Она обошла столовую, с изысканным вкусом декорированную в ярких, осенних тонах специально ко Дню благодарения, и вышла на балкон. Мэделейн, цепко схватившись за руку мужа, настойчиво требовала срочно удалить какого-то гостя из дома. На столике, справа от нее, стоял кувшин с порозовевшей от крови водой, а рядом лежало несколько испачканных полотенец. Запах разлитого крепкого виски густо пропитывал воздух. У дальней стенки балкона валялись, поблескивая в тусклых лучах уличного освещения, осколки разбитого хрустального стакана.
– Мэделейн, дорогая, что случилось?
Мэделейн быстро оглянулась, лицо ее было искажено ужасом. Она мгновенно подбежала к сестре и, схватив ее за руку, потянула за собой с балкона.
– Пойдем отсюда, Элли.
Александра решила все-таки остаться и выяснить, с чем связан испуг Мэделейн. Она огляделась… и замерла. Димитрий Петронидис направлялся к выходу.
Он замедлил шаг и обернулся.
– Я не хотел огорчать вашу супругу… – Слова его предназначались Хантеру.
Взгляд Димитрия скользнул по живописной картине, которую в данную минуту являли собой Александра с уцепившейся за ее руку сестрой. Но глаза его казались безжизненными и слепыми, словно он ничего не мог различать перед собой.
– Я в состоянии самостоятельно покинуть ваш дом.
И он ушел.
Еще раз.
Второй раз он уходил из ее жизни молча, не простившись и не взглянув на нее напоследок. То, что он ее даже не узнал, не приносило утешения.
– Прости меня, Элли. Я не знаю, как мог он здесь оказаться. С тобой все в порядке? Как ты? – Голос Мэделейн назойливо дребезжал у самого уха. – Я дала ему пощечину.
Наконец-то Александра уловила смысл длинной тирады сестры.
– Что ты сделала?
– Я ударила его по щеке и назвала грязной свиньей.
Александра выдавила подобие улыбки.
– Он этого вполне заслуживает. Как ты его узнала?
– Я сказала ему, что ты умерла. Я имела в виду, что Ксандры Фочен больше нет. В общем, не важно, он спросил меня, как это случилось. Не произошло ли трагической случайности из-за ребенка. И я сразу поняла, кто он.
– Ты сказала ему, что Ксандра умерла?
– Да, именно так она и сказала. Но, похоже, это не вполне соответствует действительности, правда? Ты жива, и я хочу крепко обнять вас обеих. – В их диалог ворвался гневный, ожесточенный голос Димитрия.
Шокированная его внезапным возвращением, Мэделейн, отпустив руку сестры, закричала:
– Убирайтесь отсюда немедленно!
Огромная фигура Димитрия грозно возвышалась над сестрами, кожа его была какого-то неестественно серого оттенка, мрачные глаза бешено сверкали.
– Я никуда не уйду. Я думаю, что лучше вам и вашему мужу оставить нас с Ксандрой наедине и дать возможность обсудить вопросы, не имеющие к вам обоим никакого отношения.
Мэделейн открыла было рот, чтобы возразить, но сестра ее опередила. Александра посмотрела на него скучающим, не выражающим никакого интереса взглядом.
– Меня зовут Александра Дюпре, и я абсолютно уверена, что нам с вами не о чем разговаривать.
Расставшись навсегда с образом Ксандры Фочен, Александра словно обрела свободу и так сильно изменилась внешне, что ее мало кто узнавал. Она коротко остригла волосы, вернула им их природный каштановый цвет. Она не носила больше ярко-зеленых контактных линз, а ее фигура на пятом месяце беременности никак не напоминала о гибкости плакучей ивы, которая была опознавательным знаком супермодели Ксандры Фочен.
Она спокойно могла справиться с этой ситуацией, не прибегая к помощи сестры и ее супруга. Более того, существовала особая причина, по которой она сама хотела переговорить с Димитрием. Мысль о том, что он рассказал о ней и об их будущем ребенке своей жене, не давала ей покоя.
Синие глаза Димитрия угрожающе блеснули.
– Не стоит играть со мной в прятки.
– Я не шучу и не играю. Если у тебя есть сомнения в том, кто я на самом деле, можешь посмотреть мои документы. Всю свою жизнь я была Александрой Дюпре. – Она сознательно выговаривала каждое слово с сильным новоорлеанским акцентом, от которого отвыкла еще в возрасте восьми лет, когда родители отправили ее в школу-интернат при одном из монастырей во Франции.
– Десять минут назад я практически поверил в то, что тебя уже нет в живых.
– Я могу достоверно подтвердить, что Ксандры Фочен действительно больше не существует. А я жива и невредима, но я Александра Дюпре.
Он не выглядел ни расстроенным, ни смущенным.
– Ты можешь называть себя Александрой Дюпре, но ты была и Ксандрой Фочен. Как можно отрицать непреложные факты? Как можно лгать мужчине, который знает тебя лучше многих других? – Его обычно безукоризненная английская речь окрасилась типичными греческими интонациями и резала слух.
– Уверяю тебя, ты совершенно меня не знаешь. – И это было чистой правдой. Если бы он хоть немного разбирался в ее характере, то никогда бы не смог заподозрить в интимных связях с другими мужчинами и приписать отцовство не себе.
Глаза его бешено засверкали, он наклонился вперед и, сжав Александру сильными, словно стальные прутья, руками, поднял вверх.
Мэделейн пронзительно завизжала:
– Не трожь ее! Поставь ее сейчас же на место!
Хантер подбежал к Димитрию и опустил ему руку на плечо.
Димитрий бросил на него злой взгляд, от него исходила волна животной физической агрессии.
– Убери руку!
– Я не позволю тебе забрать мою свояченицу, если это будет сделано насильственным путем, против ее воли.
Разыгравшаяся сцена казалась нереальной. Спокойный, хладнокровный, обычно самодовольный и величественный Димитриус Петронидис пытался совершить что-то из ряда вон выходящее и на глазах у изумленной публики, в разгар светского приема похищал беременную женщину.
Димитрий смотрел на Александру сверху вниз умоляющими глазами:
– Скажи ему, что ты хочешь уйти со мной.
Александра робко взглянула ему в лицо.
– Не испытываю никакого желания.
Тело Димитрия напряглось, Хантер принял более угрожающую позу и крепче сжал ему плечо, но в приступе ярости Димитрий сбросил его руку словно пушинку и быстро повернулся к Хантеру.
– Я не причиню ей зла. Она моя. Она носит моего ребенка, и мы должны поговорить об этом.
Наступила пауза, ни Димитрий, ни Хантер не проронили больше ни слова. А затем, к неописуемому ужасу Мэделейн и к негодованию Александры, Хантер понимающе кивнул головой.
– Можешь с ней поговорить, но только здесь и в нашем присутствии.
Александра судорожно освобождалась от цепких рук Димитрия.
– Не собираюсь я с ним ни о чем говорить!
Хватка его стала только более сильной от этих слов.
– Осторожней, пожалуйста. Можешь оступиться и упасть. Это повредит ребенку.
– Какое тебе дело до моего ребенка?
Выражение его лица стало еще более мрачным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31