнаружила за ними огромный гардероб, три стенки которого были увешаны всевозможными нарядами. Соседство деловых костюмов Димитрия с ее объемными платьями, специально предназначенными для периода беременности, придавало ощущение семейной идиллии и заставило ее улыбнуться. Она протянула руку к вешалке, чтобы снять одно из платьев, как вдруг заметила, что среди обилия нарядов висят и те, которые она упаковала для отправки Димитрию из их парижской квартиры.
– Ты сохранил все мои платья, – глуповато заметила она.
– Конечно, я был уверен в том, что ты когда-нибудь вернешься и они тебе снова потребуются, – произнес Димитрий, стоя у дверей. – Только по прошествии нескольких месяцев. Сейчас же тебе понадобятся наряды размером побольше.
Она повернулась к нему лицом и озорно улыбнулась.
– Так ты все же утверждаешь, что я толстая?
Он мастерски изобразил испуг:
– Боже упаси! Но послушай, – добавил он, – если я буду все время стоять рядом с тобой, то к ужину с дедом мы, безусловно, опоздаем.
Где-то посередине ужина Димитрия позвали к телефону. Это был международный звонок.
Мистер Петронидис-старший подмигнул ей, подбадривая:
– Бизнес мешает личной жизни?
Она дернула плечиками.
– После длительного пребывания в Нью-Йорке и нашего недельного свадебного путешествия работы у него накопилось хоть отбавляй.
– Истинная правда. – Дедушка посмотрел на нее, вскинув густые брови. – Расскажи мне о своей семье.
И она начала рассказ о Мэделейн и Хантере, о своей матери, о том, как благородно поступил Димитрий, выкупив веками принадлежавшее семье Дюпре поместье.
Мистер Петронидис только махнул в ответ рукой, словно выбросил что-то ненужное.
– Это ничего ему не стоило. Твоя мать стала для Димитрия полноправным членом нашей семьи. И заботиться о ней и ее благополучии – его первостепенная обязанность.
Александра тревожно покусывала губу.
– Я вышла замуж за вашего внука не для того, чтобы переложить на его плечи свою ответственность перед матерью.
Пожилой человек смеялся долго, громко и от всей души.
– Конечно, нет, глупышка. Если бы ты хотела получить от моего внука только деньги, ты никогда бы не покинула Париж.
Улыбка осветила лицо Александры, которая почувствовала некоторое облегчение, услышав эти слова.
– Вы правы. Мне всегда был нужен только он. Я ничего не знала о существовании Фебы, – честно призналась она.
– Да. Я это знаю.
– Простите меня, если это возможно.
– За что ты просишь у меня прощения, дитя мое?
– Должно быть, скандальное расторжение помолвки огорчило вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Александра почувствовала, как к щекам приливает кровь.
– Я рада, что у них сложилось такое приятное мнение обо мне. Не скрою, меня тревожило, что я могу им не понравиться. Но, как и вы, они были ко мне благосклонны.
Мистер Петронидис ожесточенно замахал руками в экспансивной, присущей всем южанам манере.
– Все сложилось на редкость удачно. Наконец-то оба моих внука женились, приведя в дом по невестке, и не за горами появление на свет правнука. Мне остается только возблагодарить Господа за ниспосланные моей семье дары.
Искренность его слов не могла не тронуть сердце Александры. В порыве чувств она вскочила с кресла и снова бросилась к деду, чтобы расцеловать его.
– Спасибо вам. Вы так добры.
Он категорично замахал руками, но явно был тронут.
– Отведи ее наверх, Димитрий. Беременным женщинам предписан продолжительный отдых.
Александра снова разразилась хохотом, поскольку услышала замечание, произносимое Димитрием ежедневно, с тех пор как он снова вернулся в ее жизнь. После этих слов они оба дружно шли в спальню, забывая о важности и обязательности медицинских предписаний.
Димитрий неодобрительно покачал головой, помог ей подняться с кресла и, нежно прижимая к груди, взял на руки.
– Пойдем, дорогая, тебе действительно надо поспать.
Громкий смех чуть было снова не вырвался из ее груди.
– На руках ты вряд ли внесешь меня на лестницу. Я уже слишком тяжела.
Глаза Димитрия озорно заблестели.
– Никто не сможет упрекнуть меня в том, что я первым назвал тебя толстой. Я хорошо усваиваю уроки деда.
И она сдалась. Димитрий внес ее в спальню, которая показалась ей такой огромной, что даже длинная и широкая сверх меры кровать, стоявшая посередине, смотрелась крошечной. Одна стена полностью состояла из серии раздвижных стеклянных дверей, откуда отлично просматривалось хрустально-голубое, сверкающее в лучах солнца море, которое и приковало удивленный взгляд Александры.
– Просто дух захватывает!
