Но как и всем остальным сотрудникам ему пришлось снять отпечатки пальцев.
Это было типично для инспектора Колли, пожилого и весьма методичного человека, который тяжело переносил, что до сих пор так и не выслужил повышения. Он до мелочей знал все, что должен был сделать, и делал это. Его рапорты были образцом содержательности и истинным памятником удручающего недостатка воображения.
Но дело свое он знал.
За короткое время, бывшее в его распоряжении, опросил всех сотрудников фирмы, велел все сфотографировать, составить подробный план кабинета Боба Хорнимана и общий план здания, направил дактилоскопистов обработать кабинет Боба, стены, двери, ящики, их ближайшее окружение и весьма разнородное содержание; организовал контрольное снятие отпечатков пальцев всех сотрудников; послал своих людей в квартиру Смоллбона, чтобы получить оттуда отпечатки, в том числе и отпечатки его квартирной хозяйки – для контроля; своевременно отправил тело на вскрытие, и на основании предварительного медицинского заключения разделили сотрудников на две группы. В первую вошли те, кто поступил на фирму за последний месяц. Ими оказались Боун, Принс, Вог (кассир), мисс Портер и Флауэр. Следует пояснить, что Флауэр был никем иным как курьером Чарли, который скрывал свою фамилию, потому что Флауэр это не только цветок, но ещё и менее приятное значение, на которым ещё в школе все мальчишки смеялись.
В другой группе были все остальные.
Инспектору Колли удалось вызвать у обоих групп крайне неприязненные чувства.
Мисс Корнель заметила мисс Милдмэй:
– Он ведет себя так, словно каждому говорит: «Для меня вы все виновны, пока не докажете свою невиновность.»
В сгущавшихся сумерках Боун шагал к дому, размышляя об удивительных событиях прошедшего дня. И говорил себе, как такой шок может вскрыть неожиданные черты человеческого характера. И как он рад, что сам он в списке номер один.
По узкому переулочку Малверн рентс вышел на Шансери лейн и зашел в ресторанчик «Восход солнца», который несмотря на столь славное название был всего лишь маленькой закусочной, чья обстановка состояла из четырех столов, нескольких стульев и стойки с водруженной на неё кофеваркой. Как обычно в эти часы, там было пусто. Боун остановился у приоткрытых дверей за стойкой и крикнул:
– Я уже здесь!
Приглушенное эхо откуда-то изнутри видимо означало, что это было принято к сведению.
Тогда Боун прошел в другую дверь, скрытую за шторой из армейского брезента, поднялся по узкой лестнице на два этажа, открыл ещё одну дверь – и оказался дома.
Такую комнату в подобном доме встретить никто бы не ожидал. Когда-то это был чердак, или склад канцелярских принадлежностей в те давние времена, когда центр адвокатской деятельности был расположен скорее к востоку от Шансери лейн, чем к западу от нее. Большое помещение, в сорок футов длинной и почти двадцати футов шириной, которое серый ковер, покрывавший весь пол, обшитые деревом стены и продуманное освещение делали удивительно уютным. Стена направо от входа была занята книгами от пола до потолка и от стены до стены. Там не было ничего эстетского, ни старинных фолиантов, ни толстых томов в переплетах из оленьей кожи – скорее часто пользуемые объекты читательских пристрастий, – поэзия, эссе, история, романы, научная литература и даже учебники. Их там могло быть больше тысячи томов.
Две гравюры с воинскими сюжетами заполняли место между небольшими окнами без штор. В дальнем конце комнаты стоял большой электрический камин (за неимением настоящего). Над ним висел потрет дамы с суровым взглядом. И перед ним же стояло единственное кресло.
Боун, тихонько насвистывая, пересек комнату, исчез в маленьком алькове, служившем спальней, и появился вновь в вельветовых брюках, рубашке цвета хаки и с белым шейным платком. Красотой Боун не отличался и лицо его, бледное и серьезное, напоминало скорее лицо грамотного рабочего, который штудирует Канта и Шопенгауэра, весь день точит детали на станке, а по вечерам оттачивает свой ум на давно забытых диалектах.
– Ну что, мистер Боун, – спросила миссис Маджоли, потомок флорентийцев, владелица «Восхода солнца» и квартирная хозяйка Боуна. – Как вам понравилась на вашей новой работе?
– Спасибо, – ответил Боун, – Все в порядке.
– Ну и тоска там, наверно.
– Ну нет, – возразил Боун. – Как раз сегодня мы нашли в ящике для бумаг одного из душеприказчиков.
– Господи Боже! – поразилась миссис Маджоли, которая явно понятия не имела, кто такой душеприказчик. – Чего только вы, юристы, не придумаете! А как насчет ужина?
Боун взглянул на стол посреди комнаты, который миссис Маджоли застелила чистой скатертью и уставила разнокалиберными тарелками, над которыми многообещающе возвышалась пузатая оплетенная бутыль.
– Ветчина! – удивился Боун. – Где вы её берете? Я полагал, что столько ветчины сразу нет в целом Лондоне. Хлеб, масло, зеленые оливки. Да, требовать к этому ещё чего-то был бы грех. Ну разве что кусочек того карманьольского сыра.
– Я так и думала, что вам его захочется, – обрадовалась миссис Маджоли. – Как раз сегодня утром я достала кусочек. Стоил он безумных денег, я лучше даже не скажу вам, сколько.
– Да, лучше не надо, – согласился Боун.
– Нет, вы меня когда-нибудь разорите, – довольно заключила миссис Маджоли.
– Тогда пойдем ко дну вместе, – успокоил Боун, – утешаясь сознанием безупречной жизни и вооруженные вдохновением вашего кулинарного искусства.
Когда миссис Маджоли убрала остатки ужина, Боун достал с полки книгу и погрузился в чтение. В каком-то плавном ритме проглатывал он строку за строкой, пока часы на этажерке не прозвонили одиннадцать; тут Боун заложил страницу листком, на котором что-то нацарапал, и захлопнул книгу. Встав, подошел к окну. Ему пришлось немного пригнуться, чтобы взглянуть на небо над противоположной крышей.
Небо было ясным, ночь для первой половины апреля теплой.
Боун зашел в спальню за старым непромокаемым плащом, выключил свет и отопление и тихо спустился по лестнице. Через несколько минут уже садился в Холборне в автобус, шедший на восток.
Вышел через шесть остановок за Олдгейт Помп, и оттуда направился к югу, в сторону реки.
Всюду давно уже было закрыто, освещены только редкие закусочные и кофейни, работавшие всю ночь. Боун явно знал, куда направляется. Оставив позади и эти редкие огни, свернул в пустынный переулок. Там начинались цеха и склады, и улочка, которой шел Боун, тянулась вдоль тяжелых ворот, крытых въездов для грузовиков и деревянных заборов.
Через сто ярдов Боун свернул в узкий тупичок, который кончался невзрачным строением из желтого кирпича. Из нескольких окон падал свет. Боун постучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56