Она медленно, в довольно вызывающей манере сползла с его рук и, отвернув восторженное лицо от изумительного морского пейзажа, представшего ее глазам, посмотрела на мужа, улыбаясь.
– Так ты сказал, что мне пора спать?
– Сначала мы должны проверить, насколько высока степень усталости, – уверенным голосом произнес Димитрий, начиная раздевать супругу.
Ее любопытный взгляд блуждал по комнате, пока знакомая испанская статуэтка, стоявшая на старинном комоде, не привлекла ее внимания. Это было скульптурное изображение молоденькой девушки, отдыхающей в саду. Димитрий говорил когда-то, что она напомнила ему Александру. В последний раз она видела ее аккуратно обернутой в упаковочную бумагу в гостиной их парижской квартиры.
Она только сейчас поняла важность появления этой статуэтки здесь, в Греции. А спустя несколько мгновений профессионально оказанная Димитрием помощь в освобождении от одежды достигла цели и практически лишила ее разума, уводя в мир наслаждения.
Александра выдвинула еще один ящик старинного комода в поисках своих вещей. До сих пор ей не везло. Первый ящик был доверху забит носками мужа, второй – его широкими шелковыми трусами, третий – белыми хлопчатобумажными футболками, которые он любил надевать под свитер или носил в комплекте с джинсами, если не собирался выходить из дому. Один за другим она закрыла все осмотренные ящики и выдвинула последний.
Он открылся лишь на несколько дюймов, когда сильные руки мужа легли ей на плечи и властно подняли на ноги.
– Дорогая, чем ты здесь занимаешься? Тебе не следует так низко наклоняться и вытаскивать тяжелые ящики.
– Я только искала свои вещи, но найти удалось твои. – Она разочарованно взглянула на содержимое очередного, узкой щелью открывшегося ящика, снова забитого бельем супруга. – Так где мои вещи? – проговорила она, упираясь лицом в его обнаженную грудь.
Он развернул ее к двери, ведущей в смежную со спальней ванную, рядом с которой находился встроенный платяной шкаф.
– Там.
Она подошла к нему и, распахнув дверцы, обнаружила за ними огромный гардероб, три стенки которого были увешаны всевозможными нарядами. Соседство деловых костюмов Димитрия с ее объемными платьями, специально предназначенными для периода беременности, придавало ощущение семейной идиллии и заставило ее улыбнуться. Она протянула руку к вешалке, чтобы снять одно из платьев, как вдруг заметила, что среди обилия нарядов висят и те, которые она упаковала для отправки Димитрию из их парижской квартиры.
– Ты сохранил все мои платья, – глуповато заметила она.
– Конечно, я был уверен в том, что ты когда-нибудь вернешься и они тебе снова потребуются, – произнес Димитрий, стоя у дверей. – Только по прошествии нескольких месяцев. Сейчас же тебе понадобятся наряды размером побольше.
Она повернулась к нему лицом и озорно улыбнулась.
– Так ты все же утверждаешь, что я толстая?
Он мастерски изобразил испуг:
– Боже упаси! Но послушай, – добавил он, – если я буду все время стоять рядом с тобой, то к ужину с дедом мы, безусловно, опоздаем.
Где-то посередине ужина Димитрия позвали к телефону. Это был международный звонок.
Мистер Петронидис-старший подмигнул ей, подбадривая:
– Бизнес мешает личной жизни?
Она дернула плечиками.
– После длительного пребывания в Нью-Йорке и нашего недельного свадебного путешествия работы у него накопилось хоть отбавляй.
– Истинная правда. – Дедушка посмотрел на нее, вскинув густые брови. – Расскажи мне о своей семье.
И она начала рассказ о Мэделейн и Хантере, о своей матери, о том, как благородно поступил Димитрий, выкупив веками принадлежавшее семье Дюпре поместье.
Мистер Петронидис только махнул в ответ рукой, словно выбросил что-то ненужное.
– Это ничего ему не стоило. Твоя мать стала для Димитрия полноправным членом нашей семьи. И заботиться о ней и ее благополучии – его первостепенная обязанность.
Александра тревожно покусывала губу.
– Я вышла замуж за вашего внука не для того, чтобы переложить на его плечи свою ответственность перед матерью.
Пожилой человек смеялся долго, громко и от всей души.
– Конечно, нет, глупышка. Если бы ты хотела получить от моего внука только деньги, ты никогда бы не покинула Париж.
Улыбка осветила лицо Александры, которая почувствовала некоторое облегчение, услышав эти слова.
– Вы правы. Мне всегда был нужен только он. Я ничего не знала о существовании Фебы, – честно призналась она.
– Да. Я это знаю.
– Простите меня, если это возможно.
– За что ты просишь у меня прощения, дитя мое?
– Должно быть, скандальное расторжение помолвки огорчило вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31